— Потому что ты принадлежишь мне.
— Но ведь это неправда.
— Нет, милая, это правда. Самая, что ни есть настоящая, — и в этом было сложно усомниться. — И лучше тебе в это тоже поверить. Сегодня скончался король, Джина, и единственный, кто может обеспечить твою безопасность — это я.
Я медленно подняла голову, в которой случился самый настоящий взрыв. Я даже не подумала скрыть свою растерянность:
— Эдмунд станет королем?
— Нет, — отозвался Берингер, наблюдая за мной со снисходительной улыбкой, — королем станет его брат.
— У Эдмунда есть брат? — вскинула брови.
— Да. Его зовут Уильям.
— Уильям?
— Да, милая. Уильям первый, король Хегея. Ему два года.
Сопоставить слова Берингера с действительностью было крайне сложно. И дело не в том, что я не помнила всю родню принца, а в том, что никакого брата у Эдмунда не было.
— Вы шутите? — в итоге спросила я, подозрительно прищурившись. — У Генриетты всего один сын.
— Какая наблюдательная девочка, — усмехнулся Райт, вдруг присаживаясь рядом с моим стулом на ковер, сгибая ногу в колене и опуская на нее руку.
Его действие вызвало почти неконтролируемую панику. Нечеловеческим усилием воли я заставила себя сидеть смирно.
— Хотите сказать, у короля есть сын, помимо Эдмунда?
— У него еще два сына, помимо Эдмунда, — спокойно заговорил Райт, — один из них займет престол, другой станет регентом. И об этом король объявил совету перед смертью.
— И кто станет регентом? — паззл все еще не хотел складываться.
— Самый старший из них. Не думаю, что он будет хорошим правителем. Ему никогда не нравились дворцовые интриги.
— Вы с ним знакомы?
— Пришлось познакомиться.
— Кто этот человек? Как его имя?
Райт внимательно смотрел на меня, а у меня — о, пустоголовая — не было ни одной догадки.
— Это я.
— … это вы, — повторила растерянно. — Вы? Сын короля?
— Абсолютно нечем гордиться, — усмехнулся мужчина.
— Вы? — все еще повторяла, вдруг связывая все «ниточки» воедино. — Вы сын короля, один из Виндоров…
— М-да.
— Уильям сын Стеллы, — проговорила я, осознав простую истину: — Ваш отец и ваша жена… — меня опалил взор Райта, поэтому продолжать я не стала. — Их сын станет королем. Но почему не вы? Вы имеете все права на престол. Вы старше Эдмунда.
— Моя мать была сакрийской рабыней, которой «угощали» гостей в знатных домах столицы. Мой отец выкупил ее, но его страсть была недолгой. Он определил ей нового хозяина, когда она забеременела. Вскоре после моего рождения, она сбежала в Сакру, — Райт внимательно посмотрел на меня. — Так что я сын рабыни, так еще и сакрийки.
— Ясно.
— Тебя это не пугает, Джина? Теперь уже не кажется, что я достоин короны?
— Вы были бы отличным королем, — совершенно искренне ответила я, заставив Райта распахнуть от удивления глаза.
— Да? И почему?
Он — сильный, властный, смелый и умный — хотел знать такой простой ответ.
— Потому что… — под этим взглядом мне трудно было произнести даже слово, не говоря о настоящем признании, — потому что я не встречала мужчину… более достойного, чем вы.
Он долго смотрел на меня, ничего не отвечая. Казалось, в этот момент что-то происходило. Может, земля раскололась надвое, а мы просто не заметили?
— Достойного? Милая, я не благородный рыцарь, о каких грезят девочки в твоем возрасте.
Определенно нет.
— Тогда скажите, кто вы, милорд?
Хочу знать. Хочу услышать. Хочу почувствовать.
— Сумасшедшая, — тихо застонал мужчина, — ты хоть понимаешь, что говоришь? Понимаешь, как невинно и притягательно сейчас выглядишь? И чего мне стоит быть таким… сдержанным?
— Нет.
— Нет? — усмехнулся он. — Ты вся дрожишь, когда я смотрю на тебя? Для тебя я чудовище?
— Нет.
— Снова твое «нет», — произнес Райт, тяжело дыша, — тебе нравится подводить меня к грани?
— Нет.
— Считаешь это забавным?
— Нет.
— Испугаешься, если я прикоснусь к тебе?
Я закусила губу, затем отрицательно мотнула головой.
— А если поцелую? — он не двинулся, просто спросил, решительно глядя мне в глаза.
— Поцелуете? — растерянно повторила я, вспыхнув от смущения. — Так же, как и тогда? В камере?
Его взгляд потемнел, с него будто сорвали пелену спокойствия. И я провалилась в этот омут, не желая сопротивляться.
— Нет… не так… — Райт стянул меня с кресла на пол, его пальцы скользнули по моей шее, ласково погладили ключицу, а затем принудили опрокинуться на спину. Райт смотрел, как я послушно легла, как разметались по ковру мои темные локоны. Смотрел с той характерной мужской властностью, которая лишала спокойствия. А затем медленно склонился, запуская пальцы мне в волосы, обвивая затылок. Его колено вторглось между моих колен, и я испуганно вздохнула. Его губы накрыли мои, жадно, но сдержанно и нежно. Долго… так восхитительно долго.
О, небо. Еще никогда я не думала о мужчине так — порочно, жадно, бесстыдно. Еще никогда не чувствовала жгучую тугую боль в животе от его близости. Никогда не жаждала так сильно и беспутно познать то, что мог дать он, Райт Берингер.
Его губы двигались неторопливо, вытягивая из меня здравый смысл по крупице. Страх уступил место удивлению, желанию почувствовать то новое, что так любезно преподнес мне этот мужчина — страсть, удовольствие. А ведь мне нравились — ох, как нравились — его попытки быть нежным, когда он сам был взведен до предела. Я слышала удары его сердца, ощущала сокрытое нетерпение в каждом его вдохе.
— Ваше сиятельство, — раздался голос за дверью, а затем и стук. — Прибыл отряд Девилля.
Райт упрямо игнорировал своего помощника. Мы все еще лежали на полу, и теперь я поняла — как. Рука мужчины плотно сжимала в кулаке мои волосы, другая скользила по моей шее. Райт, большой и тяжелый, навис сверху.
— Ваше сиятельство, у Девилля срочное донесение!
— Пусть катиться к дьяволу… — хрипло прошептал советник, разглядывая мое лицо. В моем взгляде, кричащем о продолжении, он прочел то, что заставило его издать короткий мужской стон.
И вместе с тем мы оба понимали, что не пройдет и секунды, как Райт уйдет.
— Подождешь меня? — спросил он.
Я плавилась под этим взглядом, и вместе с тем понимала, что этот человек, в руках которого сосредоточена вся сила Хегея, подвластен лишь одному — желанию завладеть мной.
— Здесь?
— Где угодно, — произнес, склоняясь к моим губам, замирая, едва сдерживая новый порыв, — только скажи где.
— Я… — язык не поворачивался озвучить то, о чем давно кричали глаза. — Я… о, Райт, я ведь… мы…
