О мать моя женщина. Как же достал. Больной психанутый, напыщенный, высокомерий, самоуверенный маньяк.
Болезнь твоя не излечима…
Меня настолько взбесила его хамоватая ругань, что если бы я смогла двигать собственными руками и ногами, то несомненно бы, щедрую пощечину отвесила или того лучше — с коленки по ''хранилищу тестостерона'' зарядила, поставив кабелька на законное место, но вместо осуществления коварных планов — прямо на ухо напыщенной зверюге выкрикнула:
— Знаешь, что.?? Да вали ты нахе…
Силушки небесные… Его алые, сладкие как клубника, губы жестко впились в мой рот не позволив договорить. А руки… Руки — руки нежно опустились на скулы, легонько сжав пылающую кожу, задавая правильный темп поцелую.
Не может. Быть.
Мой первый поцелуй…
И тот даже… бесчеловечно украден проклятым монстром.
* * *
Дэмиен
Мысли о Лане преследовали меня каждую клятую секунду своей клятой жизни. Я не мог сосредоточиться на более важных делах, как не мог ни есть, ни пить, ни, тем более, дышать спокойно.
А если негодяйка надумает еще чего сумасшедшего исполнить?? Не на цепь же посадить? Хотя бы до тех пор, пока двадцать не исполниться… Ведь эта огненная самка так редка… и так дорога.
Вместо столь зверских действий, по отношению к избранной, решил воспитанием заняться, заставив преклониться, признав того, кому от ныне, малышка всецело принадлежит. Поэтому, эдакое пылкое представленице затеял. Пусть помучается маленько, когда я доведу ее до пика пламенных чувств, не даровав то, от чего все остальные наложницы душу готовы сатане продать… лишь бы получить хоть капельку внимания от несравненного Альфы.
Глупенькая Алана. Я докажу тебе, что ты… не такая уж устойчивая. И что ты зря отвергаешь мою доминирующу власть, пытаясь бежать, противиться, упираться тому, чего на самом-то деле нереально жаждешь.
Мне…
Могущественному Властителю мира.
ГЛАВА 28
''Пусти… Пусти.'' — пыталась выкрикнуть, со всей мочи молотя кулаками по пламенной грудине, пытаясь оттолкнуть извращенца куда подальше да собственный рот высвободить из мучительного плена старости. Но увы. Я даже выдохнуть толком не могла, не то чтобы вскрикнуть.
И вдруг… я окончательно истратила все свои силы. Тело обмякло, руки превратились в вату, а все внутренности — в подобие желе. После чего… внизу живота словно орда надоедливых, щекотливых бабочек проснулась, которая по всему периметру живота заметалась, вызывая дикие, неведанные ранее спазмы, от которых, предательский разум закипал до безумного состояния, заставляя тело отвечать на ласки, а губы… принимать волшебные поцелуи.
Когда я наконец расслабилась, влажный, мягкий, нереально возбужденный язык оборотня ворвался в мой рот, принимаясь вытворять невообразимое: щекотать, играть, дразнить, задевая все самые наичувствительные окончания ротовой полости, от чего… я уже была не я. Теперь мое тело больше не признавало свою хозяйку, в то время как чувства к бездушному тирану — ежесекундно менялись, делая меня похожей на одну из его покорных и податливых наложниц.
— Да, моя девочка… — Дэмиен слегка отстранился, слегка прикусив, а затем и жадно втянув мою нижнюю губу в свой полыхающий рот, тем самым, доводя меня до пика экстаза, — Не сопротивляйся своим истинным желаниями, и признай своего Господина.
— Н-нет, — я жалко выдохнула, невольно запустив пальцы в его мягкую, шелковистую на ощупь шевелюру, притянув ближе к себе, боясь, что этот восхитительный, как самый настоящий греческий Бог, мужчина… окажется лишь иллюзией, и с первыми лучами солнца, навсегда исчезнет. Ведь я, никогда прежде, не ощущала ничего подобного. А именно — этих сумасшедший, будоражащих, опьяняющих ощущений. Доводящих до полного безумия.
Теперь понятно от чего, все его потаскушки в мучительных припадках бились, лишь бы хотя бы одну ночь провести в постели несравненного Властителя.
Вот и все.
Я просто… окончательно спятила.
* * *
Понятия не имея о том, как правильно целоваться, попробовала закрыть глаза, отдавшись пылким чувствам. Но в первую очередь, я всегда мечтала опробовать на вкус его аппетитные губки и даже… до безобразия шаловливый язык.
