Я волокла Агген сколько могла - прочь из горящего ада. Наконец, где-то у выхода – свежий воздух показался мне обжигающе-ледяным - упала рядом и схватила ее за предплечье. То, что я чувствовала, не было отчаянием или болью, это было…крушением мира. Агген было плохо, Агген умирала. Агген не дышала. Я не могла это вынести. Я не могла кричать или звать на помощь, никто не знал, что мы здесь, никто не мог войти.
На секунду я вдруг словно увидела картинку из прошлого. Юную тень, которая смотрит на дымную завесу, за которой задыхается белокурая девушка, прижимая к себе крошечного младенца, закрывая плащом личико ребенка. Тень знает, что должна спасать госпожу, но несколько мгновений – крохотных, как крупинки песка, - медлит. Медлит, потому что во всем этом мире нет ни одного человека, которому была бы нужна бледная тень, отражение прелестной Сертон Лиан. Медлит, а затем бросается в огонь и дым… А потом всю свою долгую жизнь не может простить себе этих крупинок вечности, которые, конечно же, ничего не изменили бы.
Я держалась за Агген, не понимая, почему не могу поменяться с ней сейчас. Не могу? Но это же моя магия, моя стихия, единственное, в чем я могу быть сильна. Тело тени отражает проклятия, но оно впитывает, как губка, слезы своей сестры… Кожа словно вскипела, кровь потекла по лицу вулканической магмой, волосы нагрелись и начали тлеть, капая на плечи расплавленным металлом. Я чувствовала боль, гораздо более сильную, чем мне довелось за всю мою жизнь – боль Агген, и вдруг ощущение величайшего счастья нахлынуло на меня. Получилось. Она будет жить. Смех, первый смех в моей жизни, забулькал на губах кровавыми пузырями. Я упала, не желая прижиматься своим искалеченным телом к Агген. Жаль, что ей придется потом меня увидеть.
Или не придется?
Может быть, после смерти тени исчезают, как и обычные тени в темноте. Исчезают и обретают свободу… Хорошо, если так.
В последний момент расшатывающимся, распадающимся на атомы сознанием я подумала о Дэро. Жаль, что я ничего не говорила ему в те наши ночи. Жаль, что ничего не сказала ему напоследок. Если бы моя жизнь принадлежала бы только мне… Если бы мы встретились в какой-то другой жизни… Я бы любила только его. Танверина не ошиблась. Я любила бы его.
Глава 43.
- Хочешь к нам, хочешь к нам, хочешшшшь? - шелестели, шептались во тьме неясные силуэты, ни живые, ни мертвые. - Ты же наша, наша, становись такой же, вечной, чистой, у нас нет желаний, нет боли, вся боль от желаний, страстей, печалей.
- У нас их нет, нет, нет - эхом подхватывали другие тени, - у нас тихо, темно, хорошо, спокойно, спи, будь нашей.
Звали меня. Меня. Именно меня.
- Оставайся, оставайся... Ты там чужая...
Да, я чужая.
- Ты спасала всех, никто не спасёт тебя...
Да, никто.
- Ты любила их всех, а они, они... Оставайся, оставайся, оставайся!
Голоса разрывают голову изнутри.
"У нас.
С нами.
Закрой глаза и ты увидишь..."
Я закрываю глаза, и чёрные мороки разливаются слепящим серебром. Прекрасные серебряные тени, очень похожие на людей. Лёгкие. И я сама теряю вес и взмываю.
"Серебряное царство, - где же я это слышала? - Серебряное царство..." Я должна найти... Меня просили... Где же она?
Среди множества сверкающих образов я замечаю один тёмный. Женский силует, очень худой женщины с длинными волосами. Она словно бьётся в решётке из сплетенных серебряных рук. Но руки опускаются, отстраняются, когда я подхожу и прикасаюсь к плечу женщины. Она отшатывается от меня в ужасе.
- Не подходи! Ты одна из них?
- Нет, - неожиданно говорю я. - Я человек. Просто я умею летать.
- Ты заберёшь меня?! - в голосе женщины звучит надежда.
- Да, ваш сын просил за вас... Просил меня об этом. Идем.
Мы движемся прочь, я держу её за руку. Прочь из царства сумрака к слепящему свету. Женщина напоследок улыбается мне, машет рукой, растворяясь в свете, слишком белом и остром для солнца, тени - снова бесформенные и чёрные - шелестят позади, бесцветно, горько.
- А кто попросит за тебя, маленькая тень?
***
Мне снова будто бы снился сон, хотя я так и не засыпала, и не приходила в сознание, а словно находилась на границе. Мои руки стали прозрачными, бесцветными, как у настоящей тени, боль ушла, совсем, и даже душевная боль. Я больше не тревожилась ни об Агген, ни о Дэро, ни о ком-либо еще. Став невидимой птицей, маленькая тень кружила над величественным черным замком, обгоревшей полуразрушенной башней, но и это казалось чем-то бессмысленным и далеким, пустым и прошлым. Махнув крылом, тень помчалась прочь, удивляясь тому, что не ощущает ни ветра, ни холода. Но далеко от замка улететь не удалось. Натянулась невидимая нить, ощутимо впиваясь в ребра, словно стискивая легкие, острая и тонкая, как лезвие. А потом нить потянула странницу, как детскую забаву – бумажного небесного дракона. Замок опять приближался, издалека слегка потянуло гарью.
Меня втянуло в высокое арочное окно парадного зала, а далее – по коридорам, в больничное крыло, у входа в которое я с недоумением увидела леди Сертон, леди Адон и лорда Эрко. Даже сквозь пелену охватившего меня благословенного равнодушия ощущался отзвук давней тревоги, давней боли. Ее – Агген – у входа в целительскую я не увидела. Невидимая никому тень заметалась в поиске сестры, хотя, может быть, Агген вернулась в замок Зордан? Это было бы естественно. Но – нет.
Агген была в целительском крыле, и там же находилось и тело маленькой странницы-тени. На мгновение я растерялась, пытаясь понять, кто из этих двоих – я, та, что недвижимо лежит на высоком каменном постаменте, или та, кто сидит на полу, уткнув лицо в поднятые колени?
Целитель Алико вошел в зал, бросил мимолетный равнодушный взгляд на меня-сидящую, подошел ко мне-лежащей. Наклонился, погладил по голове, пропуская сквозь пальцы потускневшие пряди светлых волос. Прошептал едва слышно: «Держись, девочка».
Я расхохоталась в голос беззвучным порывом ветра. «Девочка», «человек» - все это больше было не обо мне, и это ничуть не огорчало. Столько лет мне внушали, что я – не человек! А чтобы понять это, нужно было всего лишь умереть.
Девушка, сидящая на полу, подняла на целителя зареванные заспанные глаза. Голубые или серые? Я не знала.
А потом и это потеряло значение.
***
Всадник показался издалека. Его конь приближался к замку, и я отчего-то чувствовала, как он становится ближе с каждым преодоленным локтем пространства. За последние седьмицы он почти не изменился, только волосы немного отросли и теперь закрывали уши... Я смотрела на него, спускаясь все ниже и ниже, с северной обгоревшей полуразрушенной башни. В башне, кроме меня, поселились аисты. Соседство с птицами мне нравилось. В отличие от других животных, они меня не боялись – или не видели.
Сестра сидела в вишневой аллее, сложив руки на шоколадно-коричневом, столь непривычном для нее темном платье. Со своей обычной высоты я и не видела, насколько бледное у неё лицо. Мастер Дэро спешился и стоял теперь в двух шагах от Агген, а моё призрачное прозрачное сердце заходилось от болезненной нежности, глядя на двух самых любимых, самых близких мне – той, живой мне из прошлого - людей. Я морщилась, мечтая о прежнем спокойствии. На мгновение стало жаль, что они так и не смогли принять, полюбить друг друга. В моем сердце не было места ревности, я никогда не могла считать кого-либо «своим», а если бы они остались вместе, я бы, возможно, смогла бы успокоиться и уйти навсегда.
- Что тебе нужно?
- Ты три седьмицы не возвращаешься домой. Ты не отвечаешь мне, не выходишь ко мне. Что нужно тебе?
- Моим родителям нужна помощь. Их дом, место, где я провела детство и юность, практически уничтожен. Ты считаешь, это не важно?
- Я предлагал и предлагаю свою помощь. Но ты игнорируешь мои слова, меня, нашу жизнь.
- Наша жизнь была слишком короткой и не слишком приятной, чтобы принимать ее в расчет, - Агген холодно отвернулась.
