Я знаю, что он обращается ко мне, но любезно отводит тёмные глаза. Я бы сейчас не отступила, даже если бы сомневалась. Нет другого выбора, кроме как сражаться. Ради Легиона. Ради сестры. За каждую невинную человеческую жизнь. Всё, что у меня осталось — это воля к борьбе.
— Ну, это чертовски ободряющая речь. И сейчас мы должны испытать пробуждающее чувство вдохновения? — Люцифер издевается, закатывая глаза. Каин показывает ему фак и возвращается к Сем7ёрке.
Полная противоположность своему брату-демону, Феникс изящно склоняет голову.
— Айрин, мы ценим твоё гостеприимство. Мы его не забудем.
Наблюдатель кивает в ответ.
— Конечно. Мои двери всегда открыты.
Следующие мгновения кажутся лунатизмом. И Каин, и Тойол подходят ко мне с небольшим арсеналом и несколькими гаджетами, которые, похоже, стоят дороже, чем большинство домов. Я скрываю трепет и встаю с высоко поднятой головой, не желая показывать ни малейшего намёка на неуверенность.
— Это наушник, — говорит Тойол, показывая крошечную чёрную кнопку. — После активации ты сможешь общаться с каждым из нас через него.
Я киваю и наклоняю голову вперёд, чтобы он поднёс наушник к моему уху. Когда он заканчивает, протягивает мне маленький датчик, который я носил в первый раз, когда приехала в дом Айрин. Тот самый, который Легион осторожно прикрепил на внутреннюю сторону моего платья, прямо у сердца. Я до сих пор помню, как его тёплые пальцы касались моей груди. Я всё ещё чувствую мужской запах его кожи — выжженной земли и полуночного жасмина. И то, как его глаза сверкали расплавленным серебром, когда он осматривал моё тело. Этого Легиона я узнала и в него влюбилась. Рядом с этим Легионом я лежала в самые тёмные ночные часы, наслаждаясь теплом его тела. И когда я отдала ему своё тело вместе с сердцем, именно этот Легион заключил меня в объятия и заставил почувствовать себя самой желанной женщиной на Земле.
И я потеряла его.
Я хотела доказать, что мои чувства не изменились, что я проигнорировала тот факт, что он ускользал. Он исчезал, постепенно, прямо у меня на глазах, и я не остановила это. Как наивная маленькая девочка, я просто продолжала надеяться, что он вернётся ко мне.
— Иден? Ты с нами? — Тойол выгибает бровь.
— Э-э, да, — отвечаю я, осторожно вынимая цензор из его пальцев и прижимая к коже между грудей. Время скромности прошло.
Тойол даёт мне ещё несколько предметов — компактные очки ночного видения, высоковольтный электрошокер, сигнальные ракеты и, конечно же, для каждого предмета есть карман, как будто куртка специально сшита для меня. Когда Каин подходит с оружием, тёмная, нервная энергия сотрясает систему.
— Это тебе, — говорит он, протягивая мне кобуру с двумя глоками сорок третьего калибра.
Он показывает, как закрепить огнестрельное оружие, кратко излагает технические характеристики, а затем предлагает ещё два ножа длиннее моей руки. Рукояти усыпаны красными драгоценными камнями, очень похожими на те, что встроены в Искупителя. Слегка изогнутые лезвия обтянуты толстой кожей и скользят прямо в два кармана куртки. Они идеально расположены, и я могу достать их в спешке, не успев при этом отрезать палец.
— Ты готова? — спрашивает Каин, пока Тойол надевает Нико наушник. Я думаю, что другие устройства не нужны колдуну.
— Да, — отвечаю я, собирая остатки уверенности.
Он кивает, закрепляя своё оружие.
— Головки пуль с ангельской отравой. Они не убьют Серафима, но усмирят. Это сработает как на меньших ангелах, так и на демонах. Клинки, над которыми работали Феникс и Джинн, выкованы в Адском огне и отправят меньших демонов обратно в Ад.
— И мы этого хотим? Отправить Легиона обратно в Ад.
Он взвешивает слова, прежде чем ответить.
— Если уж на то пошло, это был бы наилучший сценарий.
— А какой худший?
Он качает головой, и мне не нужно проникать в его разум, чтобы знать, о чём он думает. В худшем случае его убьют. Окончательно. Я не уверена, как это сделать, учитывая, что Искупитель у Уриэля, и не уверена, что хочу знать. Уриэль сделал меня оружием против Легиона ещё до того, как священный клинок демона оказался в игре, так что должен быть другой способ. Мы должны найти Легион раньше, чем Серафимы.
