Зельдейн стискивает чашку. Его определённо задевает эта тема. Очень задевает. Но почему? Волнуется за младшего брата?.. Или просто завидует лёгкости, с которой тому удалось подобраться к его, Зельда, мечте? Шаррэль же упоминал, что он с детства мечтал стать военным.
Но если это зависть, почему он не обрадовался, когда конкурент сошёл с дистанции?
— Это лучшее училище во всей империи!
— Ну и что? — пожимает плечами рыжий инкуб. — Мне это не нужно.
О, кажется, я догадалась! Небрежность — вот, в чём всё дело! Шаррэль так небрежно отмахнулся от того, к чему с большим трудом стремится Зельдейн, что для того это почти оскорбление. Вон как перекосило!
Но как теперь их помирить? Шаррэль же, по-моему, вообще не понимает, почему брат на него злится.
— У каждого свои таланты, — пробую аккуратно.
— Я знаю, что он может учиться!
— Но я не хочу! Это не моё, Зельд! Я сдавал экзамены только потому, что хотел… — внезапно сбившись, Шаррэль бросает на меня быстрый взгляд и почему-то хмурится, опустив глаза в чашку. — Не важно, в общем. Я тогда об учёбе даже не думал.
— Тогда ради чего это было? — впивается в него холодным взглядом блондин.
Меня так и раздирает от желания воскликнуть: «Точно уж не для того, чтобы тебя унизить!», ведь, похоже, именно такого ответа он и ожидает, но пока они хоть как-нибудь разговаривают, я стараюсь сдерживаться. Даётся это с трудом.
— Ну? Признайся же, что хотел доказать, что можешь лучше меня!
— Что? — вскидывает Шаррэль голову. — Да это-то тут при чём?! Я тогда просто завидовал!
— Чему? Ты же сам потом сбежал из училища!
Идея с примирением сработала даже лучше, чем можно было надеяться. Такое чувство, что эта беседа наконец-то разбила разделявшую их стеклянную перегородку, и теперь, пусть и поранившись осколками, братья могут друг друга слышать.
Вот только я — лишняя.
И если Зельдейн считает меня всего лишь чужой, случайной знакомой, мнение которой не имеет для него никакого значения, то Шаррэль явно не хотел бы, чтобы я знала о нём подобные неприглядные факты. Но всё равно вынужден говорить.
Не хочу его заставлять. Не хочу узнавать его так, украдкой. Будто подслушивая.
Тихонько поставив чашку, стараюсь незаметно выскользнуть из-за стола, однако он мгновенно перехватывает мои пальцы, сжимает… и я остаюсь. Не представляю, зачем ему это нужно. Он даже не смотрит на меня, смущённо и устало закрыв ладонью лицо, но продолжает крепко держать за руку.
— Ты уже тогда был для отца гордостью, а я… Мне всего лишь хотелось оправдать его ожидания, понимаешь? Доказать, что и из меня, несмотря на внешность, может получиться что-то толковое. Поэтому я так старался. Но потом, когда началась муштра, учиться стало невыносимо.
— Оправдать ожидания?! — в пылу спора Зельдейн перегибается через стол и отвешивает брату лёгкий подзатыльник. — Тупица! Отец никогда не говорил, что хочет, чтобы ты стал военным!
— Ты просто не замечал, как он на меня смотрит! — вскидывается Шаррэль.
— Да потому что он о тебе волновался и чувствовал себя виноватым! Думаешь, родители не понимают, как тяжело тебе было жить здесь, среди демонов?
— Но при чём здесь… — не договорив, он замирает, машинально запустив руку в рыжие волосы и потирая условно-ушибленное место.
Дошло.
— Вот именно! — шумно выдохнув, Зельд падает обратно на свой стул. — Ни мать, ни отец никогда — никогда! — не хотели, чтобы ты что-то кому-то доказывал! Ты хоть представляешь, как они волновались, когда услышали о твоём внезапном отъезде?!
— Она чуть не сосватала меня Иррфрин!
— Потому что надеялась вытащить тебя из казармы!
— Иррфрин!
— Работала с тем, что оказалось под рукой, — пожимает плечом Зельдейн.
По сравнению с тем, каким только пришёл, сейчас он заметно расслаблен, и атмосфера на кухне тоже гораздо спокойнее.
