На ужин решил перекусить бутербродами: после выпитых зелий в желудке сделалось муторно. Нож соскочил и раскроил палец теперь уже левой руки, которой Геор придерживал хлеб. Охотник выругался, глядя, как кровь капает на продукты, но даже не удивился.
– А можно как-то одним махом с этим покончить? – спросил он в пустоту, подняв лицо к потолку. – Не резать хвост по частям? Хотелось бы только потянуть до завтра, а там я в полном вашем распоряжении!
Ответа, конечно, не последовало. Геор чувствовал, что смертельно, нечеловечески устал: все время приходилось быть начеку. Спасибо реакции охотника, которая выручила не один раз, но когда-нибудь бдительность притупится, он и так-то почти на грани… Он до сих пор не снял ни наручней, ни ремней, вот только едва ли они помогут.
«Интересно, на меня не рухнет потолок, пока я сплю?» – подумал он, усмехнувшись.
А потом понял, что все равно никак не сможет повлиять на события, и как-то сразу успокоился.
В стекло ударил камешек. Снова мальчишки расшалились, или непутевый ухажер перепутал окно. Геор хмыкнул, представив лицо несчастного влюбленного, когда вместо прелестницы тот увидит физиономию Геора с рассеченным лбом, стянутым швами.
Через некоторое время камешек ударил снова. Придется все-таки разочаровать бедолагу, а мальчишки, если это они, разбегутся сами.
Откусывая от кособокого бутерброда – кое-как отхватил кусок хлеба покалеченной рукой, – Геор выглянул во двор.
Пальцы, дрогнув, разжались. И хлеб, и ломоть колбасы с веточкой укропа упали на пол.
У березы стояла Алена и смотрела на окно Геора. Личико печальное и задумчивое. Глаза серые, как дым над костром…
– Алена!
Нет, так не услышит! Геор дернул на себя деревянную рассохшуюся раму, пачкая алым, морщась от боли.
– Алена, стой!
Свежий воздух ворвался в щель и принес с собой не только запах улицы, ароматы цветущей черемухи и шум на детской площадке – дворовые мальчишки играли в футбол. Геору показалось, что он даже отсюда ощутил запах дождя и леса, а еще…
«Тварь! Тварь! – отозвалось подсознание. – Убить!»
Нет, только не сейчас! Геор не знал, что отразилось на его лице, но Аленка, зябко обхватив плечи руками, отвернулась и быстро зашагала прочь.
– Аленушка!
Нет! Он сильнее, чем та дрянь, которой опоил его Маковцев. Алене нечего опасаться!
Пока хрупкая фигурка не скрылась из глаз, ринулся к двери, три лестничных пролета одолел за секунды. Раненое бедро жгло раскаленным железом, так что на последних ступенях Геор споткнулся и едва ли не кубарем покатился вниз. Расшиб локоть и колено. Плевать.
Ее не было во дворе. Взгляд Геора метался, ища пепельную пушистую косу. Стоял теплый апрельский вечер, на улицы высыпали жители окрестных домов, оккупировали скамейки, прогуливались вдоль подъездов, ребятня всех возрастов с криками и смехом носилась вокруг родителей. Алена исчезла.
Геор зажмурился, зажал уши ладонями, из всех чувств оставляя только чутье охотника, сейчас обостренное до предела. И ощутил ее – тонкую ниточку, тянущуюся от баньши. Ниточка истончалась, таяла.
Геор поспешил вперед. Его шатало из стороны в сторону; словно слепой, он натыкался на кусты и скамейки – глаза приоткрывал только на мгновения, опасаясь потерять связь.
– Наркоман! – неслось в спину. – Обкурился! Вы на рожу его посмотрите! Как таких земля носит! А что у него за спиной? Меч? Да позвоните кто-нибудь уже в полицию!
На проспекте, куда вскоре вышел Геор, след сделался четче. Охотник поспешил вперед, обратившись в тень. Казалось, что он вот-вот настигнет Алену, еще шаг, еще рывок, но она ускользала снова и снова.
Пришла к нему, девочка… А он опять напугал… Геору хотелось орать в голос!
Ниточка натянулась и лопнула, как будто Алена провалилась сквозь землю. Только что была рядом, и вот ее нет – нигде нет.
Геор закрутился на месте, втягивая носом воздух, как гончая. Прохожие шарахались от дикого израненного мужчины в странном обмундировании.
Что же теперь? Домой? Но Геора вдруг обуяло упрямство, перемешанное со злостью. Никуда он не пойдет – костьми ляжет, но разыщет Алену сегодня.
Он пошел туда, где чутье охотника засекло баньши перед тем, как она исчезла. Проспект пересекала узкая улочка, заканчивающаяся тупиком. С фасадов полуразрушенных зданий сползала краска, окна, заколоченные досками, словно бельмами, подслеповато косились на редких прохожих. Заброшенные пустые дома. Геор и не знал, что в этой части города их так много. И дома все старые – маленькие особняки с лепниной, с портиками. Их бы отремонтировать – туристов можно водить! Куда только мэр смотрит…
Не успел додумать мысль до конца, потому что на крыльце обветшавшего особняка его ожидала нечисть.
Глава 41
Шептун – нечисть второго класса – внешне был похож на тщедушного сгорбленного старика.
– Тихо, тихо, тихо, – забормотал он. – Тихо… Пойдем за мной…
Шептуны усыпляли бдительность, зачаровывали. Обычный человек будто под гипнозом, не сопротивляясь, пошел бы за шептуном. У Геора по венам словно прокатилась горячая волна – вступил в действие «Берсерк». Знала бы тварь, что играет с огнем!
– Где Алена? – Острие меча замерло у горла Шептуна.
Нечисть отступила, толкнув дверь спиной, и провалилась в темный проем. Невозможно было разглядеть что-то в особняке: заколоченные окна не пропускали свет. Чутье охотника било тревогу, предупреждая о том, что внутри нечисть, но сколько их и какие именно твари поджидают Геора, неизвестно.
Геор оторвал от пояса крошечный, величиной с наперсток, флакончик с зельем ночного зрения, выпил – в глаза будто воткнулись десятки игл. Еще толком не проморгавшись, охотник перешагнул порог. Темнота постепенно рассеивалась: словно на старой фотопленке из сумрака проступали стены и потрепанная мебель… А еще создания ночи, стоящие вдоль стен.
Ненависть всколыхнулась в Георе, разгоняя сердце до ста тридцати ударов в минуту, в уголках губ выступила пена. Первым попал под рубящий удар тщедушный Шептун, рухнул на пол кучкой тряпья, капли черной крови веером разлетелись по стене.
Вот тогда они напали. Все вместе. Геор видел когти и зубы, развевающиеся волосы и светящиеся янтарным блеском глаза. Кажется, они пытались что-то сказать, во всяком случае губы шевелились, но из-за бурлящей в нем ненависти охотник почти оглох, на голову точно надели непроницаемый звенящий купол. Да что они могут сказать – проклинают, не иначе. Поздно, твари. До вас прокляли!
Тело никак не реагировало ни на порезы, ни на укусы. Кровь почти сразу сворачивалась, меч разил без устали. В голове Геора не осталось ни одной связной мысли, только имя: «Алена».
Алена. И чья-то покрытая чешуей лапа падает к ногам.
Алена. И голова очередной твари отлетает к стене, как футбольный мяч.
Лишь раз меч замедлился – показалось на мгновение, что он увидел ее, сероглазую баньши. Нет, то было другое создание.
Но как бы неистов ни был Геор в своем стремлении убивать, действие зелья постепенно заканчивалось. Кровь полилась из ран, руки затряслись от перенапряжения. Твари окружили его со всех сторон. Геор вертелся юлой, но скорости не хватало. Создания ночи все прибывали, взяли в кольцо. Кто-то подсек под ноги, толкнул в спину.
«Конец. Это конец».
И все же он продолжал отбиваться, до последнего цеплялся за жизнь, которой, в общем-то, было не жаль: он всегда мечтал умереть в бою… Но Алена! Неужели он не увидит ее даже на пороге смерти?
Сопротивление сломали быстро, отобрали меч. Геор ждал, что его сейчас же порвут на части, но нет – твари подняли его за руки, за ноги, поволокли вниз по лестнице. Все глубже, глубже. Мелькали над головой сводчатые потолки, тянуло подземным холодом, пахло сыростью и мокрыми камнями.
Вдруг потолок ушел высоко вверх, стены разошлись в стороны. Геор огляделся, насколько позволяло неудобное положение: его принесли в круглый зал, напоминающий колодец. Небрежно бросили на пол, деловито приспособили на запястья и лодыжки железные браслеты, на которые крепились толстые цепи. Их натянули, распластав Геора на полу, почти вывихнув руки из плечевых суставов. Охотник сдержал стон. Нет, не дождетесь.
