другой край ванны, как будто тот во мгновение ока стал для него ненужным мусором, поднес к моей шее свои толстые, широкие лапищи и начал душить. Но я и к этому была готова. Помогло то, что Пес душил меня не вытянутыми руками, а склонившись близко к моему лицу. Очевидно, желал насладиться зрелищем уходящей из моих глаз жизни. Быстрым движением, пока еще организм не успел ощутить кислородное голодание, я вмазала ему лбом по носу. Да, Иван был прав, этот прием всегда работает! Самый болезненный удар — в пах и в нос.
Пес тут же отпустил меня и схватился руками за лицо. Пользуясь временной свободой, я ужом выскользнула из ванны на пол и одним рывком кинулась к пистолету. Однако противник был проворен! Когда я приблизила ладонь к оружию, Пес подбежал и с силой наступил на нее ногой. Я взвыла, а он не убрал стопу, а только начал сильнее давить. Тогда левой рукой, пытаясь мысленно отключиться от боли, я влезла под футболку, достала металлический штырь, толщиной со спичку, длиной с ладонь, и одним движением, со всей силы и с громким рыком пронзила его стопу, обутую в замшевый ботинок. Он заорал и начал материться, задрав ногу и обняв ее руками, я же схватила пистолет, но левой рукой, так как правая ладонь сильно болела, и, видимо, по этой причине промазала, попав Псу в плечо вместо головы. От выстрела у меня пистолет выпал из ослабленных рук, а бандит дернулся назад, оступился и повалился на спину. Времени поднимать оружие и добивать злодея у меня не было. И не было также уверенности, что в своем теперешнем состоянии (включая невезучесть) я смогу это сделать. Поэтому я просто бросилась наутек.
Выбежав из помещения, я сразу узрела, где выход — нужно было всего-то преодолеть эту комнату и коридор — и кинулась туда. Пес побежал за мной, матерясь, хромая и держась за плечо. Первый раз обернувшись на него, я не заметила пистолет, но секундой позже, услышав выстрел и грозное:
— Убью, с-сука! — поняла, что он успел его прихватить.
Выбежав из здания и пробежав пару метров, я зацепилась ногой за какой-то сук, торчащий из земли, и полетела носом вперед, угодив в какую-то канаву, расположившуюся прямо перед покошенным забором, огораживающим кое-где территорию стройки.
Пес мой виртуозный полет, разумеется, видел и уже не торопясь (я определила это по слуху, потому что, отдыхая в довольно-таки глубокой канаве, его уже не видела) пошел ко мне, чтобы прикончить.
— Ну что, гадина! Попалась. Папочка идет к тебе! Ха-ха! — Дыхание было ровным, что можно было судить по голосу, так что стоило призадуматься: а я вообще в него попала? Или сколько пуль надо всадить в это плотное тело, чтобы хоть на время лишить его подвижности? Увы, необходимо было выпустить в него всю обойму… Но что теперь говорить об этом? Слишком поздно. — А вот и ямка, в которую угодила наша зверушка, ха-ха! Сейчас папочка сделает пиф-паф!
Я рассеянно оглядывалась по сторонам: ничего, кроме грязи и протухших листьев, здесь не было. Тогда снова влезла в свои запасы и попеременно выудила из другого, более обширного, внутреннего кармана: тонкий ножик с короткой рукояткой (не то!), маникюрные ножницы (тоже не очень), металлический бумеранг с зубчатыми острыми концами (а вот это то, что надо!). И как они, изрезав мне ноги, руки и в некоторых местах туловище, не заметили вшитых карманов в футболке? Конечно, сверху на мне была безрукавка, но от частых манипуляций ножом она уже не была похожа вообще ни на один вид одежды, да и карманы могли распороться… Странно, что футболка была разрезана в тех местах, где карманов не было. Или это не странность, а закономерность? Ведь вчера, когда меня резали, этих карманов и их содержимого еще не было! А новая реальность должна была подстроиться как-то под предыдущую, чтобы поток жизни шел линейно и достоверно. Иначе случился бы какой-нибудь коллапс Вселенной… Не поэтому ли выяснилось, что мой клон поехал в ту же гостиницу и отрывался с гостем на крыше, где и находилась вторая я (то есть я настоящая)? Не поэтому ли моему клону стало плохо на работе и он свалился именно на тот диван, где я настоящая дрыхла пьяная? Вселенная сама защищает себя от хаоса и дыры в пространстве и времени. И подстраивается под мои две жизни. Но зачем ей это надо? Зачем?!
Сначала появилась макушка Пса, затем его голова и верхняя часть тела. На этом он остановился и направил на меня дрожащей правой рукой пистолет, при этом левой держался за пробитое правое плечо.
— Промажешь! — крикнула я, чтобы на время сбить его с толку.
Рука начала трястись еще сильнее, но взглядом меня одарили самым ненавистным из всех, что мне когда-либо приходилось наблюдать (а я еще раз подивилась, откуда у этих людей взялось такое сильное чувство ко мне), и прохрипели:
— Я не ты!
Тут я уже отчетливо поняла, что даже с раненым плечом он сумеет метко выстрелить, и, приподнявшись, метнула в его сторону бумеранг. Почти одновременно с этим грянул выстрел, но за долю секунды вертящаяся железяка задела край дула, из-за чего пуля просвистела где-то возле моего уха, а сам бумеранг улетел прямо, но, возвращаясь, втемяшился металлическим зубцом Псу в затылок. Он на миг выпучил глаза, пошатнулся и упал. Конечно, прямо на меня! Да так, что голова с воткнутым бумерангом упокоилась между моих полусогнутых ног.
— Еще бы немного… — пробормотала я, сама толком не понимая, что именно имею в виду, так как смерть сегодня много раз ходила рядом, и стала потихоньку выбираться.
Вернувшись в дом, забрала сумку и куртку и вызвала такси. Таксист оказался тот же, что и вчера утром; пока он с изумленным видом оглядывал свою окровавленную пассажирку, я ему подмигнула, намекая, что узнала, только вот сам он, конечно, не знал, что видит меня не впервые…
Звонок я жала очень долго.
— Борисова! — обрушили на меня свой гнев, толком не рассматривая. — Пять утра! Только рассвело, какого черта?.. О Боже! Что случилось?! — ну вот, рассмотрели-таки.
Я вошла.
— Меня едва не убили.
— Это, знаешь ли, заметно! Кто на тебя напал? Ты в полицию ходила? — Пока взволнованный моим видом Голиков сыпал вопросами, закрывая дверь, я его тоже рассмотрела и захихикала. Он перевел взгляд на ранее уже описанного Дональда Дака и семейники. — Чего ты ржешь? Не хочешь лицезреть меня в том виде, в котором я
