с готовностью предложил Стилл.
– Не дождешься, – парировал приятель.
Ньюр в наш разговор не вмешивался, лишь плавно поворачивая руль машины. Но судя по полуулыбке, что гуляла по его губам, он был в курсе всего.
Лишь она одна выдавала то, что юрист следит не только за дорогой, которая по ночному времени была почти пустой.
Проспект, улица, еще одна улица. Дорога мимо центрального парка, поворот, квартал, где высотные здания ныне спавших бизнес-центров сменили особняки…
Мощный рев двигателя затих, когда автомобиль остановился перед крыльцом одного из них. Приехали…
На несколько секунд в салоне машины повисла тишина. Каждый думал о своем. Лично я о том, что мне это все одемонело. И расследование, и преследования… Я хочу простого человеческого поспать. Желательно на ручках у одного наглого аристократа. Пусть держит меня и мучается оттого, что у него все затекло. Вот!
– Ну что, – наконец нарушил тишину Ньюр, – я свою миссию выполнил и свободен. А вам желаю удачи. С канцлером в гневе она будет не лишней…
Такого витиеватого «выметывайтесь!» мне еще слышать не доводилось. Но несмотря на обманчивость формулировок, сомневаться не приходилось: нас попросили с вещами на выход. Потому как адвокат первым вышел из авто и даже открыл заднюю дверь.
Стоя на крыльце, Толье-старший молча наблюдал за этой картиной. На его лице промелькнуло удовлетворение, когда наша бедовая четверка вышла из авто. И как только мы оказались стоящими на брусчатке, позади послышались приглушенный щелчок, шуршание шин и урчание мотора. Ньюр предпочел удалиться. И мы все ему позавидовали.
А спустя час позавидовали еще больше. Потому что канцлер умел не просто допрашивать – душу вынимать, а затем встряхивать, вытрясать, выбивать, полоскать и вешать ее на веревочке для просушки.
Зато он узнал обо всем в рекордно сжатые сроки. И когда я говорила «обо всем» – это действительно обо всем.
– Так, значит, вы решили сопоставить тех, кто выходил из ворот в тот день, со снимками личных дел адептов? – заключил Толье-старший, словно не спрашивал нас, а сам переваривал эту мысль. – Хм… интересная теория.
– Только с дырой, – подал голос Дэн.
На него сразу же все обернулись.
– Скорее всего, ваша сестра надела личину кого-то из адепток. Так меньше подозрений…
– И больше вероятность столкнуться с оригиналом, – тут же возразил уязвленный Мор, словно был матерью, у которой обидели ее кроху.
– Вы хотели сличать лица сами? – уточнил канцлер.
Приятель кивнул, кажется начав осознавать, что этим бы мы занимались как раз до конца учебного года.
– Что ж… Обе теории имеют место быть, – азартно начал канцлер. – Поэтому думаю, что стоит вас усилить…
Усиление по-канцлеровски выглядело в лицах. Трех десятках лиц агентов. Которые уже были в департаменте, когда мы туда приехали. Причем никого, кроме меня, не смущало то, что на дворе уже полночь!
Расследование, ждавшее двадцать с лишним лет, не могло сейчас еще немного потерпеть. Хотя бы до утра. Так думала я. Но не Вита Хвост, окрыленная жаждой сенсации. Не Мор, который словно почувствовал: вот еще немного, один шаг – и он найдет тетю. И уж тем более не канцлера, который мог обрести исчезнувшую сестру.
Да даже Дэн проявил интерес. Словно это могло ему самому помочь вспомнить что-то…
Только я откровенно зевала. Но продолжала из чистого упрямства таращиться на проекцию из гравирата, сличая студентов. И с завистью поглядывая на бодрых агентов безопасности.
Мы все работали в просторном помещении. Это был один из залов, где располагалось множество столов. Сотрудники департамента разбились на группы, каждая из которых занималась идентификацией лиц, прошедших через ворота в определённые часы.
Мне досталось время между семью и восемью часами утра, которое случилось почти четверть века назад. Те, кто был на записи храна, наверняка уже успели если не состариться, то измениться. Пожить. Кто-то завел семью, детей. Или сделал карьеру. Или уехал путешествовать. Это было уже далекое прошлое. И мы в нем копались. Все тридцать семь человек, включая нашу четверку и даже самого канцлера.
Выискивали одну девушку. Еще и под личиной…
В моем временном отрезке было немного вышедших из ворот академии. Но я все равно с трудом продвигалась. В какой-то момент, осоловело моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на очередном изображении, я почувствовала, как на мое плечо легла мужская рука.
Но ничего внутри не колыхнулось от этого прикосновения. Не защемило где-то там в груди. Сердце не стало биться чаще.
– Мор, – не оборачиваясь, не спрашивая, а утверждая, произнесла я.
– Узнала, – довольно произнес приятель, делая шал вперед и становясь вровень со мной и продолжая приобнимать. Я не стала посвящать Толье в то, как именно я его узнала. А он, не догадываясь, спросил: – Что произошло у тебя со Стиллом? Ты же на него смотреть не могла. А после тюрьмы… Ты… он…
– Руку убрал, – раздалось совсем рядом.
А в следующий миг справа возник собственно объект нашего с приятелем разговора. Не знаю почему, но мне захотелось улыбнуться. От одного голоса этого невыносимого, самоуверенного… но такого родного… Дэна… я чувствовала, что перестаю существовать, начинаю… Жить. Дышать. Летать.
– А ты кто такой, чтобы мне указывать? – разозлился Мор.
– Хотя бы тот, кто может тебе эти руки переломать, – спокойно произнес Дэн. – Когда они лапают чужую девушку.
Стилл выделил голосом «чужую» так, что даже табуреткам все стало понятно. Всего одно слово подействовало лучше любого заклинания. Мор тут же убрал с моего плеча ладонь.
– Ники… – растерянно произнес Толье.
Я посмотрела на Мора.
«Ты ведь не любишь меня?» – спросила одним только взглядом.
«Нет, – ответил он. – Но мы могли бы…»
«Нет, ничего бы не получилось», – я отрицательно качнула головой.
Да, Мор был хорошим другом. Но мы оба понимали, что между нами нет ничего, кроме дружбы. Останься я с Толье – это была бы сделка. Сделка с совестью. Для него я сильный маг, который может передать нашим детям свой дар. Да, в нашем союзе было бы уважение, взаимопонимание… но они не заменят любви.
Уже сейчас я осознавала, что однажды утром проснусь и, увидев на подушке лицо Мора, возненавижу его.
А Дэн… Я ненавидела его порой уже сейчас. Но еще больше любила. Возможно, у нас ничего не получится. Ни начать заново. Ни вспомнить. И мы разойдемся. Но я не предам себя. Потому что выбирать нужно не разумом, а сердцем.
Мор все понял и, толкнув плечом Стилла со словами: «Ты мне еще дуэль должен!» – ушел.
А Дэн, глядя ему вслед, произнес:
– Вот не помню ничего, кроме того, что этот тип
