Только это же… космос. Открытый космос. В нём никто не может плавать.
А я не могла тут оказаться.
И как мне удаётся дышать?
Боже. Я поняла. Это бред. У меня бред. Такого не бывает. Я сошла с ума.
Дрожа всем телом, я в ужасе таращусь, как плод моей больной фантазии, вильнув гигантским телом, вдруг направляется прямо ко мне. На широкой булавообразной голове распахивается добрый десяток мерцающих глаз. А потом эта космическая тварь, которой просто не может существовать, вдруг распахивает свою пасть. И я понимаю, что меня сейчас проглотят.
С диким визгом я сигаю вниз, забыв обо всём. Больно приложившись обо что-то невидимое сворачиваюсь клубком, накрывая голову руками и вопя на одной ноте. Перед глазами всё темнеет. Плечи вдруг словно стальными тисками сжимает.
− Ж-шеня, очнись сейчас ж-ше! – врывается в моё сознание шипящий голос Са-арда.
А в следующий миг я ощущаю, как меня поднимают на руки.
На руки? Но… космос… и тварь…
Крутя головой на все стороны, я слепо таращусь вокруг. И лишь спустя секунды, показавшиеся мне вечностью, темнота наконец отступает. И я начинаю различать реальный мир. Очистительный отсек. И душевую кабинку в стороне. И Са-арда, прижимающего меня к своей груди.
− Что произош-ш-шло? Почему ты кричала? – требовательно смотрит он мне в глаза.
Я распахиваю рот. Пытаюсь выдавить хоть звук. Но вместо этого судорожно всхлипываю и бросаюсь ему на шею, содрогаясь всем телом и выплескивая весь пережитый ужас в горьких рыданиях.
Глава 22
Почему-то вся эта ситуация заставляет меня остро вспомнить один случай из далёкого детства.
Когда я в семь лет пошла в первый класс, мама посчитала меня достаточно взрослой, чтобы я сама ходила со школы домой. В конце концов, городок у нас был маленький, спокойный. Да и идти было недалеко. Что могло случиться?
Случились собаки. Целая свора собак, которым я почему-то не понравилась. Пусть всякие умные взрослые защитники прав животных потом вовсю доказывали, что я наверняка чем-то спровоцировала животных, сама я до сих пор не знаю, чем. Не делала я ничего, чтобы их спровоцировать, разве что оказалась не в то время и не в том месте. Или просто… слишком боялась их. Несколько псов как раз грызлись за что-то рядом с дорожкой, а мне очень надо было пройти. Я другой дороги не знала тогда.
В общем, они напали. И не случись рядом дядьки из соседнего подъезда, отогнавшего свору, всё могло бы закончиться более чем плачевно.
А так только несколько шрамов осталось на память. И непреодолимая боязнь собак.
Сказать, что я тогда испугалась, это ничего не сказать. Я была в паническом ужасе, меня трясло так, что зуб на зуб не попадал. Раны жгло огнём. И сердце в груди колотилось так, что было больно. Для ребёнка всё это ощущалось более чем жутко. Но когда сосед проводил меня домой, и я дождалась мамы, мечтая о том, чтобы она меня обняла и утешила, максимум, который получила, это выволочку за то, что не была достаточно осторожной, ещё и колготки порвала, и за то, что её тот самый сосед с работы вызвонил.
Тому факту, что меня пришлось везти в больницу и накладывать швы, то есть снова терять время, мама тоже совершенно не обрадовалась. О том, чтобы взять больничный и побыть со мной, она даже слушать не стала. Опять над каким-то важным проектом работала, сроки горели и всё такое. Привычное мамино состояние. Нет, меня не бросили на произвол. Матушка ко всем своим обязанностям относилась предельно ответственно. К родительским, в том числе. Так, как она это понимала. В общем для меня на несколько дней наняли няню, или сиделку, я тогда не вникала. Хорошая девушка была, мы довольно неплохо провели с ней время.
Но, собственно, о чём это я. Ах, да. О неоправданных ожиданиях. В детстве я редко получала утешение тогда, когда нуждалась в этом. А теперь, совершенно не ожидая этого, вдруг получила в двойном размере.
Так и не добившись от меня вразумительного ответа, Са-ард лишь сжал меня крепче, укачивая словно ребёнка. А потом я ощутила, как ко мне прижался ещё и Шоа-дар, тоже примчавшийся мне на помощь. Тоже обнял, бормоча что-то ласковое на ухо, утешая и успокаивая. Так я и плакала, зажатая между двумя на-агарами, согреваясь в их объятиях. Оттаивая не только телом, но и душой.
