— Ага, — прекратила описание радужных перспектив Хармони, вздернув бровь, — именно этим я и занимаюсь со всеми своими друзьями.
— Ну так… наша дружба будет особенной, уникальной. Я могу с этим жить. А ты?
Пэкстон выскочил из воды и понесся к бананам.
— Ни с места, Кинг Пэкстон!
Он застыл.
Хармони усмехнулась.
— Что это у тебя на спине?
Кинг опустил голову:
— Поймали на горячем.
— Еще бы, кореш. Татушка русалки. Неудивительно, что ты едва ли не пяткой в грудь стучал, доказывая, что это нормально для мужчин, но не для женщин. Потрудишься объяснить?
— Ноги замерзают. Могу я сначала вернуться в воду?
— Только с бананами.
Подхватив будущий обед, Пэкстон помчался обратно и прыгнул в воду, держа руку так, чтобы не намочить бананы.
— Черные, — констатировал он, вынырнув на поверхность. — Я же говорил.
— Все равно съедобные, — возразила Хармони. — Итак, русалка.
Кинг вздохнул.
— Мы плавали на «Морском коньке» по Тихому океану, бросили якорь у какого-то острова, сошли на берег, чтобы осмотреться, в итоге напились до зеленых чертей и все набили себе татуировки.
— Мы? Ты, Эйден и Морган?
— Кто ж еще?
— А у них какие татушки?
Кинг рассмеялся:
— Моя по сравнению с их — просто цветочки. У Эйдена… А-а, забудь. Тебе все равно ни за что не узнать, потому что я поклялся: скорее умру, чем скажу кому-то.
— Неужели все так плохо?
Ухмыльнувшись, Кинг покачал головой:
— Я выбрал русалку, потому что мне понравились ее формы. — Говоря это, он провел рукой снизу вверх по бедру Хармони, потом по талии, задержался у нее на груди. — Они похожи на твои.
— Кстати, о сравнениях. — Она оторвала один огромный банан, опустила его в воду и снова вытащила на воздух. — Видишь, вообще не то.
— Ну, из-за тебя он неслабо потрудился.
— Я имела в виду банан, осел.
— Эй, разве так называют друзей?
Хармони рассмеялась. Какой же прекрасный у нее смех! Словно звон стеклянных звезд. Пэкстон накрутил на палец локон ее волос и поднес его к носу.
— Мятой не пахнет.
Хармони подалась назад.
— Я помою голову. А ты почувствовал запах мяты? У тебя что, нюх как у собаки?
— Да нет, самый обычный нюх. Кстати, какими духами ты пользуешься? Мимо такого аромата мужчина точно не пройдет.
— Я делаю их сама. В них масла пачули, красного жасмина и жимолости.
— Тебе надо разливать их в пузырьки и продавать.
— Уверена, такие духи есть не только у меня. А какие три аромата из детства ты запомнил лучше всего?
Долго думать не пришлось:
— Копченый бефстроганов, гуталин, пот.
— А летом?
— Военный лагерь. Ароматы те же.
— Обалденное детство.
— Ты права. Это полный отстой. Но у меня всегда были про запас несколько недель, которые я проводил здесь, на острове. Вот это было круто. А какие три аромата из детства помнишь ты?
— Масло пачули, курительные травяные сборы[33], свежая лаванда. Я постоянно испытывала всяческие заклинания, чтобы вернуть маму и чтобы мы снова стали одной большой семьей.
— Ты и в детстве была маленькой ведьмой.
От ее смеха у Пэкстона спадали штаны. Хотя куда там — их и так уже не было. Тем лучше для…
— А ты был маленьким солдатиком. Очень трогательно. Неудивительно, что мы с тобой так замечательно спелись. У нас обоих было маловато забав в детстве.
— Если бы я знал, что существуют заклинания, которые могут объединить семью, я бы попробовал парочку.
— Смотри и учись. — Хармони взяла банан, подняла его так высоко, как только смогла, и заговорила в стихах:
«В яркой россыпи драгоценных камней,
В самом сердце храма Богини моей
Я молю подарить этим душам кров,
Где бы царствовали счастье и любовь,
Чтобы был у семьи настоящий дом,
Чтобы вечно жило благоденствие в нем,
Ни вреда, ни зла чтобы им не знать.
Святость крова родного — словам этим печать.
Да услышат силы мои мольбы,
Как сказала я, так тому и быть».
— Ты только что назвала нас, застрявших сейчас в этой пещере, семьей?
— Ну, я бы не сказала, что это хоть когда-нибудь срабатывало, но в общем и целом выходит, что да, назвала. К тому же, кто знает? Может быть, когда-нибудь наши родители-«прогульщики» придут к нам на порог. Я думала, что твои были далеко, потому что ты учился в военной школе и все такое. Или как? Где они были?
— Моя мать была (да и сейчас) по уши в своей карьере. Я жил дома с отцом, пока он не сбежал с парикмахером. Потом я жил в школе. А твои?
— С парикмахером-женщиной? — не удержалась Хармони.
Пэкстон рассмеялся.
— А знаешь, мне нравится твой смех, — повторила она его собственные мысли о ее смехе. — Немного скрипучий, но я могла бы привыкнуть. Моя мать сбежала, как только перерезали пуповину. Вылетела из гнезда еще до того, как папа пришел забрать нас из больницы.
— Так вот почему ты говорила, что вы с сестрами вырастили друг друга?
— Ага. Вообще-то папа отсутствовал даже тогда, когда находился в поле зрения. Чаще всего с бутылкой ликера в руке. Теперь и он сделал ноги. Может, нашел маму, и они где-то вместе затерялись.
— А мой отец хотел женщину, которая постоянно ошивалась поблизости. Ею и оказалась парикмахерша. Они были вместе, пока отец не умер, однако ей не хотелось, чтобы я жил с ними. Я знаю это, потому что спрашивал.
Хармони положила голову Кингу на грудь и погладила его по руке, а он подумал, что ее сочувствие нравится ему почти так же, как и секс с ней.
— Просить семью о поддержке трудно, — сказала Хармони. — Мне тоже приходилось. Мы нашли старшую сестру от первого брака отца как раз тогда, когда нуждались в ней больше всего. Она и понятия не имела о нашем существовании, но приняла нас. Ее зовут Вики. Встреча с ней была самым лучшим событием в нашей жизни. Магазин, кстати, принадлежал ей, а теперь мы партнеры.
Кинг осознал, что становится слишком чувствительным. Надо было срочно придумать способ вернуться на землю.
— Не желаешь банан на десерт? — спросил он.
— Спасибо, воздержусь. Наверное, нам стоит приберечь парочку на завтрак. — Хармони закрутила несколько завитков из влажных волос на груди Пэкстона. — На десерт мы можем попробовать друг друга.
Кинг положил бананы на берегу источника и с удовольствием окунулся в поцелуй. Ему нравилась ее сексуальная активность. Да кого он обманывает? Ему многое в ней нравилось. Ему хотелось что-то сделать, чтобы ее детство было лучше. Странно. Не прерывая поцелуя, Кинг приподнял Хармони и насадил на себя. Она сладко вздохнула и начала двигаться по всей его длине. Скользкая, вкусная, голодная соблазнительница, чья единственная цель — чистейшее наслаждение. Жизнь еще никогда не казалась Пэкстону такой прекрасной, как сейчас.
