Пес величественно вошел, но гордый вожак дворовой стаи направился не к старшему из братьев Шилли, а ко мне. Подошел, порычал еще, вызывая изумленное недоумение, потом положил морду мне на колени и тяжело вздохнул.
— Он на тебя тоже злой, но понимает, что злиться бесполезно, — пояснил случившееся Герман.
Я отложила пирожок, который так и держала в руках, чуть отодвинулась от стола, погладила пса по голове, почесала за ухом. Он заурчал, даже хвостом вильнул, что для гордого породистого волкодава было проявлением невероятного дружелюбия. И вот тут госпожа Шилли грозно начала:
— Значит в Ночь Свободы вы, вместо того, чтобы ехать за зерном в Суэсс, остались в Сарде и разыскивали Наирину?
Я от такого окрика вздрогнула, а от стыда и вовсе голову опустила. Ужас какой.
— Мама, — Алех положил руку поверх моей ладони, чуть сжал, видимо желая приободрить, — мы не могли иначе.
— Да, — продержал Сэм, — мы у городских ворот были уже, когда зачитали указ нового короля. А оно понятно же все — рабов освободили аккурат на закате, да амнистию гарантировали, тут и тупой догадается, против кого рабы пойдут.
— Мы зерно на заставе оставили, — продолжил Герман, — а сами вернулись в город и сразу к кварталу Магов, только Наирины там уже не было.
— На закате я снимала комнату в доходном доме госпожи Урас. От воспоминаний вздрогнула.
— Это потом по толпе слух прошел, что магов предупредили, и все мантии столицу еще в полдень покинули. — Алех строго на меня посмотрел: — Где была?
Молча погладила пса. Отвечать мне не хотелось.
— К нам надо было идти! К нам! — заорал на меня Сэм. — Одна, без магии! Ты чем думала? Или еще веришь, что мир добрый и розовый? Найри, ты женщина! Женщина, соображаешь? Красивая и молоденькая совсем. И слабенькая, как тростиночка! Ты вообще осознаешь, что с тобой сделать могли?
Вспомнила бандита Джекаса, банду Крестов, тех женщин… В глазах появились слезы. Здесь сейчас, словно в прежние времена все вернулось, а там вчера… Страшно очень. И чувство абсолютной беспомощности. Хорошо, что не догнали.
— Найри, — Алех пододвинул стул ближе, — Найри, маленькая, а тебе ничего не сделали, а?
В столовой вдовы булочника вдруг стало очень тихо.
— Найри, а посмотри на меня, — осторожно попросил Алех.
Я не могла ни посмотреть, ни головы поднять. На черную шерсть Хурта упали две капельки воды. В столовой будто стало еще тише. Словно все дышать перестали.
— Ох ты ж богиня, — простонала госпожа Шилли.
— Мам, заткнись, а! — неожиданно резко потребовал Сэм.
Герман встал, обошел с другой стороны от присел передо мной на корточки, и стараясь поймать мой взгляд, тихо произнес:
— Да забудь ты. Подумаешь, ну было и было. Я вот свой первый раз вообще не помню, а проснулся — рядом такой страх и ужас лежит, до сих пор радуюсь, что так и не вспомнил. Вот и ты забудь, в конце концов…
— Да и сказки все это про девичью честь, было бы вообще, о чем думать, — поддержал Сэм.
И это они, не далее как два месяца назад, утверждали что главное приданное хорошей жены — ее невинность. Причем так убежденно доказывали, что сейчас я невольно улыбнулась. Пусть даже и сквозь слезы.
— Мне никто ничего не сделал, — честно сказала я. А затем тихо добавила: — Я убежала.
Вероятно, мне не поверили. Потому что когда я все же подняла голову, на меня с видимым недоверием взирала и госпожа Шилли и трое ее сыновей.
— А ты умеешь? — осторожно спросил Герман.
— То есть серьезно, прямо бежала? — вторил ему Сэм.
— Кто? — неожиданно зло спросил Алех.
И тут я заметила, как отвела взгляд госпожа Шилли. Да что там я, все заметили.
— Мам, ты что-то знаешь?
Все так же глядя куда-то в свою чашку с таки не нетронутым чаем, вдова булочника нехотя сказала:
— Мужчина, который принес Найрину, сказал, что у нее дом сожгли, четыре смерти в лечебнице были, главарь банды домогался, больше суток не ела и не спала.
Мне она об этом не говорила, а я не помню, чтобы говорила о смертях господину Эллохару.
— Какой мужчина? — насторожился Алех.
— Он мне очень помог, — стыдно было признаваться. — Когда я вышла из той отвратительно грязной таверны, я… от слабости потеряла сознание, едва успев назвать ваш адрес. И ему пришлось нести меня, а это почти через весь город. И это в его сложном состоянии, когда реальность так сложно отличить от галлюцинаций. Но он принес и меня и сумку, я… Я обязательно постараюсь найти господина Эллохара, и приложу все усилия, чтобы помочь излечиться. И мне нужно в лечебницу.
Я торопливо поднялась, еще раз погладив Хурта.
— А вам завтракать, вы же всю ночь в дороге были.
— Найри, стоять! — Герман подскочил первый.
* * *
Вдова булочника молча сопроводила уходящую девушку мрачным взглядом. Она не стала говорить о том, что странный и по словам Найрины «сумасшедший» появился во дворе ее дома миновав запертые ворота, и открыл их только уходя. Решила сохранить втайне и рассказанное перепуганной Милли. Демон? Госпожа Шилли не верила в демонов, а вот темные лорды — безрадостная реальность. И вот в том, что незнакомец был лордом, причем высокопоставленным, женщина не сомневалась ни мгновения. Глаз за долгие годы торговли у нее был наметан. И она поняла даже то, что понять было сложно — темный лорд заботился о потерявшей магию девушке. Именно заботился. Причем проявив заботу, не планировал и далее фигурировать в ее жизни. Это успокаивало. Удивляло безмерно, но успокаивало.
— Найри, ну куда ты пойдешь? — откровенно орал Герман.
О том, что как минимум двое из сыновей влюблены в Найрину Сайрен госпожа Шилли знала, но отчетливо понимала и другое — девушка никогда не ответит им взаимностью, и не потому что гордая, просто слишком хорошо знает, что делают маги с теми, кто пытается связать свою жизнь с простолюдинами. Таких пощечин сообщество мантий не прощает.
— Герман, Алех, Сэм, а ну к столу, кому сказала! — громко крикнула она. — И оставьте Найри, от вас потом разит, а девочка слишком воспитана, чтобы прямо сказать.
Подействовало. Все трое спустились с лестницы, одарили мать хмурыми взглядами и пошли мыться. А не будь Найри сначала за стол бы сели.
Третье королевство. Сарда Наириша Сайрен
Новую жизнь трудно начинать самостоятельно. Трудно и почти невозможно, случившееся в доходном доме госпожи Урас наглядно продемонстрировало мне это, и потому я с искренней благодарностью приняла помощь госпожи Шилли. Единственное, в чем мы не пришли к единому мнению, так это мое проживание в доме вдовы булочника. Я была против, категорически. И причина имелась — я маг, пусть и бывший, пусть и целитель, но я маг, а к власти пришли аристократы, которые будут мстить бывшему правящему сословию и это понимали все. Все, кроме госпожи Шилли.
