Фатум и погладила Эона по руке.
— Это жестоко, мама, — он смотрел ей в глаза, полностью осознавая каждое слово. — Зачем вы написали мне все это?! Зачем заставили почувствовать себя счастливым — чтобы потом бросить в бездну одиночества?! Ты понимаешь, что твои белые нити могут ранить сильнее, чем темные нити Рейта?
— Эон, у нас не было выбора…
— Мама, если ты любишь меня, если в тебе есть хоть капля сострадания, найди способ оставить меня здесь. Я готов отдать свою душу за радость быть с любимой женщиной, — осознавая каждое слово, произнес мужчина.
— Нет такого способа. Мы те, кто мы есть.
Эон почувствовал, как сжалось сердце от одной мысли больше никогда не увидеть Аллу. Да, у него пока еще было сердце.
— Ты сможешь ее видеть, если захочешь. Понимаю, что слабое утешение, но она будет… жить. — Слова врезались в его душу, натягивая чувства на разрыв до предела.
— Знаешь, все люди заслуживают бесконечности куда больше, чем ты или дядя! — Его сознание наполнялось яростью и злостью.
— Отдав бесконечность одному, ты обречешь на гибель себя и остальных. Во всем должен быть баланс, мой мальчик, — Фатум старалась не замечать эмоции сына, радуясь, что он смог увидеть людей с другой стороны. — Ты можешь винить меня, как делают это другие, но должен исправить все, что сделал. Ты познал много разных чувств и эмоций, ты добивался чего-то, будучи человеком, так дай возможность другим найти себя.
— Сколько времени у меня есть? — ровным голосом спросил Эон.
— До заката…
— Что будет с… моими родителями? — он никогда бы не забыл ту любовь, что подарили ему люди, воспитавшие его здесь, на Земле.
— Обещаю найти для них отраду, Эон, — улыбнулась Фатум. — Горечи потери не избежать, но смысл жить дальше у них будет.
— Хорошо. Я понял.
Фатум видела, как ее маленький мальчик превращается в сильного решительного мужчину.
Он — Время.
Она знала, какой выбор он сделает. И, да, Он будет неумолимо двигаться вперед, бережно храня в себе любовь к женщине, любовь к земным родителям, любовь к друзьям, к работе и… несбыточной мечте. Она была виновной в том, что не решилась сразу объяснить и показать сыну его суть. Она обрекла его познать самое невероятное и принять самое нелегкое решение, отказавшись от всего, что стало дорого.
— Скажи, а что за провалы были у меня с детства? — Они все еще стояли на берегу, погруженные в свои мысли.
— Перед отправкой тебя на Землю я просила твоего дядю не добавлять тебе темных полос в жизнь. Он обещал на мгновенье прикрыть глаза. Как выяснилось, написать твою историю было сложнее, чем другим, и Рейт закрывал глаза чаще, чем планировали.
— То есть это пробелы недоброго в моей жизни? Вернее, в жизни Павла…
— Да. Почему ты спросил? — удивленно поинтересовалась Фатум.
— Хотел понять, что я пропустил в своей земной жизни…
Мать осторожно погладила сына по голове, миллионами картин отражая его лицо в своих глазах.
— Ты такой красивый, сынок. И мне правда очень жаль, что тебе придется пройти все до конца. — В ее голосе сквозила вселенская забота, любовь и безграничная доброта.
— До встречи, мама…
Ему надо было побыть одному. Слишком многое свалилось на него сразу.
Он понимал, как безмерно любит все, что его окружает сейчас, и как страшно все это оставить. В какой-то момент его отчаяние стало невыносимым, и он стал хватать все, что попадалось под руку, и швырять в разные стороны; он кричал в бесконечное темное небо и не получал ответа. В первый и последний раз он чувствовал слезы на своих глазах, пытаясь вытеснить страх расставания и горечь разлуки спокойствием и размеренностью Вселенной.
Ему нужна была помощь, и он направился в деревню к местным жителям.
Он позволит себе лишь до заката сомневаться и питать надежду на несбыточное чудо, но потом станет тем, кто он есть. Ему будет что вспоминать целую вечность, и это бесценный дар, который научил его любить людей.
Я не могла найти Павла, когда проснулась утром. Решив, что он ушел встретиться с жителями острова, я позвонила Ирке, радуясь возможности поделиться с ней изменениями в моей жизни. Подруга, как никто другой, могла разделить мою радость. Сидя на стуле, поджав под себя ноги, я смеялась, слушая ее рассказ о последних приключениях Егорки, когда Павел вошел в гостиную виллы. Вместе с ним появилось что-то тревожное, но уже в следующую секунду я была в плену его улыбки.
Надо ли говорить, что я привыкла постоянно наблюдать за изменениями его взгляда, а живые перемены цвета глаз говорили мне красноречивее любых слов о всех его эмоциях. Можно было не размышлять о красотах непролазных лесов или вершинах самых высоких горных хребтов, о бескрайнем космосе или звездах — я все видела в его глазах.
— Я тебя потеряла.
Он крепко обнял меня, словно пытался защитить от чего-то или… прощался.
— Милый, что случилось? — мне стало страшно.
Он довел меня до дивана, и я вдруг вспомнила свой сегодняшний сон, где видела его одиноко стоящим на пляже у самой кромки воды, а еще глаза, те, что тысячами зеркал смотрели в каждый тайный угол мира. Павел вздохнул и взял мои ладони в свои руки.
— Ты меня пугаешь… — прошептала я, всматриваясь в его лицо. Он же впервые уводил взгляд.
— Я слышу все твои мысли и страхи… Ничего не говори! Подожди, прошу… Я бы желал развеять все, что может причинить тебе боль, забрать себе, но это не в моих силах. Я благодарен матери, что мне не придется рассказывать тебе о том, кто я и почему здесь… я знаю, ты видела все в своих снах.
Как описать состояние, когда внутри тебя все покрывается льдом? Эон… В моей памяти проносились сны, подводя меня к самому жуткому кошмару, где я теряю его навсегда.
— Нет… — Я не могла взять себя в руки, не сейчас. — Неважно! Мне все это неважно! Скажи, что не оставишь меня… Пусть весь мир превратится в пыль, главное, чтобы ты был со мной в этот момент.
— Я всегда буду с тобой. — Он прижал меня к себе, зная, что ничего другого я слышать не хотела.
Сколько бы времени ни отводилось нам для счастья — его всегда будет мало. Каким непостижимым образом судьба вплела в мою жизнь Павла, я не знала, но безмерно благодарна ей за это.
Мы сидели на террасе и наблюдали, как солнце стремится занять свою постель где-то в недрах моря.
