чашкой какао.
Вот тоже звоночек: никому другому он не позволил бы пить из его любимой чашки, но это ж Лиза!
— Ты так странно смотришь, Кошеич, — пристально поглядела на него Елизавета. — Не иначе, как задумываешь какую-то пакость.
— Лиза, ты знаешь, — признался Илья. — Это я сказал Виктόру держать свои лапы подальше от тебя. Сказал, что если будет приставать, оторву ему яйца. Он меня знает. Я могу. И не смотри ты так на меня, я сам от себя в диком шоке.
— Ну и ладно, — пожала плечами Лиза. — Значит, сам дурак. Испугался и упустил такую девушку. Ладно, Кощеич, я спать пошла. До завтра.
Всё, что касалось Елизаветы, вызывало у Ильи нетипичную реакцию. Неужели он все-таки влюбился? Попандос, причем полный.
Каждой девочке нужна мама.
Папа, вероятно, тоже нужен, особенно добрый и сильный, но но этот мифический персонаж Лизе не был знаком.
Для Лизы и мама всегда была чем-то размытым и эфемерным. Где-то там, на заднем плане, как уснувший суфлер с тесной будке под сценой. Периодически приносила в дом продукты, изредка готовила вполне съедобную еду и даже иногда интересовалась, как дела в школе. А еще она всегда защищала дочь от гнева отца. Пьяным биологический родитель (называть его отцом было не правильно) был совершенно невменяем. Он и трезвым был не слишком добр к жене и дочери, а уж если выпьет, сначала лупил, а потом объяснял за что. Или не объяснял. Большую часть ударов мать принимала на себя, закрывая своим телом ребенка.
Вспоминала ли Лиза когда-нибудь об этом?
Нет.
Мать ни разу не повысила на нее голос, ни разу даже не замахнулась. Помнила ли об этом Лиза?
Нет.
Мать пила, тратя почти все заработанные деньги на водку. Но ни разу не пыталась забрать Лизины деньги. У Лизы всегда были тетради, ручки и карандаши. У Лизы в комнате был свой угол, куда мать носа не совала. Ни один мужик, приходящий к ним в дом (а их было немало), на Лизу не смел глаз поднять после того, как мать отлупила табуретом соседа, посмевшего девочку ущипнуть. И откуда только смелость взялась? Лиза смотрела в прошлое и плакала. Как-то само собой так поучилось. Могла ли она сейчас сказать, что мать не любила ее?
Нет.
Что делала Лиза? Презирала и ненавидела единственного родного человека. Считала себя во всем лучше, умнее, правильнее. Стыдилась. Говорила мерзкие слова, смеялась над матерью. Детдомовские дети обожают своих матерей, прощая им все прегрешения. Лиза же не любила никого, кроме себя. Она была как Кай из сказки про Снежную королеву: ядовитая, злая, не видящая в людях ничего, кроме недостатков. Навеки замерзшая.
А теперь она любила Илью, и любить оказалось больно. Внезапно оттаявшее сердце готово было вместить больше людей, чем и думать хотелось. Сейчас Елизавета мучилась от осознания, что даже не пыталась как-то помочь собственной матери. Просто бросила эту несчастную один на один с ее бедами. Возможно, ей и нужно-то было всего лишь доброе слово?
— Лиза, ты точно в порядке? — осторожно поинтересовался Илья. — Я обидел тебя? Ты расстроилась из-за...
— Молчи, Кощеич, — замахала руками Елизавета. — Ты сейчас себе ее всякого навыдумываешь, я тебя знаю! Я про маму вспомнила. Узнать бы, как она там. Может, умерла уже...
Илья раскрыл было рот, чтобы рассказать девушке про данные, присланные Виталиком, но в кармане вдруг зазвонил телефон. Илья, глянув кто звонит, напрягся, однако первая же услышанная им фраза вызвала бурный щенячий восторг.
— Поздравляю! — заорал в трубку он. — Супер! Как Сашка, в смысле Александра Даниловна?
— Родила? — подскочила на стуле Лиза. — Уже родила? Девочка, да?
— Родила! — заревел, будто медведь, Бессмертный-младший. — Лизка, у меня сестренка!
Он подхватил Лизу на руки и закружил по комнате.
— Пусти, убогий, — хохотала Лиза. — Ребра переломаешь!
Илья еще несколько минут попрыгал радостно по кухне с Лизой на руках и, наконец, посадил ее на стол.
— Лиза, — проникновенно сказал он, почему-то загядывая ей в глаза. — Мы должны их встретить.
— Где? — поинтересовалась Елизавета.
— В московской квартире. Они обязательно там появятся. У отца там стационарная точка привязки.
— А вот это точно не военная тайна? Про точку привязки? — приподняла брови Лиза.
— И это говорит мне женщина, которая вела финансовые документы корпорации "Лукоморье"! — закатил глаза Илья. — Да ты военных тайн знаешь больше, чем Черномор!
Елизавета польщенно улыбнулась. Все правильно. И приятно, что он это помнил.
— И как ты собираешься их встречать? — спросила она. — Шарики, цветы?
— И шарики, и цветы, — обрадовался Илья. — И торт! И...
— И детское автокресло, — Елизавета спустила на грешную землю счастливого братца. — Как думаешь, кто их домой повезёт? И знаешь, что? Памперсов еще купить надо. Это как минимум. Присыпки, притирки, бутылки.. надо будет погуглить, что там нужно в комплект к новорожденным. Лишним не будет.
Илья с чувством расцеловал Елизавету в обе щеки.
— Что бы я без тебя делал, Премудрая моя?
Вот уж воистину… Илья пытался скупить в магазине всё, что видел. С огромным трудом Лизе удалось его убедить, что лошадь-качалка и электромобиль новорождённой малышке совершенно не нужны. И десять упаковок памперсов для новорожденных тоже — перерастёт ребенок их. И кроватку родитеи наверняка уже подготовии. А вот складную для путешествий — пожалуй и стоило бы подарить. Нет, коляску не надо, тем более эту. Илья, у тебя же сестра, а не рота маленьких головорезов, зачем ей тяжелая шлейка с ошейником? После двухчасового сражения купили все только самое необходимое (едва впихнули в машину). Шарики и продукты для торта, впрочем, тоже купили.
Завалились в квартиру Бессмертного-старшего, до вечера пекли бисквиты на торт, потом вместе отмывались в душе. Несколько раз Илье звонили клиенты, но он упорно посылал их к драным ягам и дальше. На работу он совершенно забил. Зато квартира напоминала детскую студию праздников: везде шарики, плакаты и "самое необходимое". Только то, что может сразу же пригодиться.
Кощей и Александра действительно
