Неужели мое наследие настолько мощное? Я не верила, что после нападения буду себя здесь так чувствовать.
Теплый ветер бросил мне в лицо спутанные волосы. Я убрала их назад, и воздушный поток взметнул полы моего плаща. Почувствовали бы мои родители – по крайней мере тот из них, в ком текла атлантианская кровь – то же при виде Атлантии? Если бы попали сюда. Сердце сжалось от печали и гнева, и я призвала все силы, чтобы подавить эти чувства и не дать им завладеть мной. Иначе клубок эмоций вырвался бы из груди, а я… не могла этого позволить. Не сейчас.
На мою ногу и бок навалилось что-то тяжелое. Я опустила взгляд – ко мне прижался Киеран. Меня охватило непреодолимое желание погладить его по голове, как мне это часто хотелось сделать с Делано. Киеран остался со мной у каменного павильона за храмом Сэйона, куда меня привел Кастил прежде, чем со своими людьми спуститься в подземный склеп за Аластиром.
Это был не тот склеп, в котором сидела я, но Кастил попросил меня остаться наверху. Видимо, он не хотел, чтобы я опять оказалась среди мертвых, что напомнило бы мне о заточении. Его предупредительность – еще одно качество, за которое я была бесконечно ему благодарна.
Я повернулась к морю, воскрешая надежду, которая вспыхнула, когда я поняла, что Йен может оказаться таким, как я. Если так, то он сможет приехать сюда. Ему здесь понравится. Я знала это, хотя так мало здесь видела. Он тоже почувствует этот покой. А когда увидит море – ясное днем и темное ночью? Я не могла дождаться историй, на которые оно его вдохновит. На моих губах заиграла улыбка.
Киеран встал, навострив уши. Он услышал шаги на несколько секунд раньше меня. Может, я и стала сильнее, но, похоже, острый атлантианский слух у меня не развился.
Я оглянулась через плечо. К нам медленно подходил Эмиль, понимая, что Киеран не единственный вольвен, притаившийся среди деревьев.
– Пора? – спросила я.
Эмиль кивнул и остановился в нескольких шагах от меня.
– Когда Аластир увидел Каса одного, он решил, что ты мертва. Мы не стали его разубеждать. Кас подумал, что в таком случае Аластир станет разговорчивее и выдаст других своих сообщников. Но этот мерзавец мало что сказал.
– Но что-то же сказал?
Эмиль стиснул челюсти.
– Ничего, что стоило повторить.
– Позволь предположить. Он сказал, что просто делал то, что нужно ради защиты Атлантии, и что я представляю угрозу? – высказала догадку я. В глазах атлантианца заблестела сталь. – А еще он был невероятно любезен и постоянно извинялся.
– Примерно так, – усмехнулся Эмиль.
Я не была удивлена или разочарована. Что еще мог сказать Аластир? Признаться, что той ночью на постоялом дворе больше никого не было? Если бы он признался, это не имело бы никакого значения. Нам нечего из него вытягивать. По крайней мере мне.
– Наверное, поэтому Кастил позволил ему считать тебя мертвой. Думаю, он уже забавляется, представляя, каким будет лицо Аластира, когда он увидит, что его план провалился. Идем. – Эмиль начал поворачиваться. – Кас позовет нас, когда захочет выдать наше присутствие.
А его план провалился?
«Да».
Я дернулась, у меня подскочило сердце. Я посмотрела на Киерана, и моя кожа покрылась мурашками. Он продолжал наблюдать за Эмилем своими серебристо-голубыми глазами.
– Разве я?..
Я замолчала. Я не могла услышать в голове голос Киерана. Кастил никогда с ним не общался мысленно. Но разве я уже не слышала голос Делано? Хотя тогда спала.
– Ты в порядке? – с явным беспокойством осведомился Эмиль.
– Ага. Да. – Я быстро нагнулась и подняла с земли вольвенский кинжал. – Я готова.
Я тихо последовала за Эмилем мимо толстых древесных стволов обратно в освещенный факелами павильон. Эмиль поднял руку, призывая к молчанию, и я остановилась. До павильона оставалось еще несколько ярдов, но я увидела Кастила.
Он стоял в центре, опустив руки и чуть склонив голову. Видны были лишь изгиб скулы и полные губы. Одетый в черное, он выглядел как ночной дух, вызванный, чтобы совершить возмездие.
Я убрала кинжал под плащ. Хранительницы вывели из задней части храма полдюжины мужчин со связанными руками. Мои мышцы напряглись, когда Нейлл вывел последнего. Изборожденное шрамами лицо Аластира было лишено эмоций, когда его поставили в ряд с остальными.
Их всех заставили опуститься на колени. Мою душу ожесточила ненависть. Мои родители. Кастил. Его родители. Я. Все мы доверяли ему, а он не только замышлял отдать меня Вознесшимся, но и приказал меня убить. И в каком-то смысле его план не провалился. Меня убили. Кастил спас меня, и я пробудилась как кто-то иной.
«Убеждения Аластира насчет меня не имеют значения», – твердила я себе, наблюдая, как Кастил двинулся вперед к безымянным людям, от которых исходил горький вкус страха. Я ничем не заслужила того, что они с Аластиром сделали. Я защищалась. А мои родители доверились ему. Я крепче сжала кинжал.
Кастил был невероятно быстр.
Я даже не поняла, что он сделал, пока мужчина, стоящий дальше всех от Аластира, не упал. Еще пять последовали за ним как костяшки домино, и я увидела отблеск лунного света на окровавленном мече, только когда клинок остановился в дюйме от шеи Аластира. Кастил снес им головы. Всем, кроме Аластира. За несколько мгновений.
Я ощутила дыхание, которое, казалось, покинуло тело Аластира. Вольвен стоял неподвижно, словно был высечен из камня.
– Ты предал короля и королеву, – произнес Кастил лишенным эмоций голосом. И… я ничего от него не чувствовала, пока он держал острие окровавленного меча у шеи Аластира. – Ты предал меня, и ты предал Атлантию. Но ничто из этого не является страшнейшим из твоих грехов.
Аластир повернул голову, чтобы посмотреть на Кастила.
– Я сделал…
– Немыслимое, – сказал Кастил.
– Пророчество…
– Полная чушь, – рявкнул принц.
Аластир молчал несколько мгновений.
– Кастил, прости за боль, которую я тебе причинил. Я должен был это сделать. С ней нужно было разобраться. Надеюсь, ты когда-нибудь это поймешь.
По телу Кастила пробежала дрожь, и я почувствовала, как в нем закипает гнев, горячий, как расплавленная руда для ковки стали. На миг я подумала, что Кастил сам это сделает. Покончит с Аластиром прямо здесь. И, если честно, я не держала бы на него обиды. Если бы Аластир сделал с Кастилом то же, что со мной, я бы не смогла остановиться.
Но Кастил смог.
С достойным восхищения самообладанием он убрал меч от шеи Аластира и опустил, вытирая клинок о тунику пленника.
От оскорбления щеки Аластира вспыхнули.
– Это ты несешь ответственность за годы кошмаров, которые мучили Поппи, ведь так? – спросил Кастил, закончив вытирать меч. – А потом ты подружился с ней. Ты смотрел ей в глаза, улыбался ей, все время зная, что оставил ее тогда умирать ужасной смертью.
Аластир смотрел перед собой.
– Да.
– Может, Жаждущие разорвали ее кожу, но это ты в ответе за ее боль – за шрамы, видимые и скрытые. Мне следовало убить тебя за одно это. –