Когда наши языки впервые соприкоснулись, из моего осипшего, от нереального возбуждения горла, вырвался самый настоящий, самый добровольный стон, который заставил Дэмиена, прямо во время жадного ротового соития, сладостно улыбнуться. А далее… я отчетливо ощутила то, как между его ног стало уж слишком тесно, да слишком уж пламенно.
Собственные глаза невольно распахнулись, а зрачки — расширились как у наркомана, когда ''Мистер Великолепие'', одним ловким движением, сначала, сбросил модельный пиджак со своего могучего торса, а затем — с такой же игривой ловкостью от рубашки избавился, сверкая совершенными кубиками безупречного пресса, поблескивающими от капелек пота, свидетельствующих о проявлении жаркого, необузданного желания.
Даже не глядя в зеркало, я сразу же ощутила, как мои гладкие щеки моментально перцовым пламенем вспыхнули, при виде неописуемого великолепия Хозяина, властно возвышающего в доминирующей позе, дерзко сдавив своими соблазнительными бедрами мои, на случай неожиданного побега.
Оценив явную реакцию смущения, мужчина победно ухмыльнулся, полыхнув неоновыми, инопланетными глазами, в которых, в данный момент, ничего кроме дикой старости, да сумасшедшего желания не транслировалось. Лишь настойчивое желание обладать моим телом, моей душой, моими чувствами.
Прямо здесь и прямо сейчас.
Сверху, снизу, спереди, сзади, на полу, на шкафу, в ванной и может даже на крыше…
Глубоко выдохнув, испуская на мою скомканную сорочку дурманящий морозный аромат мяты, смешанной с лесной хвоей, Дэмиен плавно наклонился к моей шее и очень нежно поцеловал чувствительную зону, от чего, в глазах сиемоментно взорвался радушный фейерверк в виде цветных пятен, а внизу живота — стало как в самом настоящем пекле.
Ох, Лана… Когда ты одумаешься, то будешь ненавидеть себя до самоубийства, после того, как добровольно подаришь этому Дьяволу женскую честь.
Ну и что… Это будет потом. А сейчас. Сейчас я хочу, то, что так люблю.
Люблю… и одновременно ненавижу.
Дэмиена.
Я, мать его, до сумасшествия хочу этого синеглазого засранца.
Осыпая страстными, прожигающими, опьяняющими поцелуями мою дрожащую кожу, мужчина постепенно опускался все ниже и ниже, в перерывах меж прикосновениями озаряясь довольной улыбкой победителя, наслаждаясь поверженным состояние своей глупенькой жертвы.
Наконец, его жилистые руки опустились на мои бедра и резко сжались, пробуждая в недрах помраченной сущности громкий стон наслаждения.
Приподняв насквозь промокшую сорочку, Правитель плавно оголил мои бедра, буквально, собственными слюнями от увиденного захлебываясь.
На секунду, мне вдруг показалось, что вот-вот, и безумец в лютого оборотня обратиться, да с неистовой жадностью, мою хрупкую плоть изрешетит. Причем, на мельчайшие ошметки изрешетит.
Но Дэмиен, тяжело сглотнув, склонился над моей пульсирующей промежность, глубоко, протяжно, во все легкие, вдохнув уникальный запах моего возбуждения, которым, по сути, так сильно были пропитаны мои скромные трусики, потому что от них, буквально как после стирки стекало.
— Пожалуйста… — я тихонько задрожала, моля о пощаде, но брыкаться от чего-то не стала. Ибо сама толком не понимала, чего же на самом деле жаждет моя несчастная душенька.
Помилования… либо же, дерзкого изнасилования.
— Да, принцесса… — промурлыкал Властитель, игриво вздернув бровями, готовясь сомкнуть зубы на тонкой бельевой резиночке, — Сейчас, я докажу тебе, что ты… такая же, как и остальные… глупенькие дурнушки, жаждущие моего внимания, моей любви и моего семени.
— Нет, — хотела было пнуть выродка в то самое ''мягонькое местечко'', но вместо годного сопротивления — лишь страстно вскрикнула, непроизвольно выгнув поясницу, запрокинув голову, от сумасшедшего потемнения в глазах, и от того… что почувствовала мощный огненный разряд между ног, когда Дэмиен, дерзко сорвал с меня трусики прямо зубами, обрушив пламенный язык в мое, пульсирующее в жуткой агонии лоно, раздвигая ватные, непослушные ног, и до самого предела, впиваясь в напряженные ягодицы обеими руками, невольно пронизывая мягкую кожу острыми, как лезвие, когтями.
