Закрыв глаза в комнате, а открыла их уже стоя перед вчерашним обрывом. Мда, сон повторяется? Я даже оглянулась, в поисках дракона. Но его не было. Может потому, что тут сейчас ночь, а тогда был день?
Его отсутствие прям как-то расстроило немного. Несмотря на всю его, на мой взгляд, неканоничность, он был очень красив. А ещё разумен! Сейчас я хорошо понимаю, что рычал он тогда, чтобы я от края обрыва отошла. Но куда звал? Выход показать?
Да и что я тут делаю вообще? Может, это сны, как те с Савой, показывают мне, что где-то это всё есть и что тут происходит?
Внизу, в долине, окутанной светом двух лун, то в одном, то в другом месте светили яркие огни. Даже с такой огромной высоты я слышала далёкие перестуки барабанов и трели флейт. У них праздник? Интересно, кто тут живёт? И могла бы я на это посмотреть?
Стояло мне об этом задуматься, как я оказалась на площади в центре одного из поселений. Она была окружена по периметру огромными и не очень шатрами. Тут горели огромные костры, пели, танцевали и веселились люди. Самые обычные люди! Девушки в сарафанах и рубахах и парни в рубашках и штанах — вся одежда из ткани вроде льна. Но и те, и другие босиком. Пока молодые веселились, старшие сидели у костров или чуть в стороне со своими малыми и не очень детьми. Видела я и стариков, с улыбкой и покровительством смотрящих на смеющихся и счастливых соплеменников. Они сидели на небольшом деревянном возвышении.
Но вот самая старая женщина поднялась со своего места, и все мгновенно затихли, обращая к ней свои взгляды. Я даже рискнула приблизиться, чтобы ничего не пропустить. Старушка взмахнула рукой. Юные парни и молодые мужчины тут же стали выстраиваться у своих костров в длинные шеренги. Плечи расправили, глаза сверкают, улыбки широки, да не у всех. Девушки же сгрудились в небольшие кучки перед линиями мужчин, перешёптывались, хихикали.
Только сейчас я заметила, что женщин мало и здесь. В общей суматохе было сложно приметить. Но сейчас. Даже те пары, что сидели с детьми: там была всего одна или две рядом сидящие женщины, а вокруг них по пять или даже десять мужчин. Тогда, то, что сейчас происходит… это Выбор?
— Тáрка! — проскрипела в общем молчании главная Старшая Женщина. — Шарóна! Ви́за! Нáрия!
Перед постаментом стариков появились девушки, одетые как все. Волосы чёрные, как крылья ворона. Личики круглые, румяные. Губки сочные, но взгляды зелёных глаз какие-то надменные, что ли. Думаю, это внучки или даже правнучки этой старушки. И им дано выбирать первыми по праву власти. Я уверена, что уж эти особы своего не упустят. Вон как глаза жадно засверкали!
Сначала начала старшая. Девушка прошлась у одной шеренги главного костра, ткнув в двоих мужчин. Прошлась у второй там же, выбрав ещё одного. И вернулась к постаменту. Потом две близняшки побежали выбирать. Они пробежались ещё и у третьей шеренги главного костра.
Тут очередь дошла и до Нарии. Девушка даже не взглянула на мужчин главного костра. Её взгляд метнулся к самому дальнему. Зелёные глаза налились таким алчным желанием, как у пустынного путника, наконец увидевшего целое озеро пресной воды. Метнувшись в ту сторону, красавица не обращала внимания, какими удивлёнными вздохами:
— С ума сошла. Его? Дурная кровь. Неужели его? Полукровку?
Все так возмущались, что я помчалась за девушкой. Она чуть запыхавшись остановилась перед третьей шеренги самого дальнего с слабого костра. В самой середин. Перед высоким мужчиной, так сильно выделяющимся на фоне остальных. И как я его не заметила раньше? Все здесь имели волосы от самых чёрных до светло-серых и белых. А он…
Волосы его были темны, как у многих, но отливали красным. Казалось, что это пламя костра решило сплясать на его голове. И глаза у него такие же… Нет, это не красный! Это тициан! Я помню, как однажды красилась в такой цвет! Он такой мягкий.
Но глаза этого мужчины отражали тоску. В них было смирение и даже искры отчаяния. Он не хочет быть выбранным ею. Никто не хочет, чтобы он был выбран Нарией. Даже её бабушка, уже мчащаяся в их сторону на своей небольшой переноске, что несли за ручки четверо сильных мужчин среднего возраста.
