Съехав вниз по ногам Серафима, я вцепилась в молнию на его брюках. От спешки и усердия затрещала ткань. И снова хриплый стон сорвался с его губ, который я решила поймать своим ртом, впиваясь в его губы. Один короткий, французский поцелуй, и моя сорочка полетела на пол. А так как это был единственный предмет моей одежды, ничего не помешало мне сесть на Серафима, заполняя себя его тугой плотью. Но стоило мне сесть на него до конца, как первая разрядка прокатилась по его телу. Руки Серафима крепко сжали мою талию, и я замерла, пытаясь совладать со своими эмоциями. Жаль, мне не было видно глаз Серафима, который прижимался лбом к моей щеке.
Но уже через несколько минут, Серафим приподнял меня, а опуская, ударил клыками в шею, продолжая и усиливая бесконечное удовольствие, как единственное из утешений, которое у меня осталось...
С очередным закатом солнца по телу прокатилась привычная боль, возвращая меня к жизни. Открыв глаза, я обнаружила, что нахожусь одна в своей комнате. И снова в кровати, на мое удивление, чистой и свежей. И это после того, что мы с Серафимом тут вытворяли... Оу, черт! Одни мысли об этом воспламенили внутри новый прилив желания все повторить. И как только Серафиму удается добиваться от меня такого разнообразия чувств, которые я к нему испытывала?
Но все размышления развеялись как дымка, стоило мне увидеть то, что висело передо мной на стене. Это было платье, длинное, шелковое, красное, с корсетом... как во вчерашнем сне. Кажется, сегодня опять что-то намечалось. А еще одно совпадение со сном наводило на мысль, что Серафиму, который заранее подготавливал для меня наряды, просто не терпелось увидеть, как я в них выгляжу. Но я не торопилась надевать это шелковое великолепие. Я вообще никуда не торопилась, не желая выходить из комнаты. После всех потрясений во мне поселилась какая-то апатия. А всю печаль, боль и злость из меня выбил своим телом Серафим. Я даже не могла вспомнить, когда такое было, чтобы мне не хотелось вылезать из постели, и это при том, что я находилась в ней совершенно одна. И свернувшись под одеялом, я осталась нежиться в постели, смотря на мягкий блеск красного шелка.
Но разве кто-нибудь способен в этом доме оставить меня в покое? Не прошло и десяти минут, как в комнату вошел Радий.
- Добрый вечер, Маргарита.
- Радий... - строго обратилась я к нему вместо приветствия. Мне хотелось попросить, чтобы на моей двери немедленно поменяли кодовый замок, который перестал иметь какой-то смысл. Только, я почему-то тут же решила, что это... - не важно, забудь. Можешь даже не говорить мне, зачем пришел. Мое присутствие обязательно?
- Конечно. Ты должна присутствовать, как хозяйка дома.
- А-а-а... правда? - удивилась я. - И что за повод?
- Сегодня вампиры празднуют тот день, когда они впервые открылись людям. Сегодня День Великого Решения.
Мда, в такой праздник сложно улизнуть от неожиданной ответственности. Хотя, "я" и "ответственность" уже давно не сочетаемся друг с другом.
- Серафим ждет, - напомнил мне Радий.
- Да неужели, - не удержалась я от сарказма, устав это слышать.
Но было предельно ясно, что Серафим не будет ждать всю ночь. Как только его терпение подойдет к концу, он придет за мной сам. Так что, поднявшись с кровати, я взяла платье и зашла в ванную комнату.
Платье было шикарно. Даже казалось, что я еще ничего подобного не носила за все свои прожитые годы. Единственное что, оно было не таким длинным, как во сне, но достаточным для того, чтобы скрывать туфли на высоком каблуке и волочиться за мной по полу. Гладкий и блестящий шелк струился по ногам, играя насыщенностью цвета при каждом шаге. Я не меньше получаса провела в ванной перед высоким зеркалом, прежде чем налюбовалось им на своем теле. Корсет был из другой ткани, но вот его искусная вышивка была сплетена из шелковых нитей. Да в таком платье и умереть не жалко, - промелькнула у меня в голове мысль, тут же приобретая какие-то весомые очертания. Мои глаза нашли в зеркале свое отражение. Их синева опустела и потускнела, не отражая ни единого чувства. Надо же, оказывается, холодность Серафима была заразной.
И кого я вообще видела в зеркале? Красивую женщину вампира, или глупую неудачницу, которая потеряла все, что когда-то любила? И какое будущее меня ждало впереди? Быть подругой вампира и волка? Быть хозяйкой этого дома? Быть кем-то еще... привыкать, покоряться и смерено все принимать?
О да, конечно, почему бы и нет... Я могу быть кем угодно, но уже никогда - собой. Меня НЕТ без того, что я когда-то любила.
А ведь за чертой жизни было так спокойно...
- Маргарита, - позвал меня Радий через дверь.
Похоже, в этом доме ни один мужчина не умеет ждать. Я последний раз взъерошила волосы, и вышла к нему.
Держа мою руку на своем предплечье, Радий привел меня в тот же зал, где когда-то происходило наше соединение с Серафимом. Мое появление, как и всегда, вызывало шепотливый ажиотаж. Каждая пара глаз непременно поворачивалась ко мне, украдкой или открыто, смотря что себе мог позволить их обладатель. И в этих взглядах было все, от восхищения, до ненависти. Ну и пусть. Меня никогда не интересовало чужое мнение о себе, а сейчас и подавно.
Радий подвел меня к Серафиму, который был во всем черном - рубашка, брюки, шелковый галстук. И покрой такой, что это все ему невероятно шло. Я не могла не признать, что у этого вампира отменный вкус. А еще, удивительные манеры - внимательно меня оглядев, он взял мою руку и поднес к своим губам, целуя пальцы.
"Ты великолепна", - промелькнуло в моем сознании.
"Благодарю".
"Не стоит, это истинная правда".
Я попыталась ему улыбнуться, но почему-то вышло не совсем искренне.
"Почему ты не сказал мне о сегодняшнем вечере?"
"Прости, не успел".
О, такое далекое напоминание о вчерашней ночи, а меня снова бросило в жар, да с такой силой, что даже потеплело тело. Серафим сжал мои теплые пальцы и подвел к высокому кожаному креслу, которое стояло на небольшом возвышении. Рядом было еще одно, почти такое же, и выглядели они, как современные троны царя и царицы. И стоило это осознать, так мне стало как-то неуютно сидеть на этом месте.
Серафим садиться не стал. Он взял в руку бокал с кровью, который ему поднесли, и повернулся к вампирам, замершим в ожидании.
- Дети, братья и сестры. Сегодня мы празднуем Великий день, который изменил наше будущее. Мы многое потеряли, и многое приобрели. Мы приняли новую жизнь, как данное, и я благодарю всех за вашу волю и терпение. - И подняв бокал, он добавил: - За нас.
