– Должны, – кивает она. – По нынешним законам. Потому я и говорю: молись, чтобы твой муж выжил и сел на престол. Он сможет изменить законы. Но если он умрет… Твой единственный шанс – остаться со мной навсегда.
– Умрет? – севшим голосом спрашиваю я. – Навсегда? – еле слышно.
Кивнув, ведьма снова поворачивается к печи, а я начинаю шевелить полопавшимися пересохшими губами, отчаянно моля богов подарить моему мужу жизнь. Мало того, что мне не нужны эти земли без него. Мне моя собственная жизнь будет уже ни к чему!
Глава 45
“Я люблю тебя, Карден. Больше жизни люблю”
Повторяю каждый день, как мантру. Хотя раньше делала это по несколько раз в день. Но с каждой неделей моя уверенность в том, что он все еще жив, тает. Она становится тусклой дымкой, которая вот-вот вылетит в окно вместе с небольшим сквозняком.
Мне кажется, я уже целую вечность живу в доме Дисагры. Каждый день похож на предыдущий. Старуха не нагружает меня работой, но и не дает надолго оставаться наедине со своими мыслями. Потому что это неизбежно приводит к истерике. Отчаяние внутри меня уже давно достигло критической отметки, и малейший повод дает толчок к срыву. Даже когда я просто неосознанно потерла глаза после нарезания горького перца, у меня случилась истерика.
Сейчас уже вечер. Все дела закончены. Дисагра покинула хижину, чтобы вывесить последние на сегодня травы для просушки. Я не пошла с ней. И так целый день спину тянет. Ведьма говорит, что мне скоро рожать, но я этого не чувствую. Мне кажется, я всегда буду беременной. Если это единственный способ защитить моего ребенка, я согласна. Пусть лучше мне будет больно, чем ему или ей.
Но я прекрасно понимаю, что беременность не продлится вечно, и рано или поздно наш с Карденом наследник появится на свет. Что будет дальше, я стараюсь пока не думать. Хотя стараний недостаточно, потому что страшные фантазии приходят ко мне во снах, заставляя просыпаться в холодном поту.
Что будет с нами? А с Рандемаем? Что станет с Карденом? Оставят ли его в живых или жестоко расправятся, а потом переступят через труп, как сделали это с Воларой?
Ох, сколько слез было пролито по верной воительнице. Сколько раз за это время я вспоминала ее. Я не встречала более справедливого человека, для которого долг чести и преданность были не пустыми словами.
– Ну что опять скисла? – ворчит Дисагра, заходя в хижину. – Сказала же, хватит хоронить Кардена.
– А тебе совсем нет дела до того, выживет ли Верховный сын?
– Все будет так, как предначертано свыше, – отрезает старуха и кладет на стол тряпку. Разворачивает ее и начинает отламывать веточки от сухих растений. – Помогла бы мне лучше. Давай, надо цветы оторвать. Я пока чай нам заварю.
Она отворачивается к печке и подкидывает в нее дрова, а потом ставит на раскаленную поверхность небольшой котелок. Начинает набрасывать в него травы и цветы из стоящих на полке над печкой банок.
– Ветер поднимается, – говорит ведьма. – Мне ночью надо будет уйти. Но ты не бойся. Я вернусь к утру. А ты чтоб спала, ясно? – она бросает на меня острый взгляд через плечо и возвращается к своему занятию.
Неуклюже доковыляв до стола, я сажусь на лавку и начинаю обрывать засохшие цветы с веток. Старуха тут же ставит передо мной пустой котелок, куда я сбрасываю цветы.
– Дисагра, что будет со мной, если Карден проиграет?
– Что будет… – бубнит она. – Останешься тут. Родишь ребеночка. Научу вас всем премудростям, да и будете жить со мной. Раз ничего другого не останется…
– А если найдут?
– Что найдут? – спрашивает она, усаживаясь напротив и хватая узловатыми пальцами сухую веточку.
– Если нас найдут?
– Не найдут. Этот дом видит только тот, кому положено его найти. Все остальные объезжают лес десятой дорогой.
– А если все же?..
– “Все же” не случится, Селеста, – строже произносит Дисагра. – Лес этот заколдованный, ты же знаешь. Заедешь в него – не вернешься. И дом мой никто никогда не обнаружит. Защита на нем стоит.
