Они взялись за руки, глядя в глаза друг другу. Грайя запела какое-то невероятно сложное заклинание, низким, вибрирующим голосом. А потом случилось что-то странное... их тела начали исчезать с ног, превращаясь в сгустки Света и Тьмы... Грайя пела, до тех пор, пока Тьма не доползла до подбородка.
Еще мгновение, и уже две большие капли черной и белой энергии закружились рядом, не смешиваясь и сворачиваясь в огромный шар.
Как тогда, когда я победила армию хадоа, вспомнила я... точно такой же шар тогда получился у меня с сыном и Орбреном. Только меньше. Этот был просто гигантский... в рост человека. Самопожертвование, поняла я... это жертва даже больше той, что отдала Тьме Алла.
Переливающийся Тьмой и Светом шар на секунду замер, а потом метнулся ко мне в живот и исчез, впитавшись прямо в кожу. Я, та, что безмятежно спала в постели все это время, дернулась и заорала... наверное, мне было больно... Орбрен кинулся ко мне, положил руку на живот и зашептал что-то на ухо.
А потом... потом я начала рожать... схватки, затихшие после того, как я увидела ведьм, пытающихся забрать моего ребенка, возобновились с новой силой. Летни с Орбреном засуетились.
Роды были стремительные... Мне показалось, что Орбрен наклонился надо мной и через секунду уже поднял нашего сына вверх ногами и отвесил легкий шлепок по маленькой попе. Сыночек заплакал... его положили мне на грудь, и он затих, прижимаясь коже к коже...
Мой мальчик родился. Тот свет принял замену...
А я смотрела запись, которую мне показывал Оракул и плакала. Какие же они... Орбрен, готовый пожертвовать своей жизнью, ради нашего, да, нашего, сына. Грайя, Фредол, отдавшие жизни ради того, чтобы он был свободен и жил... И я этого никогда не забуду.
- Малла, - встревоженный Орбрен разбудил меня среди ночи, - что случилось? Почему ты плачешь? У тебя что-то болит?
- Душа, Орбрен, - обняла я любимого мужа, сын сопел рядом, в подвешенной над кроватью люльке, над которой черным облаком висела кошка-Тьма, - у меня болит душа... я бы не позволила им... понимаешь? Не позволила...
- Я знаю, - улыбнулся он, - мы все это очень хорошо знаем. Поэтому Грайя и велела усыпить тебя. Знала, что ты не примешь от них такой жертвы, - он замолчал, а потом спросил, - а откуда ты узнала? Тебе показал Оракул?
- Да, - кивнула я, - кажется, мы еще не все знаем про арровых ведьм...
- И кажется, я не готов узнавать все, - Орбрен вздохнул, - то, что сделала Грайя, невероятно... я бы не поверил, если бы не увидел это сам.
Мы еще долго лежали без сна в темноте нашей комнаты. Прижимались друг другу, чувствуя тепло наших тел. Заснуть я смогла только под утро. А Орбрен так и не сомкнул глаз...
91
Первые несколько дней после родов были самыми тяжелыми. И вовсе не из-за сына. Нет, он оказался спокойным, серьезным ребенком. И почти не плакал, только недовольно кряхтел, если ему что-то не нравилось. А еще в его глазах светилась вековая мудрость.
Это выглядело пугающе, но было вполне объяснимо. Часть души моего мальчика провела на Том свете многие тысячи лет.
Я немного переживала, как это скажется на Райки, но Брантир, послушав мысли, заверил нас, что наш младенец ничем не отличается от всех других младенцев, которых ему доводилось видеть. И нет никаких предпосылок, что мальчик будет каким-то особенным ребенком. Ну, помимо, конечно, уровня Сил. Здесь у него конкурентов просто нет и не будет. Наш сын — будущий Сильнейший Ведающий.
А тяжело на сердце было от мыслей о том, что для нас сделали Фредол и Грайя... Мне трудно было принять такую жертву. Смириться с тем, что жизнь моего сына оплачена жизнями двух моих друзей. Мне казалось, это было неправильно. Но с другой стороны... с другой стороны меня начинало трясти, как только я представляла, что случилось бы, если бы не они.
Ведьмы забрали бы душу моего ребенка. Он бы умер, так и не родившись. И еще неизвестно, что ожидало бы его там, в руках арровых ведьм.
