Раздался звон монет.
Я поняла, что помимо «договоренного раньше» еще один кошель перекочевал к эпарху за пазуху.
— Что же девчонка, если она невеста одного из лордов королевства, делает в Заповедных землях? — все еще с сомнением в голосе проговорил эпарх. Но слышно было, что сомневается он скорее для вида, может, надеется еще на один кошель.
— Быстро бегает, — сказал Андре, и я представила, как он пожал плечами и развел руки в стороны.
Они с эпархом дружно засмеялись. Это объяснение, опять же, звучало правдоподобно. Видимо, здесь тоже знали, как люди боятся Церкви. Судя по тому, что сами не хотели связываться, точно знали.
— В эти ваши церковные штучки я не лезу, — проговорил эпарх, словно прочитав мои мысли.
— Ну вот и не лезь.
— А как я пойму, что ты мне не врешь? — все еще сомневался эпарх. — Вдруг у тебя там, положим, не волчица, а одна из наших девушек? Мы-то, почтенный, вроде как ничем вашей Церкви не обязаны. Так и вы нас не трогайте.
Показалось, что я слышу, как Андре скрежещет зубами.
— У меня благородная госпожа, — сказал он ровным голосом. — У вас таких нет. Посмотри сам.
Повозка дрогнула и закачалась дважды, когда внутрь забрался сначала Андре, а потом и эпарх.
Андре сдернул рогожу с моего лица, и в тот же миг глаза эпарха расширились, а на губах зазмеилась улыбка. Он разглядывал меня с таким видом, словно обнаружил слиток золота там, где меньше всего ожидал его найти. Не понравился взгляд эпарха и Андре. А также то, с каким задумчивым видом он переводил взгляд с меня на Андре, а с него куда-то вперед, где, должно быть, дежурит стража.
— Сразу предупреждаю, — тихо сказал Андре. — Если захочешь оставить девку в деревне, тебе не поздоровится. Она принадлежит Церкви.
Эпарх хмыкнул и почесал подбородок. Намерений своих он в общем-то и не скрывал.
— Значит, богатая? Наследство ее прикарманить хотите?
— Не твое дело, — отрезал Андре. — Хотим.
Эпарх вновь заскользил по мне масленым взглядом, задержавшись на голом плече, боку, груди… интимном месте. Его, несмотря на гневный вид Андре, он разглядывал долго, очень долго. Меня передернуло от отвращения.
— Слушай, аббат, ты только сразу не серчай, — с трудом оторвав от меня взгляд, проговорил эпарх. — С вами, церковниками, связываться и в мыслях нет. Оно себе дороже, каждому известно. Но больно уж хороша девка. Оставь ее у нас, а? А взамен бери любую из деревни. Хоть племяшку женки моей, она сирота, никто плакать не станет.
— Дурак, что ли? — процедил Андре, и даже я подивилась его сдержанности. — Эту в лицо знают, понимаешь, эту! Чтоб ты понимал, она дочь виконта, а не кого-то там…
— Дочь виконта? — повторил эпарх и поскреб лысеющую макушку. — Ух ты ж так твою налево! Кому расскажешь, не поверят. Слушай, а можно с ней… ну, того… один разок, а? Ни разу аристократку не пользовал. Вам-то какая разница, а я заплачу…
Глаза Андре превратились в щелки, губы сжались в одну линию, а на щеках заходили желваки.
— Твое счастье, эпарх, что я спешу, — процедил он.
В его голосе было столько стали, холода и обещания поквитаться, что эпарх торопливо сглотнул. Бросив на меня взгляд, он пробормотал:
— Понял, не дурак. Хорошей дороги, ваше высокоблагородие.
Прежде чем соскочить с повозки, еще раз прошелся по мне взглядом.
— Эх!..
— Ну вот и все, малышка Эя, а ты боялась, — ласково сказал мне Андре, прежде чем снова накинуть на голову рогожу.
Прежде чем въехать в селение одичавших, эпарх снова остановил Андре и сообщил, что лучшую лодку предоставит брат его жены всего за каких-то пару серебряных монет. Он же довезет господина и госпожу до корабля и не задаст ненужных вопросов.
Мы долго ехали через селение, и я поняла, что земли одичавших достаточно обширны. Можно сравнить с небольшим городком или большим селением.
Когда нос учуял соленый воздух, стало ясно, что мы приближаемся к причалу.
