Лорел вздрогнула, услышав тихий стук в дверь.
— Можно войти?
Тамани.
Лорел сунула конверт под рюкзак и пошла открывать.
— Извини, я не стал ждать у входа, — сказал он. — Раз уж ты под домашним арестом, мне лучше никому не попадаться на глаза.
— Наконец-то ты запомнил, что у меня любопытные соседи, — вымученно рассмеялась Лорел.
Некоторое время он смотрел под ноги. Затем поднял глаза, улыбнулся и шагнул к ней с распростертыми объятиями.
Все благоразумные планы остыть и не торопиться разом вылетели из головы. Она обняла Тамани и, даже когда он отстранился, прижалась сильнее. Еще секунда — и она его отпустит.
Одна секунда.
Или две.
Наконец она убрала руки и заставила себя не поднимать голову. Иначе она непременно его поцелует, и тогда все усилия пойдут насмарку. Она просто не даст ему уйти до вечера.
— Ну что? — Лорел опустилась на стул, чтобы Тамани не сел рядом. — Как твой разговор с Ростером?
— Глупо. Бессмысленно. — Тамани закатил глаза и присел на кровать, опершись на локоть.
Лорел вцепилась в подлокотники — ее неудержимо тянуло перебраться поближе. Устроиться у него на груди, касаясь головой его подбородка, ощущать трепет его голосовых связок и…
«Сосредоточься!» — сердито велела она себе.
— Какое наказание тебе назначили? — Лорел не хотела признаваться, что подслушивала школьные сплетни и давно была в курсе.
— Три дня… Дэвид… — Он произнес его имя, как ругательство, — Будет со мной заниматься, чтобы подтянуть по всем предметам.
— Ты серьезно? — воскликнула Лорел. Никто не упоминал, что они будут отбывать наказание вместе. Это плохо.
Тамани криво усмехнулся.
— Вот как. — Лорел помолчала. — Он и правда умеет здорово объяснять.
Пусть Тамани и не обрадуется, что она хвалит Дэвида, но она имеет право. Именно Дэвид помог ей освоиться в школе после домашнего обучения.
— Не сомневаюсь. Но весь принцип оценки знаний унизителен. Я еще не видел более дурацкой и необъективной системы. Система оценок у людей…
— Хуже, чем в Авалоне?
Тамани поджал губы.
— Как бы то ни было, на самом деле я у вас не учусь. Понятия не имею, что делать с Дэвидом три дня.
— Вести себя прилично, — сказала Лорел.
— Лорел, мы будем под наблюдением.
— Все равно. Не хвастайся и не дразни его. