Ленц только хмыкнул.
Дочка городского головы громко всхлипнула и вышла из-за спины отца.
Послушно вытянула перед собой руку и позволила полюбоваться опухшими пальчиками и едва видным на одном из них кольцом.
— Дела, — присвистнул Ленц.
— Тут разве что палец отрезать, — задумчиво сказал Дамир.
— Не надо, — заскулила овце-медведица.
— А может лучше сразу всю руку? — засомневался Ленц.
— Ы-ы-ы-ы… — ответила ему заколдованная красавица, а грозная жена главы стражи выругалась и пообещала кому-то оторвать голову.
— Вот ей и оторвите. Все равно она головой не пользуется, — невозмутимо посоветовал Ленц и вернулся к пересчитыванию монет.
— А-а-а-а… — завыла дева.
— Что вы с моей дочкой сделали?! — поддержала ее мама.
— Ничего. Она сама, — спокойно ответил Льен. — Я ее предупредил, что кольцо мне подарила моя невеста. Что это амулет. Что невеста маг-недоучка и сотворить могла что угодно. А ваша овце-медведица не вняла и занялась воровством.
— Она не воровала!
— Ага, я сам себя усыпил, сам кольцо снял и сам на палец ей нацепил, чтобы защита сработала, — не стал спорить Льен. — Но раз я такой злодей, то сейчас сам возьму и отрежу палец. А то моя невеста расстроится, если кольца не увидит. Она и так расстроилась, когда оно налезло только на мизинец, а тут еще и какая-то ненормальная девка, мнящая, что имеет право обворовывать магов, обвиняя их демоны знают в чем, и ничего ей за это не будет. Избранная, видимо, под покровительством целого мира.
— Ы-ы-ы-ы-ы… — совсем уж горько зарыла девица.
— А ведь я действительно не знаю, что теперь с этим делать, — мрачно сказал Льен. — Учитывая романтичную натуру Джульетты, она наверняка завязала все на раскаяние, на то, что кольцо вернут добровольно и не станут мне вредить. Еще и какие-то сказки могла приплести, вроде чудовища, спасенного невинной девой…
— Невинным юношей, — подсказал Ленц и заржал, едва не рассыпав монеты.
Девица завыла, но вряд ли из-за раскаяния. Скорее из жалости к себе любимой.
— Хм, а может пускай ее кто-то поцелует, как в сказке про деву, превращенную злой ведьмой в жабоголовую водяницу? — выдал идею Шелест, вспомнив одну из сказок, которые слышал в детстве.
Дева перестала завывать и замерла.
Маги с интересом посмотрели на стражников, других претендентов не было, а сами они никого целовать не собирались. Стражники понятливо замотали головами и попытались просочиться сквозь стену. Правда, выбрали для этого неподходящую. А до той, которую разрушала Томия, подбежать не сообразили.
— Я отдам, — опять зарыдала дева, маги даже заподозрили, что из-за того, что отдавать колечко не хотела. Подергала себя за палец и удивленно уставилась на ладонь, когда кольцо наичудеснейшим образом взяло и соскользнуло.
Правда, изменений во внешности после этого так и не произошло. Даже когда дочка градоначальника со всхлипами отдала приглянувшееся колечко Льену, ничего не поменялось.
— Раскаяние, — мрачно сказал маг и надел кольцо на мизинец. — Я свою невесту знаю. Раскаяние. Или любовь, как в сказке. Когда прекрасный принц во всяких лягушек влюбляется и тащит их домой.
— А там целует, — подсказал Шелест, знавший толк в сказках.
— Ы-ы-ы-ы… — ответила овце-медведица, переименованная в лягушку.
— Как же мне надоела эта дура, — мрачно сказала жена главы стражи.
Встала, чуть не развалив окончательно едва поставленный на ножки стол. Подошла к стражникам, схватила их за шкирки и подтащила к заколдованной красавице.
— Целуй, дура! — приказала таким тоном, что дева подавилась очередным «Ы-ы-ы-ы», скакнула вперед и по очереди чмокнула в губы замерших стражников.
— Кажется, надо, чтобы они ее целовали, — подсказал Ленц, наконец рассыпав монетки по мешочкам.
Грозная женщина тряхнула несчастных стражников и сказала:
— Ну!
Впрочем, и в этом случае волшебство не сработало.
— Видимо, нужна любовь, но кто же ее такую полюбит, с мерзким характером, мерзким голосом и опухшей рожей, — задумчиво сказал Ленц.
— Но вы ее к лекарям в столицу на всякий случай свозите, может, что-то и подскажут, — добавил Льен. — Хотя зная Джульетту… без любви не обойдется.
Дева опять завыла.
Стена продолжала тихонько осыпаться.
А на улице поднимался ветер, разнося песок в разные стороны.
Вороны же наоборот спускались на любимый мусорник и с громким карканьем что-то там делили.
И один только Ванечка довольно улыбался, окончательно убедившись, что является самым настоящим повелителем зверей.
— Никто никуда не пойдет, пока мы хотя бы не попробуем! — громко рявкнула после некоторых размышлений жена главы стражи.
И действительно никто и никуда не пошел.
Несчастные мужья потому, что не решились спорить с женами.
Бедная заколдованная дева потому, что не очень и хотелась выходить на улицу и демонстрировать случайным прохожим свое личико.
Маги, потому, что стало любопытно, как решительные женщины намереваются расколдовать свою «былиночку». Льен ведь ясно сказал, что без раскаяния в содеянном там вряд ли обойдешься и лучше бы везти деву к хорошему специалисту, который, возможно, найдет какой-то обходной путь. Но мать пострадавшей уперлась, а подруга ее поддержала.
Женщины не стали никуда уходить, потому что им надо было разработать план мероприятия.
Несчастные расцелованные стражники никуда не шли потому, что подозревали — стоит уйти, овце-медведица забудет как они выглядели и опять полезет целоваться. А они и первый раз еле это пережили. Да и то, только потому, что после поцелуев выхлебали всю смородиновую настойку, хранившуюся в шкафчике за документами.
Томия никуда не пошла, потому что доламывала стену и размышляла о том, а не сломать ли заодно и всю тюрьму, очень уж хорошо шло дело. А заодно, можно было бы хоть примерно свой уровень высчитать. Так, на будущее. Да и не мешал никто
