Не знаю, что почувствовала Элеонора от этой открытой угрозы, в которой не было ни грамма блефа, но я заметно напряглась, понимая, что если она не остановится, все угрозы воплотятся в жизнь.
Все это время Деймон скрывал ее от короля и защищал. Но сейчас в этой защите появилось множество трещин, и всего один удар грозит сломать стену, которую Дей выстраивал годами.
Я просто не могу этого допустить.
— Можете забросить меня хоть в Лунные копи Цхельма, — прорычала эльфийка, и между нами мгновенно протянулась какая-то крепкая, увитая огнем нить.
Пламя Хаоса. Я чувствовала ее пламя так остро, будто оно было моим. Увесистое, горячее и приятное… Оно чудилось родным.
— Повторю еще раз: она не уйдет, пока не вернется лорд Ледяных Пустошей.
Оба некроманта одновременно сделали к нам шаг, и прежде чем случилось бы то, о чем я наверняка пожалела бы, я хватанула Элеонору за руку и задвинула ее за спину.
— Я уйду с ними, — сказала со всей уверенностью, какую удалось наскрести. Ее было мало, но для такого поступка должно хватить. — Все будет хорошо, — улыбнулась, встретив полный тревоги взгляд ярко-фиолетовых глаз. — Не волнуйтесь.
Все будет нехорошо.
Я знала это. В Дерил-де-Лое меня явно не ждет ничего хорошего.
Но уж лучше я вернусь туда, чем Элеонора лишится свободы, которую Деймон подарил ей с невообразимым трудом.
48. Эгоист. Деймон
Я не любил бывать в родном дворце. Все здесь так или иначе напоминало о былом. О том времени, когда мы с братом еще не были по разные стороны баррикад.
Наивно было верить, что наша братская дружба будет длиною в целую жизнь. Смерть мамы, казалось бы, только сблизила нас, но вот кончина отца и выданная им тайна о моем рождении создала такую громадную пропасть между нами, что ее невозможно было преодолеть. Ни тогда, ни сейчас. Ни даже через сотню лет.
Аарон ни разу не упрекнул меня в том, что я полукровка. Но не нужно было слышать от него слов, чтобы понять: он абсолютно не рад этому факту. Полукровки — бремя.
Некоторые слабы и не представляют никакой ценности. Но другие носят в себе несоизмеримую силу и опасны для всего Эрисфейла. Не знаю, к какому типу полукровок отнес меня брат, но судя по тому, что он ни разу за годы правления не внял моим советам, то, скорее всего, ко второму.
Возможно, он боялся меня. Неосознанно. Боялся, что я отберу у него корону и трон, не побрезговав стать узурпатором. Вот какова сила власти — она ослепляет.
Но брат глупо ошибается: мне не нужна его власть. Никогда не была нужна. И хоть нас готовили к этому в равной степени, я предпочел бы никогда не становиться королем. Нет ничего сложнее, чем нести ответственность за тысячи жизней.
— У Его Величества гость, подождите немного, — предупредил стражник у дверей в зал совета.
Гость.
— Что за гость?
— Мне не велено говорить, господин.
Прекрасно. Стало быть, важный гость, раз разговор проходит в зале совета.
Король и меня позвал на аудиенцию, хотя обычно наши беседы с ним проходили в менее официальной обстановке. Это значило одно: он чем-то недоволен и срываться будет на мне.
Определить причину недовольства оказалось не так уж и трудно. Стоиловажному гостювыйти из зала, как все вопросы касательно моей аудиенции исчерпались.
И где-то на задворках сознания тотчас взыграл страх…
Церрия.
— Госпожа Ла Ноэр, — выдал ровно, слегка поклонившись, как того требовали приличия.
Не будь этих гнусных правил, она бы ни за что не дождалась моего поклона.
— Господин Бекфорд, — кивнув, одарила улыбкой — такой же холодной, как все ее существо.
Я думал, она уйдет, больше ничего не сказав. Но это же королева Дерил-де-Лоя — она не может не оставить после себя шлейф поганых слов.
Важной, уверенной походкой, не прерывая зрительного контакта, подходит вплотную, так, что стражники у дверей при всем желании не услышат ничего из того, что она скажет.