Всё же этот мужчина волновался за брата, хоть и привык казаться невозмутимым. Оно и понятно — среди военных эмоции не в чести, так что они, должно быть, всё время пребывают в постоянном внутреннем напряжении, позволяя себе проявлять чувства только дома, в узком семейном кругу… И потерять часть этой семьи было для него тяжело.
— Это что же получается? Я напрасно всё бросил? — Шаррэль растеряно оглядывает комнату, словно видит её впервые. Мойка, плита, столешница… наткнувшись на наши до сих пор соединённые руки, его блуждающий взгляд заметно теплеет: — Хотя, нет. Если б я тогда не уехал, мы никогда бы не познакомились.
— Понимаешь теперь, что ты просто обязан навестить родителей? — укоризненно продолжает его брат. — С «Ирочкой».
Что? Со мной?!
— Но мы не успеем!.. Завтра у нас дела, а ночью — корабль. Я уже заказал билеты.
— Отмени.
— Я не могу опоздать! По понедельникам Риллд устраивает совещания, а во вторник у меня будут уроки!
— Так Риллд стал директором? Хм… Хватит искать отговорки, Шаррэль. Имей мужество пережить одну встречу с матерью после того, что ты всем нам устроил, — требует Зельдейн, поднимаясь. — Жду вас завтра у нас в доме. Без оправданий. Не придёте — я сам отменю ваши билеты и сниму с корабля. Можете не провожать.
Едва он уходит, Шаррэль со вздохом ерошит волосы:
— Кажется, заглянуть домой всё же придётся. Брат начисто лишён чувства юмора, так что предупреждал на полном серьёзе.
Предупреждал? Да это была угроза! Фактически, он пообещал не выпускать нас из страны!
Если у них всё семейство такое… решительное, я лучше повременю пока со знакомством!
— Я подожду тебя здесь!
Понимающе фыркнув, инкуб за руку перетягивает меня к себе на колени и, не обращая внимания на возражения, обнимает, устроив подбородок на макушке.
— Знаешь, Ирочка, а ведь он прав. Мне действительно очень нужна твоя помощь.
— Неужели?
— Притворись, пожалуйста, моей, когда мы пойдём в гости.
— В каком смысле? — уточняю обречённо.
Что отвертеться от визита не выйдет, я уже догадалась, а раз так, нужно хотя бы определиться с моим статусом на этом мероприятии. Демоны всё-таки. Контракты у них, опять же… Не хочу неприятных сюрпризов.
— В прямом, — пожимает плечами Шаррэль, а потом внезапно весь напрягается и даже отстраняет меня от себя, чтобы подозрительно взглянуть в глаза. — В качестве невесты, конечно! Как ты могла подумать иначе?
Ого! Не просто девушка, а целая невеста… Не рановато ли?
— Тебе не кажется, что моё присутствие, да ещё и в таком качестве, только прибавит вопросов? — мягко намекаю я на своё несогласие. — Как с Зельдейном сегодня.
— Если я тебя не покажу, вопросов будет ещё больше, поверь. Лучше уж сразу сбить мать с толка, ошарашив её новостями, иначе, боюсь, этот день станет моим последним. Поможешь?
— Помогу, — обещаю, смирившись.
Не могу же я бросить его на амбразуры, а сама отсидеться здесь, в безопасности.
— Спасибо, — благодарно поцеловав в висок, Шаррэль помогает мне встать. — Что ж, раз мы обо всём договорились, давай попробуем немного поспать.
— Не уверена, что смогу… — вздыхаю, направляясь за ним к лестнице.
— Тогда идём к тебе, — бодро предлагает инкуб. — Будешь читать мне на ночь эльфийские сказки.
Нет, нет!
— А знаешь, я передумала! Глаза прямо-таки закрываются!
— Точно? — прищуривается насмешливо.
— Точно-точно!
— Ну, тогда желаю тебе доброй ночи.
— Угу. Спокойной ночи. Разбуди меня утром пораньше, ладно?
— Непременно разбужу. Спи. Всё будет хорошо, вот увидишь.
Глава 27
Резко распахнув глаза, понимаю, что уже утро. За окнами светло от поднявшегося солнца и выпавшего снега, а Шаррэль до сих пор меня не будил.
Соскочив с кровати, бегом влетаю в ванную. Пять минут на душ, почистить зубы, одеться — и вот я уже готова ехать к художнику, лэссу Фартиссу, чья картина сверхъестественно похожа на мой взрослый портрет.