— Его! — ткнула пальцем властно и жадно Нария, горделиво вскинув подбородок. Её глаза надменно и алчно сверкали, смотря в глаза выбираемого, как бы говоря «ну что, допрыгался».
— Нария! — прокаркала Старейшина. — Одумайся немедленно! Париша, Марка немедленно уведите её к первому костру! — властно скомандовала она двум своим дочерям. Скорее всего, одна из них — мать Нарии. Вон как руки от ужаса, стыда и гнева заламывает.
— Нет! — девушка аж затряслась от злости. — Я хочу его! Я выбираю его!
— Уведите её! — повторила бабушка своим дочерям. Те тут же схватили сопротивляющуюся девушку под руки и повели прочь.
— Нет! Вы не смеете! Я его выбрала! Он теперь мой! Мой! — кричала она.
Тут одна из таких же старых женщин, тоже приехавших на переноске, подняла руку, и все замерли, даже эта неугомонная. Взгляды вопрошающе устремились к женщине. В её одежде я приметила перья, пришитые к плечам. Перья были и в седых волосах, и на небольшом посохе. Он был из тёмного дерева, внизу истончался, а вершину украшал…и не поймёшь голова орла это или дракона?
— Что говорят духи, Айрэ? — спросила серьёзно Старшая Женщина.
— Дух сейчас здесь, — ответила Айрэ, подняла руку с посохом под общий вздох и указала куда-то вниз в сторону шеренги. Все тут же поспешили отойти от указанного места.
Сначала я не поняла, что произошло, а потом… Это она на меня указывает? Я сдвинулась вправо — посох повело за мной, я влево — деревяшка снова повторила, не отрываясь указывая на меня.
— Кто этот дух? Наш предок? — прервала напряжённую тишину Старейшина.
— Нет, — было её ответом. — Это женщина. Молодая. Ждущая детей.
Вот это сила предсказания!
— И что же хочет это дух? Что говорит? Она за или против этого брака?
Я ничего не говорю. Но я против! Нария слишком уж избалованная и себялюбивая эгоистка, чтобы её ещё и мужчинами баловать.
— Против, — ответила шаманка, а потом передала мои нарекания о Нарии. Все аж ахнули. А девушка задохнулась от возмущения.
— А ну покажись, сучка! — крикнула она. — Не позволю какому-то задохлому духу так говорить о себе!
— Нария! — попыталась осадить её мать.
— Я уничтожу тебя! Вызову на поединок и уничтожу, тварь! Он мой! Я его выбрала! — бесновалась она в руках женщин.
Было бы легко, я бы показалась. Но это сон. И я всего лишь дух в нём.
Вот только все резко отпрянули ещё дальше.
— Ты! — натурально прорычала оскорблённая, дёрнувшись в мою сторону.
О, они меня видят? Я осмотрелась. Да меня видят. Все старались рассмотреть меня: кто подходил ближе, кто из задний рядов тянул шеи. Люди так увлеклись этим, что не заметили, как Нария вырвалась из рук матери и тётки и бросилась в мою сторону. Хруст костей, крик переходящий в рёв зверя, и у моего лица уже нависла широкая пасть дракона. Увернувшись от прямой атаки, я мельком отметила её схожесть с тем, что тогда встретил меня на вершине скалы. Только свет её был чёрный, а глаза как два рубина горели яростью.
Люди стали отходить подальше. Несколько воинов выбежало вперёд, готовые обратиться и броситься на Нарию, но Шаманка подняла посох к нему, заговорив:
— Бой священен. Никто не смеет вмешиваться.
Интересно, если она меня заденет, то мне будет больно в реальности? И, если больно всё же будет… проснусь ли я? Если не проснусь, встревожит ли это Алуара и Шаэрдэша?
Только на мысли времени становилось всё меньше. Атаки Нарии становились всё молниеноснее, рычание — более озлобленным, а когти на лапах — всё ближе к моему горлу, животу, ногам. Вот же неугомонная. Если не закончить бой, скоро я проснусь, а, следовательно, автоматически проиграю. Не хотелось бы оставлять парня в такой ситуации. Она же его со свету изведёт. Или другие парни, которым она предпочла его. Мда, дилемма…
