Глава 40. ЯЙЦА И ТАНЦЫ
‒ Кого я вижу! Птенчик, птенчик, птенчик! ‒ На ограждении, болтая в воздухе ногами, сидит Марти. Он цепляется за каменные выступы на самой вершине и, подскакивая на месте, машет мне обеими руками. ‒ Марти уже по тебе соскучился!
Небольшую нишу рядом с парнем занимает невозмутимая Фая. Значительная высота ее, видимо, не особо напрягает, потому что она даже не пытается за что-нибудь держаться, а просто расслаблено прижимается спиной к крутой наклонной плоскости.
‒ Вижу, у вас полно времени здесь прохлаждаться, ‒ недовольно говорит командор Лорэйн. ‒ Снова скинули самое сложное на Эрия?
‒ Командор, мы с бюрократией не в ладах, ‒ гнусавит Фая и устремляет апатичный взгляд вдаль.
‒ Мы ж знаем, что Эря все разрулит, ‒ белозубо улыбаясь, добавляет Марти. ‒ К тому же он разозлится, если будем под ногами мешаться.
‒ Это всего лишь нелепые оправдания вашей несусветной лени. ‒ Лорэйн, словно позабыв обо мне, проходит к открытым вратам. ‒ Я направляюсь к ректору. А вы двое попробуйте принести хоть немного пользы.
‒ О-а… ‒ без особых эмоций выдыхает Фая. ‒ Польза… Нам за переработку не платят.
‒ А намплатят?!! — с деланным восторгом восклицает Марти и, кашлянув под тяжелым взглядом своего командующего, бодро салютует. ‒ Какие указания, командор?
‒ Мила временно под нашей опекой. Зачислена в Академию, в дальнейшем плотно работает с нами, ‒ кратко информирует Лорэйн своих подчиненных. ‒ За девушку отвечает Альва, остальные в подстраховке. Сейчас оставляю Милу на вас. Постарайтесь ее лишний раз не пугать.
Командор, обернувшись, по-свойски кивает мне, словно и не было всех этих душераздирающих минут принудительной транспортировки моей персоны, и проходит на территорию Академии.
А я остаюсь снаружи. В ауте.
Не могу никак сообразить, все плохо, очень плохо или куда хуже, чем кажется? С другой стороны, командор, несмотря на явное неодобрение моего увлечения котиком, все равно собирается поручить ему присматривать за мной. Похоже, ответственность и профессионализм он ставит выше собственных пристрастий и субъективного мнения.
Это вдвойне приятно осознавать.
‒ Возжерем же! ‒ внезапно обрушивается на мой слух вопль, преисполненный фанатичными ожиданиями.
Задираю голову и изумленно всматриваюсь в фигурку, опасно балансирующую на ограждении. Марти держит руки поднятыми, как будто призывая для несанкционированного возмездия некие высшие силы, и солнечный свет добавляет красок его и без того яркому костюму.
Фая, водрузив подбородок на кулак, невозмутимо наблюдает за кривляньями напарника.
‒ Что? ‒ непонимающе спрашиваю я.
Осознаю, что они ‒ не совсем люди и высота им нипочем, однако дыхание по-прежнему стопорится, когда я вижу, как Марти с энтузиазмом скачет на самом верху.
‒ Празднуем! ‒ Он прокручивается на месте и с чувством прижимает ладонь к груди. ‒ И встреча-а-а-а-а-ем пте-е-е-енчика! Нового маленького винтика в нашем невероятном механизме! Так и знал, что тебя отдадут Патрулю! Мы лучшие, мы восхитительные. Нет яиц круче нас! Подтверди, Фай-фай.
‒ Мы крутые яйца, ‒ без особого задора откликается акушерка. Но, судя по восторженной ухмылке, даже такая безразличная реакция заводит Марти ничуть не меньше.
Я и глазом моргнуть не успеваю, а эти двое вдруг, не сговариваясь, оказываются совсем рядом.
‒ Вечеринка? ‒ Марти наваливается на меня, сбивает себе очки чуть ниже по переносице, мечтательно туманит взор и, подняв руку, воодушевленно чертит в воздухе длинную линию. ‒ Элегантные коктейли с зонтиками и праздничные салюты. Как тебе?
‒ Э… ‒ теряюсь я.
‒ Бальные танцы и чопорные наряды?
‒ Ну…
‒ Текила, лимон, соль? ‒ напирает Марти.
Озадачиваюсь еще больше. Или мне кажется, или вариации идей предполагаемой вечеринки разительно отличаются друг от друга?
‒ Бухло и шмат сала, ‒ присоединяется к обсуждению Фая. При этом от нее так и разит незаинтересованностью.
Офигеть можно, какой-то сюрреализм. Группа авторитетных ангелов обсуждает перспективы организации попойки. Это нормально или не очень?
‒ Вы собираетесь… напиться? ‒ осторожно любопытствую я.
Мне и чисто с технической точки зрения интересно. Как это вообще может происходить тут… на высоких орбитах?
Сразу две пары глаз берут меня на прицел. Воцаряется этакая философская тишина.
‒ Напился, веди себя доступно, ‒ наконец безмятежно изрекает Фая.
‒ Ты хотела сказать «достойно»? ‒ со смешком поправляет ее Марти.
Та снисходительно глядит на него и щелкает ногтем по краю своего шлемофона.
‒ Нет, мальчик. Доступно.
‒ О-ля-ля, ‒ фыркает Марти и, сдвинув очки, игриво подмигивает мне.
Обескуражено моргаю.
Погодите. Я сейчас точно на небесах?
Без понятия, как Марти и Фае удается такое проворачивать, но с их подачи мое напряжение постепенно улетучивается. Я не чувствую страха или сомнений. Они словно постоянно распространяют вокруг себя ауру легкомысленности, и мой ужас перед неизвестностью будущего отступает под этим непреодолимым напором.
‒ Думаю, командор обращал особое внимание на то, что Милу не следует стращать.
От голоса котика каждая клеточка моей сущности заливается восторженным взвизгом, а при виде его самого, идущего ко мне, я готова сейчас же присоединиться к этому хоровому воплю всеобъемлющего сумасбродства.
‒ О, Эря. ‒ Марти радостно взмахивает руками по обе стороны от меня. ‒ А птенчик теперь с нами. Дай повосторгаться, ну.
‒ Восторги подождут. Ей необходимо прежде прийти в себя. ‒ Котик отодвигает связного в сторону и подходит ко мне вплотную. ‒ Еще ни одна душа не проходила путь, который ты успела преодолеть, и путь, который тебе лишь только уготован. О тебе, как и прежде, заботиться буду я. Доверься мне.
Его рука опускается на мою макушку, и ладонь оглаживает мои волосы.
Шух!
Крылья, резко материализовавшиеся за моей спиной, выбивают у Фаи из рук только-только приготовленную сигарету и дают смачный шлепок перьями по щекам акушерки.
‒ Ну, бациллка, ‒ равнодушно скрипит Фая, погребенная под ворохом встопорщенных перьев. ‒ Прекращай уже так внезапно возбуждаться.
