для друга покраснел:
– Эм, прости, Дарри... Просто я этого не ожидал...
– ...от меня? Я же король, вроде. Мне положено думать о подданных. Нет?
Терн стянул с себя узкий аби, перебрасывая его через руку:
– Прости еще раз.
– Прощен, – кивнул Дарри – он никогда не злился. – А ты куда собрался?
– Мне назначена аудиенция у Королевы Лета. Я подал прошение еще вчера. Его так быстро рассмотрели, что просто чудо. Поэтому я и иду... И прости, я помню свою клятву – вернуться туда только с тобой, но...
Дарри легко признал:
– Я все понимаю. Иди. Я пойду после тебя – мне непринципиально. – Оставлять дом Алекса без присмотра и защиты ни он, ни Терн не собирались.
Терн заколебался:
– Я бы пошел с тобой. И к Королеве Лета, и к королеве Елизавете, но... Кто останется тут? Мы же не можем бросить без защиты семью Охотника, особенно сейчас, когда правительство натравило на фейри глупое НАА. Честное слово, я предпочел пойти с тобой, но... Охотник надеется на нас.
Дарри грустно посмотрел на друга:
– Терн, ты правда не знаешь, кто мог бы остаться?
– Эм..? Ты?
Тенедар вздохнул:
– Терн, глупый ты мальчишка, у тебя брат есть! Гром. Он взрослый и ответственный ши. Он рыцарь, каких мало в последнее время.
Терн обиженно вздернул подбородок вверх, а потом обмяк и еле слышно признался:
– Я идиот. Я до сих пор считаю его мальчишкой… Тогда... Сперва к Королеве Лета, а затем к человеческой королеве. И... Беру отвлечение её корги на себя – заслужил.
– Какое самопожертвование, аж страшно становится! – расцвел в улыбке Дарри, он не умел долго расстраиваться или злиться. – Только, можно я сперва переоденусь? Думаю, королеве Одуванчику все равно, как я выгляжу, а так хоть буду в удобной одежде.
Терн дернул жабо вниз:
– А это идея! К черту панталоны и весткоут. Когда-то они были хороши, но не сейчас.
***
Благой двор не изменился. Почти, потому что проигнорировать чуть сияющие синим светом, повреждённые холодным железом ворота было сложно. Иногда синие всполохи разрушения мчались и по стенам Королевского дворца.
Дарри подтвердил, заметив заинтересованный взгляд Терна:
– Это я сделал. Я случайно. Слишком хотел помощи...
Терн промолчал – все, кто был дорог Тенедару, все его родные и подданные, пострадали от холодного железа, применявшегося в бомбардировках Второй Мировой войны. Тогда Дарри искал помощи везде, где мог, даже вернулся под Холмы к матери – королеве Лета. Он, сам израненный холодным железом и ослепший, пронес его в себе в мир фейри. И ему тогда отказали в помощи. Родная мать отвернулась от него.
Меч уперся в горло Королевы лета.
– Мама... Пожалуйста!
– Ты зря сюда пришел – ты разрушаешь мир своим холодным железом. Уходи!
– Мама!!! – он перешел на крик, чтобы его точно услышали, – прошу! Не меня спаси – спаси свою внучку, плоть от твоей плоти. Она же...
– Уходи.
Он рухнул перед ней на колени, склоняя голову вниз, и то, что есть свидетели его унижения, его не волновало:
– Мама... Она умирает. Понимаешь?!
– Она уходит – фейри не умирают.
– Ты не знаешь, что делает холодное железо с фейри. – он перешел на шепот – даже его крик не услышали, так какая разница. – Пожалуйста... Я хочу спасти свою семью, хотя бы осколок от неё... Помоги...
– У меня больше нет сына по имени Тенедар. И внучки Апрель тоже нет. Не позорь себя – уходи! – и голос её звенел от гнева.
– Ма... – он тут же поправился, – Королева лета... Впрочем...
Он, шатаясь, встал:
– Как скажете, ваше величество. Надеюсь, вам никогда не придется умирать в одиночестве от боли.
Он пошел прочь, не разбирая дороги – тут было сложно с тенями. Руки натыкались на стены из камня, и те разрушались от прикосновения – Тенедар был весь пропитан холодным железом. Реальность Холмов рыдала от боли и разрушалась. Только он этого не видел, ибо был слеп.
– И больше не возвращайся сюда! – в спину сказала ему Королева лета, до боли сжимая пальцы в кулаки. Беззвучные слезы текли по её щекам, но Дарри, её Дарри, их никогда не увидит. Надо было найти силы, чтобы удержать Благой двор от разрушения – за спиной у Королевы были сотни напуганных фейри, которых она не могла предать.
...Небеса, дайте еще сил моему храброму и такому безрассудному сыну. Дайте ему сил продержаться до прихода помощи. Кто-то же должен ему помочь...
Терн лишь кивнул, ничего не говоря. Он пошел по дорожке
