— Я помню тебя более импульсивным, — вырывается у неё.
Малфой мгновение смотрит на неё с удивлением, а после усмехается.
— Я научился на своих ошибках, Грейнджер.
Он многозначительно глядит на неё, и Гермиона чувствует, как кожа начинает гореть, и от его слов в горле почему-то образуется огромный ком.
Она набирается смелости и медленно обводит его взглядом. Рассматривает руки, которые покоятся на столе; наблюдает, как вздымается от слегка сбитого дыхания грудная клетка; обращает внимание, как он старательно расправляет плечи, пытаясь держать спину прямой. Она долго разглядывает острую линию челюсти и выступающие скулы, побледневшие губы и посеревшие шрамы на лице. А после смотрит в стальные глаза, выражение которых постоянно сбивает её с толку.
Весь его образ заставляет поддаться порыву, и Гермиона тихо спрашивает:
— А что было между нами?.. Между мной и тобой?
Она видит, как от этого вопроса Малфой теряется, и нечто близкое к панике проскальзывает в его взгляде. Всё внутри Гермионы сжимается. Она тяжело втягивает воздух, уже зная его ответ.
— Я… Я не…
Её сердце падает.
— …Не можешь сказать.
Малфой кивает, и его кадык дёргается, когда он нервно сглатывает.
— Не могу, Грейнджер, — его голос срывается. — Пока не могу.
Гермиона чувствует, как к глазам подступают слёзы.
— Ну конечно, я должна вспомнить сама… Я всё должна сама…
Боль неожиданно вновь обжигает голову, и Гермиона жмурится и поднимает руки, сжимая виски ладонями. Её окатывает волной жара, и, стиснув дрожащие губы, Гермиона старается выровнять дыхание и хоть немного успокоить сердце, которое бешено бьётся о рёбра.
На какую-то долю секунды ей кажется, что она снова потеряет сознание и вспомнит ещё больше.
— Грейнджер, — тихо окликает Малфой её. Она трясёт головой, не поднимая взгляда. — Грейнджер, посмотри на меня.
Её сознание всё ещё не понимает, как воспринимать его голос, но он явно задевает что-то глубоко внутри, заставляя прислушаться. Гермиона смотрит на него сквозь ресницы и тут же не сдерживает протяжного вздоха. Она может легко сказать, что он всё ещё растерян и зол, но кроме этого его лицо выражает такую тревогу, что сердце Гермионы пронзает болью.
Она всхлипывает, роняет руки на стол и вновь опускает взгляд.
— Грейнджер… — он просит надломленным голосом: — Скажи хоть что-нибудь.
Гермиона смотрит на свои подрагивающие ладони и сцепляет их вместе, крепко сжимая пальцы.
— Воспоминания смешиваются, как будто я прожила две жизни, — с придыханием произносит она. — Я понимаю, что вспомнила ещё далеко не всё, но это тяжело. Я уже не могу отличить правду от вымысла. И не знаю, кому верить, — на глаза наворачиваются слёзы.
Она слышит его шумный вздох и краем глаза видит, как он стискивает руки, переплетая пальцы. Гермиона тут же раскрывает замок собственных рук и опускает ладони на столешницу. Ей кажется, что Малфой зеркалит её жесты, и хочется хоть немного отстраниться от него.
Малфой не замечает её порыва.
— Себе, Грейнджер, — тихо произносит он, и его голос вновь вызывает боль в груди. — Как ты чувствуешь?
— Я… Я не знаю, — Гермиона прикрывает глаза, чувствуя, как слёзы текут по щекам. Каждое слово даётся ей с трудом, и она вжимает пальцы в стол так, что кончики белеют. — Я привыкла, что не могу тебе доверять. Что ты на другой стороне. Я привыкла, что ты раздражаешь и причиняешь… боль, — её голос срывается, и она долго молчит, прежде чем закончить: — Но почему тогда я чувствую себя в безопасности, когда ты рядом?..
Гермиона вздрагивает всем телом и несмело поднимает на него взгляд.
Малфой гулко сглатывает, потеряв дар речи, будто не в силах ответить на её вопросы. Его глаза слегка светлеют.
Гермиона чувствует, что её губы дрожат от подступающих рыданий.
