Помолчав, Томас со вздохом признался:
— Не знаю.
— Как это не знаешь? — в замешательстве спросил Бастьен. — Она либо была там, либо ее там не было.
— Не знаю, — повторил Томас и, еще раз вздохнув, рассказал своему кузену о событиях этой ночи, закончив словами: — Инес с отсутствующим выражением лица вошла в номер, сказала, что очень устала и должна сейчас лечь, потом с тем же отсутствующим видом начала при мне раздеваться...
— Кто-то ее проконтролировал, — мрачно произнес Бастьен.
— Я тоже так думаю, — согласился Томас.
— Ты же не думаешь, что мама стала бы?.. — Он не договорил.
— Я не знаю, Бастьен. Не понимаю, что, черт возьми, происходит. Почему тетя Маргарет не отвечает на звонки? Телефон ведь при ней.
Помолчав, Бастьен ответил:
— Не знаю, я слишком устал, чтобы нормально соображать.
— Тебе просто необходимо лечь в постель и отдохнуть, — тихо произнес Томас. — Ты ведь не спал с момента моего вылета в Канаду, верно?
— Нет, но...
— Я не могу сейчас оставить Инес одну. Сначала нужно убедиться в том, что тот, кто проконтролировал ее мозг, внушил ей лишь одно — вернуться в гостиницу и лечь спать.
— Жаль, что ты не можешь просканировать ее память, хорошо бы узнать, что случилось в парке, — пробормотал Бастьен.
— Память Инес скорее всего заблокировали или вообще стерли, так что шансов у нас почти никаких, — сказал Томас.
— Пожалуй, ты прав, — со вздохом согласился Бастьен. — Ладно, пойду-ка я прилягу, но позвони мне, как только что-нибудь узнаешь.
— Непременно, — заверил его Томас. Кузены попрощались, пожелав друг другу спокойного отдыха, и повесили трубки.
Томас поднес четвертый пакет крови к губам, быстро выпил его и достал пятый. Плохой новостью было то, что он потерял большое количество крови в результате ранения в спину. Хорошей новостью было то, что в результате ранения в спину он потерял большое количество крови. Томас был совершенно уверен, что основное количество сладкого экстази элементарно вылилось через рану из его организма. Теперь он вовсе не чувствовал себя сексуальным маньяком, и если некоторое возбуждение осталось, то озабоченность состоянием Инес запросто перекрыла его.
Закрыв контейнер, Томас быстро навел порядок. Он нашел большой пакет, бросил в него нож и окровавленные полотенца, туда же последовали пустые пакеты из-под крови. Все это нужно будет выбросить, причем, чтобы избежать ненужных расспросов, как можно дальше от отеля. Контейнер для крови, напоминавший обычную сумку-холодильник, Томас поставил в шкаф. Убедившись, что в номере не осталось ничего, что могло бы указать на ночное происшествие, он еще раз прошелся по комнатам, плотно закрывая все двери — ведущую в коридор, в свою комнату, дверь гостиной и, наконец, дверь в комнату Инес.
Томас осторожно подошел к кровати и посмотрел на девушку. Она спокойно спала, и он некоторое время просто стоял и всматривался в ее лицо, скользя взглядом по закрытым глазам, аккуратному носику, пухлым, чувственным губам. Потом, стараясь не потревожить Инес, Томас тихонько прилег рядом с ней. Он точно знал: если кто-то вторгся в сознание Инес, ее нельзя оставлять одну. Нужно находиться рядом, чтобы быть уверенным, что подобное не произойдет вновь, к тому же, как только она проснется, ей может понадобиться его помощь.
Томас повернулся на бок и смотрел, как она спит, мысль о том, что он смотрит на лицо своей суженой, внушала ему благоговейный трепет. Несмотря на то что Лисианна была на четыре года моложе, чем он, и нашла своего суженого несколько лет назад, Томасу казалось, что ему придется ждать еще не один век, прежде чем он найдет свою половину. Все его кузены нашли своих суженых, когда были гораздо старше его. И вообще из всей мужской части рода Аржено Томас, насколько ему было известно, был единственным, кому довелось найти свою суженую в столь «юном» возрасте. И вот сейчас его суженая перед ним. Инес Урсо.