— Знаешь, завись это от меня, ты бы отсиделась тут. Ты неподготовленная, — замечает он. В его тоне нет критики или раздражения, а есть настоящая, искренняя озабоченность. И когда он смотрит на меня, я вижу не злобу, а что-то странно похожее на страх и отчаяние. — Но это не зависит от меня, и я понимаю твой выбор. Я просто… Мне нужно, чтобы ты пережила это. Нужно, чтобы ты вернулась к своей сестре. Я не думаю, что ты понимаешь, как сильно я этого хочу.
— Понимаю.
— Нет. В противном случае, ты была бы с ней сейчас, смотрела бы какое-нибудь дурацкое шоу, листала бы дрянные журналы и обсуждала последние сплетни. Она не такая, как мы, Иден. Её не били и ломали больше раз, чем она может сосчитать. Её не сшили вместе, как уродливую, искалеченную тряпичную куклу, с которой никто не хочет играть. Её части всё ещё подходят друг другу. Она достаточно глупа, чтобы надеяться, мечтать, хотеть.
Я никогда не понимала, что Каин видел в нас две стороны одной медали, и хотя аналогия жалит, он прав. Сестра не позволила жизни разрушить её. Она не измучена болью и борьбой. И хотя осиротела в юном возрасте, не потому, что её родители не любили её. Они бросили её не потому, что предпочли собственные эгоистичные потребности. Они погибли в автомобильной катастрофе. Я никогда не говорила ей, но помню, как завидовал. Я чувствую себя ужасно, даже сейчас, думая об этом. Но знать, что когда-то тебя действительно любили так, как родитель должен любить ребёнка, было даром, который никто никогда не мог у неё отнять. Вот почему она до сих пор могла найти в сердце надежду, мечту, желание. Потому что никогда не забывала, каково это.
— Я сделаю это, — говорю я Каину. — Я вернусь к ней.
— Спасибо, — отвечает он. И я понимаю, что моё выживание связано не только с сестрой. Это и для него тоже.
Лилит и Андрас подходят, и я понимаю, кого должна благодарить за новую одежду, хотя и я не удивлена. Кожаные брюки облегают как перчатка, но при этом обеспечивают подвижность и воздухопроницаемость. Кофта также идеально сидит, и ботинки стильные, но удобные. На этом наряде повсюду выбит дуэт блондинов.
— Ты хорошо выглядишь, девочка, — замечает Андрас, тихо присвистывая.
— Согласна, — добавляет Лилит. — Как ты себя чувствуешь?
Я пожимаю плечами.
— Волнуюсь.
— Ты поедешь с нами, Николаем, и Люцифером. Каин, Тойол, Джинн и Феникс будут с Адриэль в другой машине.
Я смотрю налево, направо, затем шепчу:
— Это хорошая идея?
Лилит подходит ближе, так что мы оказываемся почти грудь к груди.
— Хотя Люк может быть коварным придурком, я доверяю ей ещё меньше.
Я следую за её взглядом на Адриэль. Джинсы, тяжёлая пуховая куртка, ботинки на плоской подошве. Никакого оружия в поле зрения.
— Думаешь, она предаст нас? — спрашиваю я, поворачиваясь к Лилит. Иронично, учитывая, что именно Лилит сдала нас Люциферу, даже если это для того, чтобы защитить меня, по-своему запутанным способом.
— Я не знаю. Она ещё любит Легиона. Я… вижу это. — Она болезненно усмехается, вспоминая свой обман во имя неразделённой любви. — Не думаю, что она сделала бы что-нибудь, чтобы подвергнуть опасности его жизнь.
Я просто киваю. Если и есть что-то, что связывает нас троих, так это любовь к Легиону. И если мне придётся постоянно напоминать о своих чувствах, чтобы обеспечить его безопасность, то так тому и быть.
Как только все вооружены, мы прощаемся с Айрин и её сотрудниками. Я даже не вздрагиваю, когда Кайро обнимает меня и чмокает в щеку. Он был добр ко мне. И я должна признать, увидев его с Люцифером — образ, который навсегда останется выжженным в памяти, — я жалею, что не нашла времени поболтать с ним побольше.
— Да пребудет с вами Господь, мои маленькие голубки, — пронзительно кричит Айрин, когда мы поднимаемся по лестнице, ведущей в оружейную комнату, где мы с Каином тренировались в стрельбе по мишеням. Очевидно, там есть потайная дверь, которая ведёт в подземный гараж. Там Сем7ёрка спрятала машины, на которых сбежали из города.
