Виви смотрит на меня. Внимательно. Очень внимательно. Слишком внимательно. Опускает взгляд и скользит им от моих босых ног и выше по всему моему телу.
‒ Да. ‒ Мягкость его тональностей заставляет столбенеть уже меня. Отступаю на шаг практически неосознанно. А он продолжает: ‒ Да… Теперь есть.
ГЛАВА 22. ЭСТЕТИКА ИГРЫ
Противоречивое сегодня...
Мастерство издевательства выходит на новый усовершенствованный уровень. А как еще можно воспринимать все те умопомрачительные заявления, которые Виви делает практически каждые полминуты?
Выскакиваю следом за ним в маленькую столовую.
‒ Что значит это твое «теперь есть»? Эй! Стой! Погоди же!
У выхода из столовой стоит Лиллоу. Из-за идеальной неподвижности его можно легко спутать с массивным элементом мебельного антуража. Напротив него, опершись на одну из распахнутых дверных створок, за которой виднеется часть террасы, устроился Тео. Маленькая кофейная чашечка застыла у самых его губ, а взгляд с напряженной внимательностью шныряет от меня к Виви и обратно по тому же пути. Помещение наполняет терпкий аромат с тонкой примесью сухого перца.
Такеши тоже здесь. Навалился на вторую створку всем телом и теперь держит обеими руками громадную исходящую паром чашку. При нашем появлении он, как и все присутствующие, мгновенно замирает в том же положении, в каком его настигло наше внимание. Голова наклонена к чашке, а выбившиеся из хвоста локоны почти ныряют внутрь емкости. Но поменять положение Такеши не решается, и часть его волос все-таки тонет в кофе.
Мельком оцениваю прелесть застывшей картинки и возвращаюсь к первоначальной проблеме.
‒ Объясни уже наконец! Что ты имел в виду? — Загребаю в кулак ткань пиджака Виви на спине и отчаянно торможу пятками.
Первым же рывком меня утягивает вперед, и я, неловко прыгнув, снова пытаюсь врасти подошвами в пол. Он останавливается и резко поворачивается ко мне. Пожалуй, не отпусти я вовремя пиджак, долетела бы до противоположной стены. Виви чертовски силен физически, и его эстетическая телесная бугристость — вовсе не напускное хвастовство.
Но от осознания этого факта легче не становится.
На секунду тушуюсь, но быстро справляюсь с всколыхнувшими эмоциями. Он сильный. Во всех смыслах. Моя природная настороженность гудит от переизбытка сигналов, однако интуиция пока мирно похрапывает.
‒ Что… ‒ стремительно вспоминаю, чего хотела добиться от него минуту назад. С моей стороны отвлекаться — очень недальновидно. Но каждая встреча с Виви перетряхивает мой эмоциональный диапазон, словно бармен — коктейль с мармеладными шариками, и от воздействия этих невиданных впечатлений ужасно сложно избавиться. — О чем ты говорил? Когда упоминал о… семье? Что она уже есть и…
Смолкаю, не желая упоминать об этом во всеуслышание.
Там, в кабинете, Виви выразился так, будто я тоже…
Семья.
Дико. Особенно с учетом всей жестокости ситуации.
Хочу, чтобы моя интерпретация его слов оказалась ложной. Хочу услышать его объяснения — четкие, разложенные по полочкам и разделенные на винтики. Хочу, чтобы он больше не мог использовать тот факт, что я принадлежу ему.
‒ Ты босиком. — Виви смотрит на мои ноги.
Ну и что? Он тоже с пальцами голышом.
Бесит. Сдались ему мои ноги именно сейчас? Когда я стараюсь вытянуть из него правду!
‒ Ну, да, да. — Кусаю губы с досады и под его пристальным взглядом неосознанно подгибаю пальцы ног. — Кажется, где-то потеряла тапки.
Помню, что Лиллоу как бы невзначай подкинул мне мягкую обувь, похожую на меховые чешки, и я даже походила в них сколько-то времени. И в кабинете они тоже, если не ошибаюсь, были на мне. А затем куда-то пропали. А, может, я скинула их, когда предприняла попытку сигануть к цветочному горшку — подальше от белобрысого мальчишки? Или они соскользнули с ног, когда я залезла на Такеши?
Неважно!
Ясно одно: Виви увиливает от прямых ответов. И делает это раздражающе часто.
‒ Слушай, ты!..
‒ Надень обувь. — Он кивает Лиллоу. — Принеси ей что-нибудь.
‒ Да, господин. — Дворецкий покидает свой наблюдательный пункт и устремляется к кабинету. Видимо, он все-таки помнит, где и когда с меня слетели злосчастные тапочки.
‒ Мне нравится и так. Не уходи, Лиллоу. — Вытягиваю руку и останавливаю дворецкого как раз в тот момент, когда он проходит мимо. Брови мужчины дергаются, отражая диссонанс восприятия противоположных по своему содержанию указаний. Наверное, будь он менее сдержанным, то состроил бы такое же мученическое выражение, какое в данный момент нацепил на свое лицо Такеши.
Виви молча смотрит на меня. Я расщедриваюсь на злобный прищур в ответ.
‒ Лиллоу. — Он произносит его имя практически по слогам — размеренно и неспешно.
‒ Да, господин?
‒ Получи у Такеши подробную консультацию насчет рациона и необходимой консистенции блюд. Можете сразу составить отдельное меню — на крайний случай. И к сегодняшнему обеду тоже должен быть предоставлен отдельный сбалансированный набор.
Виви не озвучивает для кого все эти индивидуальные консистенции и менюшки, но не надо быть гением, чтобы понять.
‒ Ты меня игнорируешь? — произношу с расстановкой и пристально вглядываюсь в непроницаемые черты лица моего братца.
Мимо проносится исполнительный Такеши. В глубине чашки в его руках булькает недопитый напиток, а пропитанные кофе локоны оставляют длинные темные линии на рубашке. Лиллоу перехватывает парня на подходе и мастерски оттесняет к стене — подальше от нас с Виви.
Разумно с его стороны.
‒ Тебя невозможно игнорировать.
Вылупляюсь на Виви. По-моему, в его интонациях только что проскочила какая-то эмоция. Но я не успела уловить ее, и она снова стремительно скрылась за мощной стеной холодной бесстрастности.
Открываю рот и сразу же захлопываю. Слов пока не находится, а бесцельно шлепать губами, изображая выловленную из темных глубин рыбу, мне совсем не хочется. У меня и так видок как у ожившего мертвеца, поэтому не желаю добавлять к своему образу еще более устрашающие элементы.
‒ Пол и покрытие ступеней холодные. ‒ Виви кивает на выход из столовой. Приоткрытая створка позволяет видеть начало ажурной лестницы,