От осознания собственной беспомощности накатывала паника, по щекам все катились и катились слезы. Вскоре наша лодка оттолкнется от берега, а когда я буду уже на корабле, преследовать меня будет бессмысленно. Андре лишит меня самого ценного.
Воспоминаний.
Он не отдаст меня Церкви. Оставит для себя.
Своей игрушкой. Бесправной рабыней.
Без памяти и права на собственное мнение.
Я думала, мы уже подъехали к причалу, но ошиблась. Андре снова остановил повозку, а потом слез с козел и запрыгнул внутрь.
Осторожно, как если бы я была хрустальная, он приподнял меня и заботливо усадил, привалив к борту повозки спиной.
Затекшее тело тут же заломило. Онемение начало проходить, вместо него пришло болезненное покалывание в руках, ногах, пояснице. Я поморщилась.
Бегло оглянувшись по сторонам, поняла, что повозка стоит меж покосившимися рыбацкими сараями. Моря отсюда не видно, но хорошо слышно, как оно плещется о камни, а ноздри щекочет соленый ветерок. Зачем Андре остановился здесь? Он явно не хочет, чтобы нас видели…
Дыхание перехватило от страха и тревоги.
Когда Андре извлек флакон со светящейся голубоватой жидкостью, казалось, волосы встали дыбом от ужаса. Нет! Он же не собирается лишить меня памяти прямо сейчас? Луна!
Вспомнила, как это было с Милой, и чуть не застонала от ужаса.
А потом поняла, что сейчас он извлечет кляп из моего рта. Чтобы Андре мог воспользоваться священным сосудом, я должна говорить что-то, неважно что… Я с силой втянула носом воздух и приготовилась закричать так, как не кричала еще ни разу в жизни. Хоть шанс и ничтожен, я должна попытаться!
Вынимая кляп у меня изо рта, Андре склонился к самом лицу и тихо проговорил:
— Один неосторожный звук, маленькая Эя, и твоей леди-матери не поздоровится. Я сумею это сделать.
Его слова так потрясли меня, что я закашлялась.
— Значит, это правда? — прошептала я, не осмелившись кричать. — Мама жива?
Андре пожал плечами.
— Тетю Иоланту пришлось пригласить какое-то время погостить в одном из монастырей, — ответил он.
— Чтобы проще было на меня воздействовать? — спросила я. — В случае, если заупрямлюсь?
— Для того чтобы окропить твоей кровью Источник Богини, ты должна была достигнуть совершеннолетия, — пояснил Андре. — Раньше магия просыпается редко. Поэтому изначальный план был таков: герцог Эберлей должен был присвоить твое приданое и поселить тебя в башне. Естественно, болван Эберлей должен был считать, что додумался до этого сам. Я же знал тебя слишком хорошо, Эя, я знал, что рано или поздно ты попытаешься сбежать. И сбежишь. Я убедил в этом своих братьев и сам поехал спасать тебя. Я не врал тебе, маленькая, просто не говорил всей правды. Я бы нашел где спрятать тебя и от родственников, и от своих братьев.
— Но если бы я не согласилась? — вырвалось у меня.
— Ты бы на все пошла ради матери, — сказал Андре. — Тетя Иоланта нашла бы способ уговорить свою дочурку.
— А сейчас мама где?
Андре пожал плечами.
— Дома. В Ньюэйгрине, Эя. Можешь мне верить. Тебя Иоланта ни о чем не знает, может, догадывается, но молчит. Она одна из нас. Человек, Эя, понимаешь? Не волчица, не магиня, человек. Преданная слуга короны и верная дочь святой Церкви.
Я выдохнула, услышав, что мама жива. И похоже, Андре говорил правду. Ей и в самом деле ничего не грозит. Пока…
— И ты одна из нас, маленькая Эя, — продолжал Андре. — Тебе только нужно кое-что забыть.
— Нет, пожалуйста, — прошептала я сквозь слезы, не осмеливаясь кричать. — Не надо…
Андре словно не слышал меня.
— И лучше сделать это до того, как ты попадешь на корабль и начнешь болтать своим розовым язычком.
Он повел пальцами, и флакон со светящейся жидкостью поднялся над его ладонью и завис в воздухе.
Я поняла, что сейчас со мной произойдет страшное.
То, страшнее чего еще не случалось.
И вряд ли случится.
Глава 16
— Расскажи, крошка Эя, что ты видела в Заповедных землях? — вкрадчивым голосом попросил Андре. — Расскажи, милая. Мне так интересно…