Томас улыбнулся, повторив ее имя. «Урсо» — единственное, слово на португальском, которое он знал. Оно означало «медведь». А известно это слово ему было потому, что почти два века назад у него был друг с такой фамилией. Единственный друг из смертных. Слишком тяжело было наблюдать, как люди, с которыми ты был знаком, старятся и умирают, зная, что ты будешь жить вечно. Он помнил, как оплакивал кончину своего друга, а теперь вдруг подумал, не был ли тот предком Инес. Так или иначе, но имя Урсо очень подходило ей. В гневе она была похожа на маленького медвежонка, и это ему чертовски нравилось. Когда Инес осыпала его потоком португальских ругательств, забавно грозя маленьким пальчиком, она казалась ему очаровательной. Но кто знает, пришел ли бы он в такой же восторг, если бы понимал, что она говорит.
Томас протянул руку и отвел прядку волос с ее щеки, подумав, что эта девушка напоминает ему одну очень старую картину, которую ему довелось видеть много лет назад, и что он будет счастлив, если до конца жизни он, просыпаясь, каждое утро будет видеть перед собой это лицо. Пока Томасу все нравилось в Инес.
Ему нравилась даже ее ворчливость и, конечно же, нравился ее ум. Даже ее застенчивость казалось ему милой, а она действительно была застенчивой. Он не понял этого во время их первой встречи в Нью-Йорке. Тогда Инес показалась ему воплощением деловых качеств и командных наклонностей. Первоначальное мнение подтвердилось и в Лондоне, когда она с самого начала попыталась взять инициативу в свои руки, но сегодня ночью, когда трое подвыпивших англичан подсели за ее столик, реакция Инес показалась Томасу несколько неожиданной.
Томас полагал, что любая женщина почувствует себя настороженно, если к ней начнут приставать трое пьяных парней, но Инес чувствовала себя более чем настороженно. Поначалу она казалась совершенно шокированной тем, что выбор загулявших парней пал на нее, словно и не подозревала о своей привлекательности. А потом она вжалась в свое кресло, будто пытаясь исчезнуть из виду. Его очень задело то, что его суженая выглядит перед этими негодяями такой испуганной, пожалуй, именно этим можно было объяснить его взрывную реакцию.
Конечно, и сладкий экстази сыграл в этой ситуации свою коварную роль, из-за воздействия концентрата Томас не мог мыслить достаточно ясно и соответственно был не в состоянии ликвидировать конфликт в зародыше. А возможно, все обстояло иначе, и он сам себя обманывает. Возможно, его ярость была вызвана тем, что, найдя свою суженую, Томас не собирался позволять каким-то пьяным проходимцам приставать к Инес.
Воспоминания об англичанах тенью скользнули по лицу Томаса, и он постарался отбросить неприятные мысли; осторожно приподняв руку, он легко провел пальцем по щеке Инес и улыбнулся, когда Инес заворочалась во сне, словно отзываясь на его ласку. И это тоже очень нравилось Томасу — то, как она реагирует на него. Ему нравилась страсть, моментально вспыхивавшая в ней после его поцелуев; первый раз он почувствовал это в Лондоне, а потом и в Амстердаме, когда он, по сути, набросился на нее. Инес не просто откликалась на его страсть. Ее реакция предсказывала им счастливое будущее, если только он сам все не испортит демонстрацией своих сверхвозможностей, как это произошло на набережной. Пока, как считал Томас, он не слишком преуспел в ухаживании за девушкой. Над этим ему придется поработать. Безусловно, у Инес есть некоторые пунктики относительно собственной внешности, и над этим ему тоже придется поработать, решил он и заснул.