Но вот слёзы постепенно иссякли. Стихли всхлипы. И даже озноб прошёл.
− Успокоилас-с-сь? – спрашивает Са-ард, проводя ладонью по моим мокрым волосам.
− Да, кажется, − шепчу, наслаждаясь чувством безопасности, дарованным их близостью.
− Тогда рас-с-сказывай, − велит он строго. Но всё равно продолжает бережно обнимать. Этой властной заботой покоряя меня с каждой секундой всё больше. Впрочем, это их обоих касается.
Они такие разные, но такие... дополняющие друг друга. Нужные мне. Оба. Сейчас.
− Я кое-что увидела. Это было очень реально. И очень страшно, − признаюсь, невольно снова вздрогнув. Стоит вспомнить, и снова мороз берёт.
Мышцы, как после настоящего переохлаждения, ломит и выкручивает.
− Брат, думаю, Ж-шеню надо сначала согреть, выс-с-сушить и укутать во что-то тёплое, а тогда уже расспраш-шивать, − вступается за меня Шоа-дар. − Ты ж-ше, видишь? Она вся окоченела, хоть я и не понимаю, как такое могло произойти. Может какие-то сбои в функционале её организма?
Точно. Может это действительно сбой? Может, это я что-то из памяти моего биосинтезидного тела увидела? То, что меня по какой-то неведомой причине глючит, совершенно не должно означать, что я сошла с ума.
Не дожидаясь ответа старшего брата, Шоа-дар решительно тянет меня к себе.
− Дай мне, − требует, перехватывая моё дрожащее тельце.
А потом вместе со мной забирается в кабинку душа, чтобы пустить тёплую воду. Однако стоит мне оказаться внутри, и паника снова подкатывает удушающим клубком к горлу. На-агар пытается поставить меня на ноги. Но я, подстёгнутая животным ужасом, хватаюсь за него руками и ногами, судорожно карабкаясь всё выше.
− Малыш-ш-шка, − смеётся он, сжимая мою пятую точку и удерживая на месте. – Если бы я не чувствовал твой страх, то подумал бы, что ты придумала очень занимательную сексуальную игру. Не дёргайся. Боишься очутиться в кабинке одна? – спрашивает напрямик.
− Да. Очень, − зарываюсь лицом в его шею. Безмолвно прося о поддержке. Надеюсь, мой лимит ещё не исчерпан.
− Ну если так, то держись за меня.
Кажется, мне снова идут навстречу. Непозволительно нянчатся, как сказала бы моя мама. И это так безумно приятно. Когда кому-то не всё равно на твой страх и твои чувства.
Шоа-дар так и не отпускает меня на пол, и держит в своих руках всё то время, что мне требуется, чтобы согреться и перестать стучать зубами. Потом включает сушку. Са-ард молча наблюдает за нами, буквально прожигая во мне дыры своим пристальным сканирующим взглядом, явно ожидая, когда можно будет приступить к расспросам. И также молча направляется вслед за нами, когда змей младший выносит меня из душевой кабинки и направляется в спальню.
− Тебе лучш-ше? – спрашивает, когда Шоа укутывает меня в одеяло и вместе со мной в обнимку разваливается на кровати.
Заметив мой утвердительный кивок, выразительно поднимает бровь.
– Тогда мы ждём твоих объяс-с-снений. Что ты видела? Как это произошло?
Неужели, думает, я сама как-то это вызвала? Делать мне нечего.
− Я просто мылась. Ничего необычного не делала. Ни на чём особенном мысленно не концентрировалась. Просто закрыла глаза, а когда открыла, увидела, будто всё вокруг исчезло. Кабинка, само помещение, корабль, всё. Осталась только я, в чаше душа. А вокруг безграничный холодный космос. Это было настолько реально. Я видела и чувствовала, как покрывается изморозью моя кожа. Тело вмиг окоченело. Но больше всего меня испугало не это. Вокруг меня плыли гигантские астероиды. А потом я заметила среди них что-то живое. Эта тварь была похожа на кита из моего мира, только в тысячу раз больше. Огромный, гигантский монстр с кучей глаз. И в какой-то момент он направился ко мне и разинул свою пасть, будто намеревался меня проглотить, как песчинку. Я закричала, прыгнула с чаши, и тут появились вы, заставив меня прийти в себя. За что я вам просто безмерно благодарна.