Грязный, серый и грубый образ преступника из Азкабана совсем не вяжется с этим мягким выражением глаз. Он долго смотрит словно прямо вглубь её, и лишь на какую-то долю секунды его взгляд мечется к её ладони, а затем, прежде чем Гермиона успевает среагировать, Малфой осторожно дотрагивается до её пальцев в лёгком ободряющем жесте.
От нежного прикосновения тугой узел внутри сжимается. Плечи Гермионы дёргаются, и она пытается сдержать очередной всхлип:
— Малфой, пожалуйста, помоги мне всё вспомнить, — отчаянно шепчет она и в ужасе глядит на их соединённые ладони, но не отдёргивается.
— Совсем скоро, Гермиона, — успокаивает он, аккуратно сжимая её руку, — потерпи совсем немного.
Малфой поглаживает её ладонь большим пальцем, и Гермиона замирает, чувствуя болезненное наслаждение от подобной ласки.
Его голос, произносящий её имя, не вызывает отторжения. Будто она уже слышала его раньше.
И дело не только в голосе.
Она помнит не всё, но точно знает, что уже чувствовала тепло Малфоя и разделяла с ним свою боль.
Это привычно, и это успокаивает.
Он рассчитывает на неё и верит, что она справится. И в этот момент, чувствуя его поддержку, Гермиона наконец ощущает себя легче. Тот груз, что давит на плечи, на всё тело, на голову, — Малфой забирает его часть на себя.
Он верит, что она вспомнит и поможет им обоим.
И кажется, у неё нет других вариантов.
Даже если дальше будет только тяжелее.
***
Гермиона возвращается домой и принимает долгий горячий душ, пока не чувствует, как боль и усталость отступают.
Голова гудит, а сердце в груди бьётся, будто Гермиона на грани инфаркта, но ей становится немного спокойнее.
Прежде чем вновь вернуться в Хогвартс, она решила остаться в Лондоне на пару дней, чтобы всё обдумать и, может быть, вновь навестить Малфоя.
Ей кажется, что она должна вспомнить что-нибудь ещё совсем скоро.
И пока это не произошло, Гермионе нужно уложить в голове все те мысли и воспоминания, которые есть там сейчас.
Странным кажется даже сформулировать, что именно случилось.
Она занималась сексом с Драко Малфоем.
И, судя по его поведению и словам, это произошло не один раз.
Гермиона удивлялась, что встречалась с Малфоем в доме Снейпа, а в итоге потеряла там девственность… Нет, не потеряла, а сама отдала Драко Малфою. И это не было похотливым порывом, скорее напоминало момент настоящей близости.
Это смущает, пугает и интригует в равной мере.
Гермиона выбирается из душа и застывает перед зеркалом, оглядывая себя в слегка приглушённом свете. Она осматривает своё тело, легко касается пальцами бёдер, проводит по животу, очерчивает выпуклость груди. Теперь всё воспринимается по-другому.
Больше года она не помнила, как её тела касались чужие тёплые руки.
Ком в горле доставляет почти физическую боль, и Гермионе хочется плакать при мысли о том, что она потеряла.
Это было важное воспоминание, дорогое. Она думала, что оно с ней навсегда, но некто цепкими лапами вырвал большие куски жизни прямо из её разума. И Гермиона даже не заметила этого и жила дальше столько месяцев без малейших сомнений.
Строила будущее.
Даже не зная своего прошлого.
Подобная несправедливость ужасает, и, хотя теперь у неё есть шанс всё исправить, Гермиона не уверена, как жить дальше в новых обстоятельствах.
Кроме того, она совершенно не понимает, что чувствует к Драко Малфою.
И что чувствовала тогда.
Могла ли она быть влюблена в него?
Гермионе кажется, что уже ничто не способно её удивить, но вместе с тем она понимает, что просто ещё не полностью осознала произошедшее.
Она знает, что обещала бороться за него.
И ей больно, что она не сдержала обещание.
Воспоминания Снейпа заставили Гермиону посмотреть на всю ситуацию под другим углом. Малфой опасался предательства со стороны Ордена и явно запасался дополнительной информацией по наставлению Снейпа.
Всегда имел козыри в рукаве.
А она… она заставляла его раскрывать их быстрее, чем он был готов.
Гермиона, не всегда сама это понимая, провоцировала его и каждый раз старалась обернуть ситуацию в свою пользу, пока Малфой просто боролся за жизнь, за благополучие и безопасность. И в тот далёкий вечер она наконец осознала это и пообещала ему, что поможет.