– Как думаешь, Карден еще жив? – дрожащим голосом спрашиваю я и намеренно избегаю смотреть в глаза ведьмы. Я почти каждый день задаю этот вопрос, и обычно Дисагра бесится из-за этого.
– Не знаю, – вздыхает она, а я поднимаю на нее взгляд. Она впервые так отвечает, обычно я слышу что-нибудь в духе: “Займись лучше делом!” Меня пугает ее новый ответ и обреченность в голосе. – Но ты займись делом! Раз не можешь повлиять на процесс, жди!
– А почему ты не повлияешь? Наверняка могла бы вмешаться и помочь Кардену.
– Пф. Я тебе что, боги?
– Но я же знаю, что у тебя много возможностей! И Волару ты могла бы спасти!
– Вот еще! Вытягивать с того света эту дрянную девку? Никогда я не стану спасать гаилянок! Пусть сдохнут все! Проклятое племя!
– Но они верны Кардену!
– Это единственная причина, почему я еще не истребила этих паразиток.
– Но почему ты не поможешь Кардену? – повторяю свой вопрос. – Если ты можешь извести целый народ, то наверняка…
– Потому что нельзя! – резко прерывает меня Дисагра. – Запрещено магам и ведьмам вмешиваться в войну между людьми!
– Наверняка Верховный правитель нарушает этот запрет, – скептически кривлю губы. – Для него не существует правил на пути к победе.
– Вмешательство магов и ведьм ведет к проклятию и скорой смерти. Зудин слишком отчаянно хочет прожить долгую жизнь, иначе не затевал бы эту войну против собственного сына. Когда Дальние земли впервые обрели те границы, которые есть сейчас, ими правил прадед Зудина. Так вот ему было мало этих земель, и он решил объединиться с Ближними землями Пакрайда. Сделать Пакрайд единым государством. И, конечно, править он хотел всем единолично. Тогда он начал войну. Она длилась несколько месяцев, обе стороны стремительно теряли людей. Армии истощились, но не повелители. Те стали еще кровожаднее. Для них было важнее выиграть битву, чем сохранить своих воинов. И даже если бы кто-то из них остался на этой земле в одиночестве, война никогда не прекратилась бы.
Дисагра прерывает рассказ, чтобы разлить нам чай по чашкам. Подвигает мою ко мне ближе и кивает, чтобы я пила. Делает глоток из своей и продолжает обрывать цветы.
– Но тут повелитель Ближних земель захотел получить преимущество и для этого решил, что нужно непременно привлечь к войне своего мага. Привлек, – вздыхает ведьма. – От того и помер.
– Как это?
– Так это, – пожимает она плечами. – За ночь сгорел. Лихорадка, пятна по всему телу, язвы, боли. Ни лекари, ни ведьмы не смогли ничего сделать. Похоронили его на границе земель, в Галайде, а в скорости на том месте образовался магический источник. Земли те стали священными, только все живое на них умирает. Так-то.
– Тогда почему земли не объединили, раз противник оказался повержен?
– Говорят, правитель Дальних земель побоялся присоединиться к своему врагу. Якобы этот бой был проклят. Так что границы остались прежними, а у жителей всех земель теперь есть Галайд. Ну все, давай спать, – внезапно добавляет она и сворачивает тряпицу с цветами. – Завтра разберем до конца, – кивает она на цветы. – Мне пора, а ты укладывайся.
Покосившись на ведьму, я готовлюсь ко сну, пока она суетится на кухне. Убирает со стола, переставляет мою чашку с чаем на табуретку у кровати, а потом идет за занавеску, откуда выходит уже в другой одежде. Черной. Внутри меня все холодеет. Поджав губы, Дисагра повязывает на голову черный платок.
– Дисагра… – еле слышно произношу онемевшими губами. – Ты почему в черном?
– Чтобы ночью меня не увидели, – недовольно бурчит ведьма. – Спать ложись!
Схватив погнутую палку, она открывает дверь, впуская в хижину сильный ветер. Бросив на меня острый взгляд, выходит и закрывает дверь.
Я ложусь на кровать и прикрываю глаза. Внутри как-то очень неспокойно. Сердце то заходится, то затихает, будто и не билось вовсе. Спину тянет, а еще живот. Даже ребенок притих, словно притаился.
