били, потом оставили на полу. И вот, ранее утро, и я тут перед рынком. Руки и те связаны после вчерашнего. Здесь пустынно, только перед входом стоит верзила жуткого вида, огромный как медведь, взгляд суровый и решительный. Роскошный сюртук, россыпь драгоценных камней на золотом перстне. Задумчиво потирает шею, будто не решаясь войти на рынок, ждёт кого-то, наверное. Тяжёлый взгляд его страшных тёмных глаз опускается на мою фигуру, и он направляется к нам. Сердце рухнуло, я съёжился. Впрочем, может, у него есть сад, хоть клумба. Пльцами буду копать, только больше никаких клубов, пожалуйста, нет! Я опускаю взгляд в землю, как учили, падаю на колени перед свободным и слышу лишь голос верзилы, обращённый к моим сопровождающим. — На продажу ведёте? — Не подошёл, бракованный. Строптивый, даже отметка теперь будет в бумагах. Показать вам их, господин? — Не надо. Ещё совсем мальчик… Дриад? — Дриад, господин. Крупная рука мужчины ложится мне на подбородок, гладит большим пальцем по щеке как будто ласково, будто ищет что-то. Задыхаюсь от накатившего разом омерзения. Только не это. — Сколько? — За десять золотых отдадим, господин. — Пять и то много. Дохлый, тощий, даже в порт не подойдёт. Сопровождающие мои хохочут. Что смешного. Порт? — Семь золотых, иначе нас самих прибьёт хозяин. Подойдёт он, господин? Или посмотрите на рынке кого другого. — Нет, — поспешно отвечает верзила и протягивает за меня плату.
Бумаги заполняют тут же. Вот господин прокалывает палец о шип на моём ошейнике, привязывая магию ошейника к себе кровью. Меня чуть дёрнуло от волны неистовой звериной силы моего нового господина, окутавшей моё тело в этот момент. — Сделка завершена. Поздравляем, господин Эрлик, с приобретением. Сопровождающие ушли. Перед рынком остались стоять мы двое: я на коленях и мой новый господин передо мной. — Вставай, не обижу, — говорит он грубым немного сорванным голосом. Страшно. Всё понимаю и жутко боюсь его " не обижу". Марцелла Вот уже деткам исполнилась неделя, это так много, оказывается. Сколько тревог и счастья принесли нам эти дни. Дети безумно славные, все трое, и все абсолютно разные. Старший — в меня, это точно.
Чёрные волосы уже проклюнулись. Взгляд рассеянный, как у всех деток, но уже упрямый. Как он кричит, когда тянешься к колыбели, но на руки не берёшь! А эти сладкие белые щёчки? Прелесть. Средний — копия Эрлика. Крепыш и все время сосёт, будто не наедается, хотя молока у меня много. А младший лицом вроде бы в отца, но фигура ближе к моей, наверное, будет. Не такой широкий как средний сыночек. Любит держать ручки, сжатыми в кулачки. Нежность к детям переполняет меня и Эрлика. Спать совсем не дают, устали мы оба, и я, и муж. Хорошо, что Марфа помогает, но у неё и по дому много дел, жалко её лишний раз тревожить. Целитель хорошо преуспел со мной. Слабость от родов отступила, теперь восстанавливаю с его помощью былую фигуру. Мама моя меня, наверное, простила. Помню её разговор с Эрликом на следующий день после родов. Его номер дала ей, естественно, я. Видеовызов. Мама выразительно смотрит на моего мужа и молчит, потом закусила губу и подняла одну бровь. — Мне стыдно. Очень. — А о свадьбе почему не сказали? Ладно дочь у меня без царя в голове, но Вы-то! Взрослый мужчина! — Я сам не сразу узнал. Марцелла сказала, что мы оформляем билеты на поезд. — Два сапога пара. Вы кем работаете, Эрлик? — Он начальник порта, мам. — Какой порт! Какой порт в Воронеже! — Он руководит удалённо портом. — М-да. И кому принадлежит этот порт? — Марцелле. — Он иностранец, мама. Порт принадлежит концерну, всё хорошо. — Ну-ну. Правда, София про него рассказывала хорошее…Через месяц буду у вас. Ждите! Эрлик потом сказал, что его впервые ругали молча, только взглядом. Пора бы уже подумать о няне для деток и о делах. Первая няня продержалась у нас два дня. Деревенская розовощекая девушка из ближайшей к Дому местности. Кровь с молоком, косы толщиной с мои руки, бёдра покатые, бюст загляденье. Она хотела заработать на приданое к свадьбе, не побоявшись работы у чёрной ведьмы, то есть у меня. Вошла, немного смутившись. — Какие славные детки! Какие хорошенькие! Крепыши! А как зовут? — Пока не назвали. — Ой, пора бы. К слову, об именах мы спорили долго. В результате старший, самый красивый мой сын, стал Сержем. Младший, самый смелый к новым звукам, стал Микаэлем. А вот за имя среднего сына, самого крепкого, мужа я чуть не убила. В сельском загсе Воронежской области детей регистрировал он. Средний стал Сигизмундом. В честь какого-то героя былых времён родины варвара. Крупный, крепкий, чёрный колдун Сигизмунд. Бедный его отец бегал от моего гнева долго и очень быстро. Всего-то гоняла его иллюзорной молнией по всему дому. На второй день пребывания новой няни захожу я в наши покои на цыпочках, а там в ванной комнате плечом к плечу мой муж и няня, воркуя, моют Сигизмунда. Чуть не убила обоих. На всякий случай, просто от глупой женской ревности. — В ваших услугах мы больше не нуждаемся. Держите оговоренную по контракту сумму за полгода. Это всё, что смогла я сказать сквозь клыки, сверкая чёрными очами во внезапно случившемся полуобороте. Вторая няня продержалась ровно сутки. Точнее, это был нянь. Молодой парень из многодетной семьи, он очень здорово умел обращаться с младенцами. Под вечер первого дня я кормила детей грудью по очереди, прикрывшись лёгким палантином. Нянь за моей спиной деток переодевал. И, надо сказать, очень умело! Эрлик вернулся домой из порта пораньше и, застав такую картину, поступил ровно так же, как я.
Сверкая грозными очами, мой ревнивец-муж произнёс: — В ваших услугах мы больше не нуждаемся. Держите оговоренную по контракту сумму за полгода. К вечеру деток удалось убаюкать, всех троих. И мы, о редкостное чудо, сели ужинать вдвоем. — Любимая, сегодня заглядывал в гости лорд Форос, спрашивал, когда я займусь нашим особняком. Там нет прислуги, а сад требует ухода, да и сам дом тоже. Король может быть огорчён таким пренебрежением к его подарку. — У него няни, случаем, нет? А если серьезно, то нужно найти прислугу в дом и садовника. Да и вообще, найти время и посетить дом, мы так там и не были ни разу толком. А я пока не могу оставить детей ни на кого, кроме тебя и Марфы. — Тут работников не найти. Тех, кто хорошо служит, того не отпустят. Да и весна, всем нужны садовники. — Какие у тебя есть идеи? —