— Надеюсь, вы спокойно провели последние несколько дней, — говорит с притворно любезной улыбкой.
— Не сомневайтесь, — отвечаю в том же тоне.
Разговор с Церрией — это всегда игра. Игра, в которой побеждает лишь один. В которой нет правил, кроме тех, что носят характер фальшивой вежливости.
Я никогда не мог предугадать, к чему приведут наши беседы. Иногда они заканчивались мирно, а порой Церрия портила настроение не только мне, но и самой себе. Удивительно, как еще до драки не дошло.
— Замечательно. — Ее глаза сверкнули каким-то тяжелым чувством, и она медленно приблизилась к моему уху. — Но спокойствию пришел конец, Бекфорд. Наслаждайся последними безмятежными минутами и помни, что я тебя предупреждала: никогда не нужно переходить мне дорогу.
Она удалилась так быстро, оставив меня в глубоком замешательстве, что я не успел не просто вымолвить ответ, но даже придумать его. Нет никаких сомнений, что она наябедничала королю, как ребенок, и в скором времени за этой дверью я встречусь со всеми вытекающими из ее обиды последствиями.
Единственное, чего я не знал наверняка, так это что именно она рассказала Аарону.
Если бы ведал, придумал бы, как отпарировать удары брата. Но сейчас я ощущал себя абсолютно безоружным. Неизвестность жутко нервировала.
И пугала, как ни крути.
Страх оказался оправдан: стоило войти в зал совета, как на меня нахлынула напряженная атмосфера и безжалостно сжала в тиски все мое существо. Было душно, несмотря на приоткрытое окно, через которое проникал морозный воздух. Разговор с братом обещал быть серьезным, со всеми оттенками мрачности. Но не он сдавил мне горло, а та тягостная пауза, во время которой я поклонился ему, а он предпочел оставить мой поклон без ответа.
Стул, на котором он сидел, едва ли мог сравниться с его величественным троном, но брат и на нем умудрялся выглядеть поистине всемогущим правителем. Иногда справедливый, а в большинстве случаев жесткий и мудрый он наводил страх на врагов и восхищал подданных. Между нами было всего пять лет разницы, но этого оказалось достаточно, чтобы сделать нас непохожими друг на друга; внешность схожа, а характеры разнятся, как день и ночь.
— Скажи хоть слово, брат. — Суровый, тяжелый взгляд карих глаз начал бездушно давить на разум. — Хоть одно слово в свое оправдание. Хотя бы одно, чтобы я поверил, что все сказанное Церрией — откровенный бред.
— Возможно, и бред. — Я пожал плечами, не сдвигаясь с места. Сесть напротив брата чудилось чем-то нереальным. — Смотря, что она сказала.
Аарон подался вперед, ставя локти на стол, из-за чего ордена на его груди слегка дрогнули.
— Что она сказала, — повторил он ровным, бесцветным тоном. — Она сказала, что ты совратил ее дочь, принцессу, свою ученицу, Деймон. Что ты забрал ее в Пустоши с намерением сделать своей женой. Всему этому есть свидетели. Ты нарушил Устав Академии, Дей. Не просто нарушил… Ты перешел все границы дозволенного.
На последних словах его голос все же дрогнул, как бы говоря, что я разочаровал его. Снова.
— Будешь отрицать? — спросил он с какой-то по-детски наивной надеждой в глазах.
Глупо отрицать очевидное. У меня не было привычки бежать от ответственности. И Аарон прекрасно об этом знал — ведь эта черта была свойственна нам обоим.
— Нет, отрицать не буду. Только подправлю некоторые детали. — Я задержал на короткий миг дыхание, собираясь с мыслями, и заложил руки за спину. Сердце издало тревожный перестук. — Я не совращал ее. Диана сделала это первая, я подхватил нить, и в конечном итоге мы совратились вместе. И да, я забрал ее в Пустоши на выходные, но тянуть с намерением пожениться не стал. Мы связаны.
Дернул рукав, оголяя предплечье и представляя взору брата узор в виде тонкого волнистого браслета.
Хоть он и видел такую метку лишь в книгах, точно знает, что она означает.
— Ты… — он медленно поднялся из-за стола. — Что ты натворил?
