Софи все так же лежала на полу, делая редкие рваные вдохи. Скорее всего, ее удерживает от гибели магия браслетов. Случись это при обычных обстоятельствах, она бы давно умерла.
Набросил на нее черное палантин, покрыв им все ее тело. С минуту ничего не происходило, и я испугался, что ошибся, что попытка провалилась, и я ее потерял.
Внезапно палантин засиял, ослепляя меня светом. Я закрыл глаза, и когда сияние стихло, обернулся — на меня смотрел лебедь, один в один, как тот, в которого оборачивалась Софи. Только перья этой птицы было угольно-черного цвета. Лишь только клюв остался алый, как у обычных представителей ее вида.
— С возвращением, Софи.
***
Чужая кровать в чужой комнате. Над головой красный балдахин с золотыми кисточками, от мягкой постели пахнуло лепестками роз. И комнатой это помещение тяжело назвать — весь мой дом в Долине Пересмешников меньше. А из в этих апартаментах еще есть несколько дверей, которые явно ведут не в коридор.
На прикроватном столике огромное количество склянок и бутылок. Я заболела? Нет. Я умерла и попала в ад, в котором мне предстоит проходить Крылатый отбор бесконечно. Раз за разом смотреть за изменами Гавриила, и терпеть его молчаливое пренебрежение. Самый страшный ад…
Дверь в комнату отворилась. Гавриил обошел диванный гарнитур и сел на край кровати. А может, это рай? Его взгляд ласковый, заботливый, прямо лучится любовью.
— Как ты себя чувствуешь?
Я прислушалась к своим ощущениям:
— Немного голова кружится.
— Это пройдет. Тебя лихорадило три дня, тело отторгало новый палантин, но ты справилась.
— Новый палантин?
Гавриил потянул за край одеяла, под которым лежало черное магическое покрывало. Оно совсем не похоже на мое: грубое, с большими продолговатыми перьями, не такими, как у лебедей.
— Чей он?
— Клары и Иветты, они любезно с тобой поделились, чтобы ты скорей выздоровела.
— Так не бывает, — не поверила его словам. — Они бы не стали…
— Но, как видишь, у тебя новый палантин из перьев грифов.
Я провела по оперению, ощущая связь с палантином. Внезапно вспомнился обман Марьяна.
— Гавриил, я хотела объяснить: в ночь твоего возвращения между мной и Марьяном…
— Не стоит нервничать, — перебил он меня, не дослушав. — Тебе нужно восстанавливать силы. Потом поговорим о Марьяне.
И хоть его голос был спокойным, но я расслышала неприязненные нотки. Он не хотел поднимать эту тему, возможно, правильно отложить этот разговор на потом. Не стоит рушить наше хрупкое перемирие.
— А почему я не у себя в комнате?
— Ты у меня в гостях. Здесь никто не посмеет причинить вред. — В дверь постучали. — Мне нужно уйти, я скоро вернусь. Отдыхай.
Гавриил ласково поцеловал меня в лоб и пошел к выходу.
Гавриил
Вацлав ждал меня за дверью, по моему указанию никто не смел войти к Софи. За дверями стояла охрана.
— Что там? — раздраженно спросил. Не любил, когда вторгаются в мое личное пространство.
— Я бы просто так вас не беспокоил. Это Марьян. Он готовится штурмовать ваше жилое крыло, если его не пустят к Софи.
Я ухмыльнулся.
— Штурмовать жилое крыло императорского дворца? Силенок не хватит. Но я тебя услышал. Так уж и быть, запланирую аудиенцию для него на сегодня.
Мы направились в мой кабинет, обсуждая рабочие планы, а возле двери кабинета меня ждал незваный гость. Три дня я провел у себя, наблюдая за состоянием Софи и работой лекарей. Стоило покинуть свою территорию, он тут же объявился.
— Что с Софи? Как она себя чувствует? — забеспокоился Соколов.
— Ей лучше. Сегодня пришла в себя. Сейчас ее должны осматривать лекари.
Вацлав остался за дверью. Войдя в кабинет, взгляд упал на коробку с револьверами. А ведь еще пару дней назад я хотел пристрелить Марьяна. Может, сейчас самый подходящий момент? Бросил документы на стол и сел в рабочее кресло.
— Я хочу ее увидеть!
— Я спрошу врачей, когда она сможет принимать посетителей.
— Ты не имеешь права скрывать ее от меня!
