должен был расписаться. Он отдал мне Мишеля и расписался, а потом снова взял его у меня и прошептал.
— Клари, распишись, пожалуйста, в двух местах. Просто формальность.
Я же не расписываюсь на том, что не прочитала? Но давящая обстановка старинной ратуши и куча гостей не располагали к изучению документов. Поэтому я молча поставила свою подпись под широким росчерком Рихарда.
А потом нас снова поздравляли. Рихард не отдавал сына даже на минутку и не разрешал дотрагиваться многочисленным гостям. Как правило, никто и не пытался, но все-таки некоторые протягивали руку в желании подержать Мишеля за ладошку или пожать ножки в узорчатых сапожках. Рихард пресекал попытки таким взглядом, что незадачливый гость спешил скрыться с глаз долой.
После всех церемоний и поздравлений мы вернулись во дворец измотанными. Но как оказалось, это был не последний сюрприз. Все наши вещи оказались собранными слугами и готовыми к отправке. На мой недоуменный взгляд Рихард невозмутимо сообщил, что у нас поезд до Минихена, знаменитого города «у монахов» и отправление сразу после обеда.
В таком бешеном ритме я не успевала задать ни единого вопроса, и толком поговорить то было некогда, только когда один из слуг сказал, обращаясь, почему-то ко мне:
— Ваше сиятельство, машина подана. Вещи уже отправлены на вокзал. Вы соблаговолите спуститься?
Я замерла и уставилась на Рихарда.
— Клари, у нас поезд, что ты застыла? — последовал ответ.
Как выяснилось на вокзале, Рихард занимал не просто роскошное купе, ему принадлежал целый вагон. Соседние два вагона занимала охрана и слуги. Арчибальд обычно ехал с Рихардом, но тут он сказал, что ему вполне подойдет соседний вагон. Тем более на охране и слугах Рихард не экономил и купе там тоже роскошные. А в нашем вагоне разместятся Себ и Габби. О том, чтобы отселить куда-то Акке, никто даже не заикался.
За сутки, что мы провели в дороге, Рихард или играл с Мишелем, или был занят бумагами. А бумаг было много. Два секретаря приносили их и приносили. Мы встречались только во время приема пищи, но тогда тут были и братья, и Арчи. И обсуждали все что угодно. У меня же накопилось куча вопросов по поводу произошедшего в ратуше, но Рихард упорно избегал разговоров на эту тему.
Уже с вокзальной площади Минихена мне бросилось в глаза возвышающаяся над городом громада готического собора Фрауэнкирхе — самое высокое здание в городе. Мы быстро прошли к машине, я шла под руку с Рихардом, который держал на руках Мишеля. Путешествовать с герцогом, высшим магом и членом Совета Двенадцати было безусловно комфортно. Машина уже была подана. Не нужно беспокоиться о вещах, гостинице. Не нужно вспоминать точно ли мы все взяли и ничего не забыли. Даже Мишеля мне нести не давали, резонно аргументируя, что для этого у него есть отец.
Гостиница, в которую нас доставили, была самая большая, дорогая и шикарная в городе. Имея опыт путешествия с братьями и размещения в гостиницах, я опять поймала себя на мысли как же это здорово путешествовать с Рихардом. И дело даже не в деньгах. Столько заботы о себе и сыне мне еще не доводилось получать. Было учтено всё. Даже то, о чем я еще и не подумала. Так не успели мы пообедать и уложить на дневной сон Мишеля, как один из секретарей Рихарда, поклонившись, спросил, кто из братьев будет меня сопровождать в картинную галерею Минихена «Пинакотеку».
Акке закатил при этих словах глаза и обреченно поднялся с кресла. Себ хлопнул его по плечу и сказал, что с удовольствием составит нам компанию.
Я получила огромное удовольствие от посещения «Пинакотеки», и время, проведенное там, промелькнуло быстро. Охрана, которую ожидаемо выделил Рихард, нам не докучала и была практически незаметна.
Картин относящихся к нашим поискам мы не увидели, но удовольствие получили. Но, по всей видимости, только я и Себ. Акке слонялся за нами и ныл, что пора бы уже и в гостиницу, и Михель уже наверняка проснулся. Так он ныл и ныл, и вот когда мы с Себом и в самом деле решили возвращаться, Акке с нами и не оказалось. Переглянувшись, мы отправились на поиски и обнаружили его стоящим рядом с богато одетым Мэтром и красивой неской, которым он что-то серьезно рассказывал.
Мэтр был одет не просто богато, а я бы сказала вычурно. В его одежде всё было чересчур. Слишком яркие цвета, слишком много драгоценностей и слишком длинные полы фрака. Вызывающе и помпезно. Не отставала от него и спутница. Все то же обилие драгоценностей и яркие одежды. Это было бы уместно вечером и на званом приеме. Но в классической «Пинакотеке» с её камерной обстановкой и в разгар дня они смотрелись инородно.
Но вот Акке, судя по всему, был от них в полном восторге. Безусловно, прежде всего, от юной нески. Она была красива, особенно поражала её кожа — ежная и сияющая. Черты лица классические, как у греческих или римских статуй, и копна прекрасных белокурых волос. Она была поистине чудом. Улыбка, адресованная Акке, была снисходительной и в то же время мягкой. Неска прекрасно поняла, какое впечатление она произвела на парня, но было видно, что она постарается не злоупотребить этим.
— Идея, что Геракл на самом деле герой — не нова, юный газтер. И она с регулярной периодичностью приходит в головы многим. Особенно этим страдают юные газтеры вроде вас. Уж простите мне мою прямоту, — произнес Мэтр как раз когда мы с Себом подходили.
— О нет, Акке. Только не говори, что ты снова готов это обсуждать, на сей раз с посетителями музея. Прошу прощения, Мэтр. Мой брат вам не докучает? — Себ отвесил легкий поклон неске и вопросительно посмотрел на Мэтра.
— Нет, что вы. Это было занятно, в некотором роде. Я давно вот так запросто не беседовал с молодёжью, — в голосе Мэтра было столько снисходительного благодушия, что хотелось срочно съесть лимон, чтобы разбавить эту патоку.
— Разрешите представиться — Себастьян Липринор. Это моя сестра — Клариса и мой брат Акке Айварс Харлинсон. С кем имею честь? — Себ взял инициативу в разговоре.
Я, правда, не совсем понимала зачем? Что могла нам дать беседа с этими людьми,
