парфюма.
Кто-то прижимался ко мне со спины. Словно сквозь сон, я чувствовала чье-то твердое тело. Чьи-то руки гладили мои собственные, скользя от локтей до кончиков пальцев. Причем я смутно осознавала, что гладят меня прямо по коже, а не поверх рукавов.
Но транс уже был слишком глубоким, чтобы это обеспокоило меня.
Наоборот, я увидела, что звездочка стала ближе и ярче. Она манила все сильнее. Завораживала. Звала. Я не могла и уже не хотела сопротивляться этому зову.
Потянулась навстречу.
Теплый поток подхватил меня и понес.
Звезда становилась все больше, все ослепительнее. Она превратилась в сияющий шар белого цвета…
Вот-вот я нырну в этот свет. Осталось сделать последний рывок…
Чьи-то губы коснулись моей кожи за ухом.
Мои и чужие пальцы переплелись.
Я вздрогнула, возвращаясь в реальность. Будто кто-то выдернул меня из транса, как рыбу из речки.
Резко открыла глаза.
И первое, что увидела, это вспышку света в своих руках. Она была кратковременной, крошечной, но ослепительно белой. Вспыхнула – и исчезла.
Я изумленно охнула и осознала, что принц сидит позади, прижимаясь грудью к моей спине, и, отодвинув вуаль, губами ласкает мне кожу за ухом. Его руки вытянуты вдоль моих рук, а пальцы крепко переплетены с моими.
– В-ваше… Тар Рандир! – я возмущенно дернулась из его объятий.
В ответ раздался разочарованный стон.
Рандир разжал руки, и я вскочила. Обернулась, собираясь высказать все, что думаю, одному наглому принцу.
Но увиденное заставило прикусить язык.
Принц лежал на полу, прикрыв глаза локтем. А его губы кривились, словно он испытывал сильную боль.
– Как близко… – услышала я хриплый шепот. – Так мучительно близко…
– О чем вы? – я испугалась. – Вам плохо?
– Нет, милая Инна, – Рандир усмехнулся и убрал руку с лица. – Просто я чувствую ваш Свет. И он для меня, как лакомство для того, кто не ел три дня. Понимаете?
– Ну… не очень, – я скептично посмотрела на принца.
Он уже сел. Похлопал по полу рядом с собой.
– Не бойтесь, я себя уже контролирую. Это больше не повторится, если вы сами не захотите.
– Не захочу! – слишком поспешно заверила я.
– Мне бы вашу уверенность, – хмыкнул он и отодвинулся.
Я подумала и все же села.
– Так что это было? – спросила, настороженно ловя каждую эмоцию на его лице.
В тот момент даже порадовалась, что у меня есть вуаль, и Рандир не видит моих пылающих щек.
– Сложно быть в такой близости от источника силы и не соблазниться, – просто ответил он. – Зато небольшая вольность с моей стороны пошла вам на пользу.
Я нахмурилась.
– Вспышка!
– Да, это был ваш источник. Пусть на миг, но вы смогли его удержать.
***
Вскоре принц объявил, что урок окончен. Я тут же поднялась с пола и поспешила обуться. За спиной услышала невесёлый смешок, но оборачиваться не стала.
Это занятие вызвало у меня очень смешанные эмоции.
С одной стороны, мне наконец-то удалось увидеть свой источник – и это радовало. А с другой… То, как его высочество прижимался ко мне, гладил и чуть ли не облизывался, как кот на сметану, очень смущало.
Хотелось оказаться подальше от него, чтобы в тишине и спокойствии всё обдумать. Но такой возможности мне не дали.
Едва мы вышли из аудитории, как прозвенел звонок, и в коридоры высыпали лейвы. Не успел принц со мной попрощаться, а меня уже окружили любопытствующие ифриссы, сильфы и даже нимфы. За их спинами толклись немногочисленные оборотницы и пара дриад. Пусть лиц не было видно за плотными вуалями, но я разбирала знакомые голоса.
Вот уж воистину не важно, из какого мира пришли и к какой расе относятся – девчонки всегда остаются девчонками. Их интересует одно и то же.
– И как он?
– О чём вы говорили?
– Чем занимались?
– Тебе удалось потрогать его мышцы?
– И как он на ощупь?
Вопросы сыпались будто из рога изобилия. Я даже не пыталась на них отвечать. Да и разобрала не все. Потому что около двадцати любопытных девчонок прижали меня к стене и требовали немедленно поделиться впечатлениями.
– Стоп! – выкрикнула я, резко выставив перед собой руки ладонями вперёд. – Вы меня сейчас задавите! Шаг назад!
Лейвы, что оказалось для меня неожиданностью, послушались и дружно отступили. Дышать действительно стало легче.
– Если вы хотите что-то узнать, придётся спрашивать по очереди. Поднимайте руки, у кого есть вопрос.
В этот момент я поняла, почему наши учителя говорят про “лес рук”. Это действительно был лес. Каждая лейва подняла сразу обе руки. Видимо, в других мирах ученики в школах как-то иначе привлекают к себе внимание.
Я окинула взглядом всех желающих и поняла, что, если отвечу каждой, не только на обед не успею, но и на физкультуру опоздаю. Тогда придётся идти к Ардену голодной и ещё оправдываться перед ним. А он и так не слишком любезен со мной.
Значит, надо ответить на пару вопросов и бежать в столовую.
– Ты, – выбрала я лейву, стоящую прямо передо мной.
Показалось, что она даже задышала чаще. От волнения или нетерпения. Первое слово ей не далось, пришлось откашляться. Товарки вокруг зашумели, и лейва поняла, что тянуть больше нельзя, иначе спросит кто-то другой.
– Он сказал, что будет торговаться только за тебя на аукционе, или у нас тоже есть шансы?
По вопросу я поняла, что это одна из ифрисс. Незнакомая мне. По крайней мере, этот голос я прежде не слышала.
Задумалась, как ответить, и вдруг поняла, что лейвы ждут моих слов, затаив дыхание. Вокруг воцарилась оглушительная тишина.
До меня наконец дошло, что только я возмущена похищением девушек и продажей их на аукционах.
Для большинства здесь – это совершенно естественный процесс. А ифриссы вообще с самого детства готовятся к тому, чтобы стать супругой и источником силы для мага. Их не возмущает несправедливость, потому что для них это вполне нормальный порядок вещей.
Возможно, несправедливым сейчас они видели то, что какая-то чужачка из малоизвестного мира обладает самым высоким уровнем самой редкой стихии. И теперь её внимания добиваются два самых желанных мага. Возможно, кто-то из окруживших сейчас меня девушек спал и видел, как принц Рандир или дор Хорген выбирают её на аукционе и не скупятся, делая всё более высокие ставки.
Они считают меня соперницей… поняла я.
А от соперниц что делают? Правильно – избавляются.
Внутри у меня похолодело. Эта встреча в коридоре уже не казалась такой уж безобидной. За тёмными вуалями мне виделись горящие жаждой справедливости глаза. Той справедливости, которую понимали они,
