Первое время над присутствующими довлели остатки оцепенения, все поглядывали в сторону Владыки и невольно понижали голос, но постепенно вновь ожили и вернулись к прежним занятиям. Маран почти сразу увлёк свою спутницу к оставленному вину, и переживать волнующее знакомство ей довелось в спокойных условиях. И засыпать спутника вопросами можно было без стеснения и оглядки на окружающих.
Такое приветствие Владыки было принято многие века назад и истоков его Маран не знал, но никому и никогда это не казалось унизительным. Более того, раньше было принято приветствовать так не только правителя, но и князей — глав всех илаатских кланов. Это уже потом, когда они перешли под руку Чёрного Меча, Владыка стал князем князей и единственный был достоин такого приветствия.
Рассказать о нём самом Маран не мог — и сам не знал. Он легко ответил, что видел Владыку всего раз, биографией его не интересовался, да и как человек правитель его не интересовал. Главное, что долг свой перед народом выполнял хорошо, а остальное его не касалось. Так что и о девочке, сопровождавшей владычицу, он тоже ничего не знал.
Но, однако, предположил, кем она могла быть. Не только у Владык, но вообще у глав кланов и даже крупных семей Илаатана было принято брать на воспитание осиротевших детей — следы древних обычаев, когда понятие клана равнялось понятию семьи и детей воспитывали сообща. Главы кланов нечасто принимали на себя подобные обязательства, но почти всегда дети эти принадлежали к верхушке самых могущественных семей, и обычно родители их погибали насильственной смертью. Со слов Марана, чаще всего — именно от рук будущего воспитателя.
— То есть ты думаешь… — опасливо покосилась Ида в сторону ниши, где находился правитель.
— Это история, — улыбнулся он. — Сейчас Владыка устраняет неугодных другими методами, не прибегая к убийствам.
— А такой вот ребёнок убитых родителей… Не слишком ли рискованно брать его на воспитание? Он же вырастет и отомстит!
— Такое тоже случалось, — задумчиво кивнул Маран, — но редко, и обычно это была не месть, а попытка восстановить утраченное влияние. Дети либо были слишком маленькими, чтобы помнить о мести, либо уже достаточно взрослыми, чтобы понимать правила и традиции. Взять на воспитание ребёнка убитого врага благородно и справедливо: кровь продолжает жить, просто подчинившись более сильному.
— Жутковатые обычаи, — задумчиво качнула головой Ида.
— Хочешь сказать, в Транте таких не существовало? Впрочем, да, там было принято вырезать всю семью сразу, включая детей. Очень мирно, — улыбнулся Маран.
— Давай поговорим о чём-нибудь более приятном, — скривилась она. — Убийства, месть… неуютные ощущения от этих разговоров. Скажи лучше, какой талант ты будешь показывать?
— Талант? — Красиво очерченные брови выразительно приподнялись в изумлении, и Ида довольно рассмеялась.
— Ну как же? Если ты теперь среди женихов, в нашем обществе, то непременно нужно показать талант. Её высочество принцесса Мариика придумала для развлечения, думаю, как раз скоро начнут.
— Боюсь, настолько выразительных талантов, пригодных для демонстрации, у меня нет, — широко улыбнулся он.
Ида угадала, действо и правда началось вскоре. После этого она недолго усидела на одном месте — было любопытно взглянуть на всё поближе, так что Марана вскоре вытащили из ниши. Люди вокруг поглядывали насторожённо и сторонились, так что возле пары само собой образовалось свободное пространство, но дальше этого не заходило — никто не пугался и не спешил портить вечер сварой.
Даже Кутум держался в стороне, увиваясь вокруг своей Эрмы и волком поглядывая на тех, кто подходил с ней поговорить. Однако отпугнуть соперников одним своим присутствием, как Маран, он не мог, повода сделать это более явно — не имел.
А Эрма между тем охотно блистала. Она, исполняя каприз принцессы, продемонстрировала недюжинный актёрский талант, ярко сыграв сцену из классической трантской трагедии «Дженар и Ромильда» о любви девушки из богатой влиятельной семьи к простому юноше. В конце, конечно, все умерли, и именно отрывок со смертью безутешной Ромильды, принявшей яд, Эрма и выбрала. Кубок в её руках дрожал так, словно она и впрямь собиралась умереть, а выпив, она словно и впрямь не замечала текущей на грудь воды, заменившей вино — портить наряд всё же не хотелось. Аплодировали ей жарко и охотно.
Дошла в конце концов очередь и до Иды. Искренне волнуясь — в отличие от Пола, она могла ошибиться и оступиться, а отреагировать на это автоматон был не способен, — она осталась посреди открытого пространства в хорошо знакомых равнодушных объятьях техномагической куклы, в которые та заключила её после команды «Пол, вальс!».
Первые такты знакомой мелодии. «Раз!» — новая отрывистая команда, и они попали в такт, а дальше всё было делом техники.
Маран следил за вальсом внимательно, запоминая. Как показало наблюдение за развлечениями окружающих, современных танцев он не знал — ни трантских, ни илаатских. Предупредил бы принц об этом приглашении заранее — можно было бы выучить, это нетрудно. А сейчас уже поздно.
Зрелище было необычным. Впечатляющим. Зловещим?..
Изящная фигурка — живой язычок пламени — в равнодушных объятьях жутковатой железной пародии на человека. Во времена Марана не существовало ничего даже отдалённо похожего на этого Пола, и, хотя за время общения с Идой он немного привык к конструкту, наблюдать за ним сейчас всё равно было странно и очень неуютно. Постоянно казалось, что железное чудовище вот-вот взбунтуется и сотворит нечто мерзкое, так что весь танец Маран провёл в сильном внутреннем напряжении, готовый в любое мгновение вмешаться.
Не понадобилось, и он хлопал вместе со всеми, но больше от облегчения, чем от восторга. И когда Ида повела своего «партнёра» обратно в укромный угол, Маран решительно двинулся за ней, поймал за талию и приобнял, нимало не заботясь о том, кто и как на них смотрит, а после поспешил увести девушку подальше от её изобретения.
Вышло настолько поспешно, что Ида немного растерялась.
— Что случилось?
— Ничего. Не могу привыкнуть к чудесам техномагии. Ты уверена, что оно не взбунтуется?
— Уверена, — улыбнулась она. — Неужели ты за меня беспокоился?
— А почему не должен?
Она повела плечами, не отрывая взгляда от его лица. И думала, конечно, не о Поле, а о том, как близко сейчас мужчина, какие колдовские у него глаза и как это волнующе приятно — видеть в них отголоски беспокойства. За неё. Подумать только…
Но тут настроение момента оказалось разбито звонким голосом принцессы Мариики, которая сообщила окружающим, что вальс — её любимый танец, и поскольку она едва сумела удержаться и не присоединиться к предыдущей паре, то музыка прозвучит на бис.
— А ты любишь вальс? — спросила Идана.
— Сейчас узнаем, — хмыкнул Маран и повлёк спутницу к центру зала, где освобождалось место для желающих, а главное, умеющих танцевать — таких среди илаатов было не слишком много.
— Как это? — растерянно спросила Ида. — Ты когда-нибудь танцевал вальс?
— Нет, — насмешливо улыбнулся он. — Но принцип понял.
Идана уставилась ошарашенно, но возразить ничего не успела: зазвучали первые такты, и пришлось готовиться к…
Нет, к этому невозможно было подготовиться. Потому что двигался Маран уверенно и точно, вот только вальсом это не было.
Тот же ритм. Почти те же движения. Одна рука мужчины на талии, вторая — осторожно сжимает ладонь. Но на этом сходство заканчивалось, а различия…
Слишком близко, непристойно близко. Без корсета и пышной юбки, без вежливой строгости партнёра и соблюдения выверенного расстояния танец оказался куда более смелым и провокационным, чем могли сказать про него даже самые ярые противники полвека назад, когда он только появился. Ида разом чувствовала, кажется, всё тело мужчины. Он не прижимался и не притискивал её к себе, давая достаточно простора, но всё равно от близости краска бросалась в лицо, а сердце отчаянно колотилось в груди не только и не столько от танца.
