– Сегодня, милая, я порадую тебя вкусной рыбкой.
– А меня? Я тоже люблю рыбку! – игриво спросила, ухмыльнувшись и передразнивая его голос.
– Ну, для вас порыбачим мы с Харелем, моя Повелительница!
Мансель материализовался рядом, слишком близко, как мне показалось, прижимаясь к моей спине. Я даже неосознанно передернулась, что не укрылось от него. Он приподнял брови и хмыкнул, но не обиженно, а с пониманием. Тихо пробормотал только для моих ушей:
– Мне понятна ваша реакция, Повелительница. Мой брат, похоже, забрал твое сердце себе. И я одобряю твою верность.
Я повернула к нему голову и с ехидным смешком отпарировала:
–– Да ты что? Спешу тебя огорчить, но твой брат мне не интересен. Я не мазохистка, и в жертву оставшуюся вечность играть не тянет. Да и староват он для меня больно... Я, наверное, подожду, вдруг ты поумнеешь, когда подрастешь... – Харель не выдержал и хмыкнул, безуспешно пытаясь скрыть смех, а я закончила, стрельнув взглядом из-под ресниц: – Или вот на Хареля клюну... Он, по крайне мере, настоящий мужчина, без всяких оговорок.
Вышеозначенный мужчина, округлив глаза, недоуменно уставился на меня, Мансель напрягся и побледнел, а затем выдавил:
– Повелительница, Харель, конечно, настоящий воин и достойный светлый, но он Эр и совет никогда не одобрит вашего союза. Пока на тебе корона светлых!
Харель внимательно посмотрел на Манселя, похоже его удивило, что младший принц высоко оценил его. Я же, зная, что меня понесло, и неправильно это, остановиться уже не могла:
– Мансель, я ваша Повелительница! Истинная и выбранная самым древним артефактом светлых. Как ты думаешь, будет ли меня волновать, что там скажет ваш совет, если решу выбрать себе мужа?! А насчет эра и эса... Харель, какой цвет шаури тебе нравится? – ой, и что же я творю-то.
Он нахмурил свои серебристые брови, блеснув черными как полночь глазами и тихо ответил:
– Повелительница! Шаури носят только эсы, все остальные своих цветов не имеют.
Я хмыкнула и мысленно махнула рукой. А почему бы и нет... Гулять так гулять! Воздух тут пьянит, что ли?
– И все-таки, какой цвет тебе нравится?
Он нахмурился еще больше, а Мансель все сильнее темнел лицом и сверлил меня взглядом.
– Лиловый, Повелительница!
– На этот цвет кто-нибудь еще имеет право из высокородных эсов? – решила удостовериться на всякий случай.
Харель только покачал головой, но в его глазах такой пожар разгорался, что меня буквально распирало от веселья и желания сделать что-нибудь из ряда вон выходящее. И похоже, он прочел это в моих глазах, впрочем как и Мансель. Принц неуверенно переводил взгляд с меня на телохранителя, который натянутой тетивой застыл напротив. Потом сказал:
– Это невозможно... То что ты задумала – просто невозможно... Больше трех тысяч лет в совет не входили новые члены. Еще один цвет шаури может появиться, только если истинный Правитель изберет достойного... – он замолчал, уже совсем круглыми глазами посмотрев на корону на моей голове и, выдохнув, закончил: – Проведет обряд наречения. Только тогда родовой цвет воссияет над очагом достойного клана.
– И что, это так сложно? Провести обряд?
Мансель уже хватал ртом воздух словно рыба, вытащенная из воды, зато Харель осторожно произнес как сапер над миной:
– Вы, как Повелительница, наградите своей кровью мой перстень и наречете его Липовым Домом. Но перед этим лично вплетете в мои волосы шаури. Если наречение пройдет успешно, оно окрасится в свой родовой цвет, как и полотно-герб над очагом моего клана. Тогда все светлые узнают, что истинная Повелительница Светлых вернулась в этот мир, а мой род навечно будет признан высокородным. Будет признан богиней Алоис!
– Тогда Беартиль станет моей нареченной по закону светлых! – Мансель очнулся и с нажимом посмотрел на Хареля, а я удивленно – на него.
– Ты это о чем, младшенький?
Харель, не глядя на меня и высокородного, смотрел в сторону гор.
– Моя сестра Беартиль и наш второй наследник любят друг друга, но совет не дал добро на их брак. Это мезальянс!
А у меня словно крылья выросли. Значит это действительно судьба! Любовь – это святое!
– Ну и что? Где новое шаури брать будем?
Оба мужчины пристально посмотрели на меня, все еще не веря в то, что я хочу провернуть. До этого прислушивающиеся к нашему разговору марханы и гоблины полукругом вставшие вокруг нас, тоже, открыв рты, смотрели на меня. А я вспомнила одно обстоятельство и быстро подошла к Серому, снимая с него свой рюкзак. Даже Тихоня, смирно стоящая рядом с мерином, покосилась на меня удивленным взглядом. Судорожно обстоятельство и быстро подошла к Серому, снимая с него свой рюкзак. Даже Тихоня, смирно стоящая рядом с мерином, покосилась на меня удивленным взглядом. Судорожно порылась в рюкзаке и, отыскав там нужную вещь, с радостным вскриком вытащила мешочек. Развязав тесемки, осторожно вытащила длинную, похожую на украшение Делиаля тесемку, с привязанными к ней белесыми камешками. Это я в пику ему купила, а камешки под цвет своей короны и кольца выбрала. Осторожно распутала кожаную тесьму и повернулась к крайне заинтересованным моими действиями спутникам.
Вот теперь вижу, что они все, наконец, поверили в реальность моих намерений и напряженно следили. Харель посерел от волнения, Мансель смотрел на меня с лихорадочно горящими глазами. Ксион осторожно спросил, обращаясь ко мне:
– Алев, ты уверена, что это не помешает нам... Что магия светлых не навредит тебе?
Замерев, я повернулась к Манселю и спросила, глядя ему в глаза.
– Это безопасно для меня?
– Да! Вам это не навредит.
– А это не приведет меня к каким-либо обязательствам по отношению к Харелю. его клану или еще чему-нибудь?
– Нет, Повелительница! Это... лишь ваша добрая воля и огромная милость к роду Эр
Таре.
Повернувшись к Ксиону, пожала плечами и попросила Хареля:
– Ты такой высокий... Придется тебе встать на колени, чтобы я смогла заплести косу и шаури вставить.
Харель буквально рухнул передо мной на колени, я поморщилась, представив каково его коленям.
– Пока заплетаю, ничего говорить не надо?
– Нет, просто представьте, что это шаури... живое и лиловое, и что он весь окутан им...
– А ты откуда знаешь?
Мансель помялся, а затем смущенно ответил:
– Папа рассказывал, что он присутствовал на подобной церемонии. Великий Сиаларель своей милостью облагодетельствовал род Красных и рассказал тогда об этом моему отцу. Папа так же спрашивал Повелителя...
Я улыбнулась и начала расплетать серебристые косы Хареля.
