Алина Борисова - Вампиры девичьих грез

— В мою машину заложена способность получать информацию. Из весьма удаленных источников.

Какое-то время мы молчали. Он, видимо, сказал все, что хотел. А я пыталась это как-то осознать. К такому я оказалась не готова, все мои страхи действительно гнездились на уровне «любит-не любит», в этом Анхен был прав. А тут он пророчит нам столь глобальные катастрофы, и вроде как все взвешено и измерено… самой прогрессивнейшей в мире расой, в чьих знаниях и опыте и сомневаться-то нелепо. Но как же не хочется в это верить…

— Но погоди, Анхен, ты же не можешь знать, насколько высоко поднимется этот ваш уровень. Может, это просто резкий скачек — и все.

— Резкий скачек тоже на чем-нибудь аукнется. Любая стабильность хороша, любые скачки — губительны. Но ты права, масштабов я не предскажу. Может, отделаемся массовым воспалением легких, или внезапным обвалом всех мостов. Гораздо больше мне не нравится, что ты потеряла шапку.

— Что? — нет, с ума я сойду с этим вампиром! То он и вспомнить не может, что едва меня не убил, оно понятно, это такое ничто в сравнении с переживаниями за свое кормовое человечество. А теперь выясняется, что черт бы с ним, с человечеством, Лариса шапочку потеряла. Это какой-то, видимо, уже совсем высший разум, нами, смертными, не постижимый.

— Ну ты посмотри на себя: одежда изорвана, волосы всклокочены, шапки нет. Как я тебя родителям возвращать буду?

— Ты мог бы подумать об этом до того, как рвать на мне одежду! — попыталась хоть как-то пригладить волосы.

— Ой, ладно, не припомню, чтоб ты возражала.

— Ты меня специально на этот карниз поставил, чтобы у меня и возразить-то не было возможности!

— Самой себе не лги, красотка. Тебе просто понравилось со мной целоваться, — и, резко дернув рычаг, он начал очередной стремительный подъем.

Но, то ли я уже привыкла к его манере взлетать, то ли просто разозлилась на его подколки, но организм на этот очередной безудержный рывок практически никак не отреагировал. Зато разум просто кипел. Вот ведь зараза! Ну, поцеловались разок. Так что теперь, меня будут этим изводить и кровь требовать уже не на анализы?

— А вот это не факт, — посмотрела на него с ехидной улыбочкой, — может, и не с тобой. Обаяние меня твое вампирское захлестнуло, голос крови отсутствующий активировался — сколько мы с тобой в обнимку-то пропархали! А не было бы у тебя твоей всепоглощающей вампирской ауры — и неизвестно, был бы ты кому нужен. Может, ты только в этом флере и хорош, как проверить?

— Вот даже так? — он смотрел на меня не менее ехидно. — То есть вот настолько наглая, неблагодарная девчонка? Целый день на руках ее ношу, песни ей пою, сказки рассказываю, и все нехорош? И целовалась она не со мной, а со своими мечтами о прекрасном принце!.. Кстати, куда летим: к тебе или ко мне? А то здесь примерно одинаково. Ко мне даже чуть ближе.

Я только посмеялась, и стала смотреть, как мы взлетаем. Ничего он со мной не сделает. Обещал домой, значит отвезет домой. Хорошо хоть, к нему вернулось его обычное настроение. А то все эти разговоры о грядущих катаклизмах…

Зимний день короток, возвращались мы уже в темноте. Смотреть было не на что, и я незаметно для себя задремала. Возможно, даже во время разговора, так как о чем-то же мы с ним еще разговаривали. Кажется, я спрашивала, бывают ли у вампиров принцы. А он смеялся, и говорил, что да, принц Дракос например, известнейший вампирский принц. Правда, никогда не существовавший в реальности, ну да что это меняет…

А проснулась от поцелуя. Дверца с моей стороны была открыта, Анхен стоял снаружи и, склонившись надо мной, целовал меня в губы. А я ему уже отвечала. Даже не проснувшись, уже отвечала. Заметив, что я открыла глаза, Анхен отстранился.

— Добро пожаловать, принцесса, мы прибыли.

— А ты всегда целуешь девушек, не спросив разрешения?

— А зачем, если они все равно согласны? А некоторые так вообще целуются не со мной, а с моим вампирским обаянием.

— Но это подло! Ты должен был сначала разбудить!

— А я и разбудил. А теперь спрашиваю: можно я поцелую тебя еще раз, прежде, чем ты пойдешь объясняться с родителями по поводу порванной одежды?

— Ох, Дракос и вся его свита, и вот что я, по-твоему, скажу родителям? — эта мысль прежде не приходила мне в голову. — Что с вампиром за край Бездны каталась? А там такой сквозняк?

Анхен посмеялся.

— Придумаешь что-нибудь. А про Бездну лучше не говори, и не только родителям. Есть вещи, которые вроде и не секрет, да лучше не знать, — его рука запуталась в волосах у меня на затылке. — Кстати, вот и ответ на твой вопрос.

— Какой вопрос?

— Почему я не спрашиваю. Потому, что когда я спрашиваю, ты либо не отвечаешь, либо не соглашаешься, — и решительно нагнувшись, он вновь поцеловал меня в губы. Поцеловал глубоко, страстно, лаская языком и губами до тех пор, пока дыхание мое не сбилось, мысли не разбежались, а я не ощутила всепоглощающую потребность отдать ему все, и даже немного больше.

А потом он разорвал поцелуй и посмотрел на меня совершенно спокойно:

— И почему ты не соглашаешься?

— Анхен, — шептала я в сладкой истоме, — Анхен…

Он медленно провел по моим губам указательным пальцем и поинтересовался:

— Ты зовешь сейчас меня? Или только мое вампирское обаяние?

Вот ведь гад злопамятный! Резко дернулась от его руки:

— Отстегни меня! Мне давно уже надо быть дома!

— Сейчас пойдешь, — ремни он расстегнул, но с прохода не ушел, так, что выходить мне было некуда. — Хотел сказать тебе две вещи напоследок. Во-первых, я, как ты видишь, отнюдь не жажду тебя убивать, что бы я не наговорил тебе в Бездне. И голову от поцелуев с тобой я не теряю. Ну а там… на то она и Бездна, там возможно всякое. И во-вторых. Не вздумай считать меня своим возлюбленным. Вампиры не созданы для этой роли. Встречайся с мальчиками. Целуйся с ними, отдавайся им — живи. Так, как это принято среди людей. А целовал я многих. И еще многих поцелую, и поверь, не только поцелую. Я люблю чувственные удовольствия, впрочем, как любой вампир. Не вздумай обо мне мечтать.

— Спасибо за столь подробную инструкцию, Великий, — если он хотел меня обидеть, то у него это почти получилось. — Только по-моему, это не я за вами бегаю, а вы мне пройти не даете!

— Прости. Просто я видел, куда заводят излишне розовые мечты. Не сильно хочу повторить.

— В розовую ванну с воздушными пузырьками? Я помню, не стоит так беспокоиться.

— Светоч, как романтично. А я вот помню не розы. Я помню пальцы, которые не могут гнуться, потому, что вместе с венами перерезаны нервы и сухожилия. Помню кафельный пол факультетского туалета, ведро, в котором грязная вода перемешана с кровью. И я знаю, что когда пробуждается Бездна, растет не только число аварий. Растет и количество самоубийств. Спасти удается не всех. До свидания, Лариса. Более я тебя не задерживаю.