Когда я задала этот вопрос Летни, которая стала Верховной, она велела не думать о плохом. Мол, твой сын с тобой и радуйся. Незачем переживать о том, что не случилось. Но это оказалось не так-то просто...
Все эти дни меня навещали все, кроме Надии... И от этого было еще тяжелее. Орбрен говорил, что я должна дать ей время понять, что Фредол был в своем праве. Тем более, Надия сама собиралась уйти от него в Мидгард.
И правда, через три дня, когда мы уже собирались домой, в деревню, она пришла ко мне.
- Я не виню тебя, - начала она с порога, - я виню себя. Это я слишком поздно поняла, что он для меня значит.
- Прости, Надия, - я обняла ее, и она заплакала, уткнувшись мне в плечо, - если бы я могла, я бы не позволила им...
- Я знаю, я была там. Малла, если бы я не готовилась сбежать от него в Мидгард...
- Ты его любишь?
- Да! Нет. Не знаю... - Надия всхлипнула, - я не знаю, как это «любишь». Понимаешь, вот ты любишь Орбрена. Это сразу видно. Тебе кроме него никто и не нужен. Ничего не нужно. Живешь в деревне, в избушке и счастлива. А я нет. Мне всегда было мало только его. Всегда хотелось чего-то большего... даже во дворце.
- Я тоже хочу много всего, - вздохнула я, - но думаю, когда ты по-настоящему влюбишься, у тебя не останется ни капли сомнения, что это и есть любовь. А если сомневаешься... значит твое сердце пока свободно.
- Но... Фредол ведь такой хороший... был... Он заботился обо мне. И, вообще... а я? Я даже не смогла ответить ему тем же.
- Сердцу не прикажешь, Надия. Иногда оно выбирает не того, кого выбрал бы разум. И, знаешь, мне кажется, Фредол будет счастлив, если ты будешь счастлива. Он отпустил тебя. Как ты и хотела.
- Но вдруг я ошибалась? - Надия подняла на меня заплаканное лицо.
- Все может быть... мы все ошибаемся.
- Я так хочу к маме... мне кажется, как только я обниму ее, все станет ясно и понятно... Фредол сказал, ты теперь сама можешь открыть порта в Мидгард?
- Скорее всего... Сил у меня на это теперь точно хватит. Осталось только научиться это делать.
- Но сначала нам нужно перепрограммировать Оракула, - вздохнула Надия, - Фредол мечтал об этом. И я хочу исполнить его мечту.
И я согласилась с ней. Я должна сделать все от меня зависящее, чтобы Гвенар стал таким, каким его хотели видеть Грайя и Фредол. Только так я смогу отблагодарить их за подаренное мне счастье.
92
Домой мы вернулись уже в сумерках. Орбрен подвесил над нашей кроватью люльку, подаренную арровыми ведьмами. Кошка-Тьма уже привычно заняла свое место и повисла черным облаком над сыном, сменив кошку-Свет, которая присматривала за малышом днем.
И вроде все было хорошо, но что-то тревожило душу, не давало успокоиться.
- Малла, - Орбрен обнял меня, - на тебя слишком много всего свалилось. И тебе нужно время, чтобы прийти в себя. Давай пока отложим наши планы по очистке территорий, изменению Оракула и, вообще, все дела.
- Но, - попыталась возразить я, - а как же...
- Мир существовал таким много тысяч лет, - улыбнулся мой муж и выдохнул мне в макушку, - подождет еще пару месяцев. А ты пока отдохни. Займись сыном. Последние месяцы у тебя выдались очень напряженными, а последние дни ты, вообще, действовала на грани. Я как лекарь говорю, тебе нужен покой.
- Я должна открыть портал в Мидгард. Но сначала нужно закончить все дела здесь, никто кроме нас с Надией не справится с перепрограммированием Оракула...
- Малла, - почернел Орбрен, - услышь меня, ты на грани нервного и истощения. Тебе нужен отдых и покой. Пообщайся с сестрами, проведи время с сыном... со мной... а потом... потом я отпущу тебя, если ты так хочешь вернуться...
- Малла, - дверь распахнулась и к нам, как всегда бесцеремонно, влетела Салина. Она обняла меня и залилась слезами, - ты, - всхлипывала она, - как ты могла ничего не сказать нам... А мы думали, что ты просто зазналась, когда вышла замуж за Орбрена... а ты...