И без того потрепанные нервы стали сдавать.
— Я ее не скрываю, а оберегаю. Делаю то, с чем ты не можешь справиться. После каждого обыска ты мне говорил, что защита на двери хорошая. А оказалось, твои маги не умеют ничего, любой может войти в ее комнату, как на торговую площадь!
— Но это твои девушки чуть не убили ее.
— И понесли за это наказание. Что ты сделала с Клест, когда она пыталась порезать ее? — Марьян замолчал. Ему нечего было ответить. — Софи будет у меня, пока не восстановит силы и здоровье. А потом сама решит, где и с кем ей быть.
***
Меня посетила целая делегация профессоров медицины. Что они только на мне не испробовали: слуховые трубки, маленькие молоточки, градусники и прочие медицинские приспособления. Их долгие расспросы о самочувствии утомляли сильнее, чем трёхдневная горячка. Не найдя причин беспокойства, они, наконец, ушли.
Я была рада, что меня оставили одну, но помнила их строгий запрет подниматься с кровати. Если со времен прибытия в Савойю я чувствовала себе бездельницей, то сейчас ощущала настоящей царицей лени.
Все же решила рискнуть. Поднялась и подошла к одной из дверей. Оказалось, она вела в гардеробную. На полочках и вешалках лежали мои вещи. За соседней дверью была ванная. Я обрадовалась ей больше, чем изобилию новых платьев. В большом светлом помещение с множеством зеркал стояла огромная ванна на золотых львиных лапах. Открыла краны, наполняя чашу. Повесила свою одежду на вычурный крючок и забралась в парующую воду.
Она обволакивала, успокаивала, заставляла забыть о несчастьях. Мне удалось выжить после того, как мой палантин разорвали — это уже большая победа. И пусть с Гавриилом все неясно, то, что он не прогоняет меня, уже дорогого стоит. Я не знала, что будет завтра. Но то, что я смогла пережить, давало силы с уверенностью смотреть в будущее.
— Кажется, тебе запретили подниматься с постели… — раздался голос Гавриила.
Он облокотился о дверной косяк и бесцеремонного наблюдал за мной. Засмущалась, и нырнула в воду, оставив на поверхности лишь голову. Императора рассмешила моя реакция.
— Ничего смешного. Это непозволительно — входить в ванну к обнаженной девушке!
— Я переживал, вдруг тебе стало плохо, а рядом никого нет, — произнес таким тоном, что я поверила его словам. Однако блеск в его глазах намекал, что не только забота сподвигла нарушить приличие. Это пугало и будоражило одновременно.
— Спасибо за беспокойство. Я справлюсь с мочалкой и полотенцем без чужой помощи.
— Хорошо, но если что — зови, — произнес завлекающим тоном.
Гавриил оставил меня одну. Прием ванны уже не приносил удовольствия, а вызывал тревогу. Я чувствовала себя рыбой на вертеле, до которой вот-вот дотянется хитрый кот. Закончив омовения, надела чистый халат, высушила волосы при помощи магии и вышла к императору. Он сидел на софе и читал газету. Оторвал взгляд от нее и восхищено осмотрел меня с головы до ног.
— Мне кажется, ты хорошеешь с каждой минутой.
— Спасибо, — в который раз он вогнал меня в краску.
Между нами было много преград и разногласий. Я каждый его шаг подвергала сомнению, искала скрытые мотивы. Гавриил не идеален, но другой мне не нужен.
Я подошла к нему и селя рядом. Посмотрела в глаза, набираясь храбрости, чтобы сказать:
— Когда я умирала, то сожалела не о заработанных деньгах и красивых укрощениях. Мне безумно хотелось украсть хоть немного времени, чтобы послушать последний рассказ Лаврентия, почувствовать, как Агата гладит меня по голове, услышать звонкий смех Мари… почувствовать наш последний поцелуй… Я тогда поняла, что жизнь без тебя приравнивается к смерти. Если для того, чтобы ты был рядом, нужно стать твоей любовницей, то я согласна.
Гавриил внимательно слушал. Стоило закончить, он положил ладони на мои руки.
— Мне жаль, Софи. Это предложение уже не актуально. — Его отказ ранил. Опустила голову. Прятала смущение за спадавшими на лицо волосами. — Мне не нужна такая любовница… Софья Лебедянская, ты согласишься выйти за меня замуж и стать империей империи Орниталь?
