Ох уж это женское любопытство. Сколько раз уже она себе говорила, что не стоит лезть туда, куда не просят, но будто туманом окутывало желание. Всё тело начинало свербеть от нетерпения, голова больше ни о чём другом думать не могла, хотелось прямо сейчас узнать.
Её учитель снова толок в ступке свой порошок. Попробовать? Заметит — не заметит? Будь, что будет. Милка быстро пересела на лавку колдуна, максимально похоже скопировала его позу, закрыла глаза и начала ловить послед. Если он вспоминал, то здесь должны хвостики мыслей летать. Нужно просто ухватится за какой-нибудь и всё запретное наружу вытянется.
Чтобы не попасться, она решила ориентироваться на звук пестика, ударяющегося о ступку. Мерное постукивание даже немного убаюкивало, помогая расслабиться и начать видеть. Через пару минут Милка погрузилась в другой мир, совершенно другой, совсем не похожий не на что. Это была не явь, привычная глазу, не преисподняя, горящая адским огнём, и даже не небо с пушистыми облаками.
Мрачный тёмно зелёный мир, покрытый прозрачной слизью и паутиной. Тёмные необъятные стволы деревьев или чего-то ещё окружали её со всех сторон. Попытавшись поднять голову, чтобы посмотреть на небо, она увидела зависшую над ней огромную (не меньше её размера) каплю. До ушей начало доноситься лёгкое шипение. Сначала оно было похоже на тихий звук радио, потерявшего волну, потом шипение стало громче, за помехами слышались слова, крики, обрывки неизвестных песен. Такой мучительный хаос звуков и всеобъемлющая тоска тяжёлым грузом навалились на Меланью, полностью парализовав волю. Головы коснулось что-то холодное и упругое, сильнее надавило на макушку и, резко хлынув вниз, объяло толстым слоем прозрачной слизи.
Богдан делал порошок из полыни, полынь хорошо очищает и не пускает в дом чужое. Зачем он вдруг вспомнил то, о чём уже много лет безуспешно пытается забыть? Зачем снова окунулся в тот мир, который чуть не убил его? Чур-чур, забыть, стереть, никогда не возвращаться туда ни мыслью, не памятью. Ещё и ей обмолвился, а эта девчонка такая любопытная, наверняка ещё не раз будет его вопросами изводить. Из комнаты раздался непонятный грохот, что-то упало. Колдун метнулся на звук и замер. На полу возле его спальной лавки с наполненными ужасом глазами лежала его ученица. Она моргала, но будто ничего не видела. Подбежав и подхватив её на руки, он понял, что сознание девушки где-то далеко. Мила дышала, стонала, пытаясь что-то сказать, даже водила зрачками и моргала, но ничего не видела.
Страшная догадка поразила его как молния, он не убрал за собой, оставил здесь дымку воспоминаний и этим позволил ей попасть в мир змеев. Вот остолоп! Нужно срочно вытаскивать, нужно обрывать связь, только бы успеть, только бы было не поздно. Мир змеев можно пошатнуть только огнём.
Расстелив одеяло перед жаркой топкой печи, Богдан положил на него Меланью и, встав на колени прямо над ней, обхватил её голову двумя руками, пристально глядя в глаза. Он звал её, громко, по-разному: то ласково, то грубо, то обещаниями, то просил помощи. Жар огня становился всё сильнее, напиханные в топку поленья разгорались, пот тёк по лбу Богдана и капал прямо на лицо Миле. Наконец солёная капля попала в глаз ведунье и та часто заморгала, глаз наполнился слезой, и колдун наконец поймал её взгляд.
— Смотри на меня, только на меня, иди на мой голос, ничего вокруг не замечай, я рядом, протяни руку, хватайся, давай же, давай, иди ко мне!
Мелана не понимала, куда попала. Толстый кокон из слизи хоть и был прозрачным, но разглядеть то, что было вокруг, в полной мере не давал. Двигаться она тоже не могла. Хотела позвать на помощь, но хватало сил только на стон. Сама себя в западню отправила. Было холодно, мокро, страшно и обидно за свою глупость. Как теперь выбираться. Справа от неё всё громче концентрировалось шипение. Милка скосила взгляд и увидела два огромных золотых глаза на огромной чешуйчатой морде. Змея? Такая огромная? Откуда она здесь взялась?
Змея смотрела на жертву, не отрываясь, Милка же наоборот старалась отвести взгляд от этих огромных глаз, но они будто гипнотизировали. Вдруг стало теплее, между девушкой и слизью постепенно появилась воздушная прослойка, кокон изнутри начал покрываться конденсатом, и мелкие капельки скрыли гипнотический взгляд чудовища. Милка смогла пошевелить кончиками пальцев. Жар становился сильнее, к ведунье возвращалась подвижность, и она обдумывала, как поступить. Может попытаться вырваться и сбежать?
В левом глазу сильно зажгло, будто туда соли насыпали, что ещё за напасть? Она быстро заморгала, подняла руку, чтобы стереть слёзы, и вдруг увидела Богдана. Он что-то кричал ей, Мила сосредоточилась, по губам поняла, что тот её зовёт. Поднятая рука зависла на полпути к глазу и, резко поменяв направление, схватилась за его плечо. Это было трудно, но она это сделала. Второй рукой повторила и, крепко обвив его шею обеими руками, почувствовала невозможную жару. Справа полыхал огонь в открытой топке печи. Она на полу, над ней нависло тело колдуна, и она крепко обнимает его за шею.
Богдан тяжело дышал, поняв, что справился, он расцепил её крепкую хватку и устало рухнул рядом.
— Где я была? — тихо спросила Меланья.
— Там, куда лучше никогда не попадать, — тоже тихо ответил он.
Прислушиваясь к его дыханию, она пыталась почувствовать, злится он или нет. Не смотря на ужас испытанный в том мире, её пытливый ум требовал ответов на вопросы. И похоже Богдан знал их, вот только станет ли делиться? Она попыталась сесть, но тело было обессилено. Колдун, увидев её попытки, взял её за руку и приказал пока лежать.
— Это я виноват, прости, — начал он. — Не нужно было даже думать о Змее. И ты хороша, как ты вообще додумалась пойти в воспоминания без защиты? Видишь теперь, как это опасно?
— А этот Змей, он бы меня проглотил?
Иногда она просто поражала его своей наивностью, вроде бы уже не ребёнок, а как спросит, так хоть стой, хоть падай. Богдан приподнялся на локте и посмотрел на эту рыжую ведьмочку. Свободной рукой он убрал её огненные кудри с её вспотевшего лба, провёл ладонью по щеке, большим пальцем коснулся пухлой нижней губы. Она была так близко, испуг в глазах будил давно похороненные желания.
Девушка не отводила взгляд, её грудь мерно вздымалась под ровным дыханием, рот призывно приоткрылся, обнажив белоснежные зубы. Не в силах больше сдерживаться, он наклонился и попробовал её вкус.
Тело пронзила вспышка, закоротила где-то чуть ниже живота и больше не отпускала. Ведьма была сладкой и освежающей одновременно, она покорно отдалась его натиску и не отпускала, пока сама в полной мере не насладилась его твёрдой мужественностью. Произошло то, что давно назревало, и чему он так боялся давать выход. Теперь они принадлежат друг другу. Пути назад больше нет. Союз скреплён.
Меланья и колдун.
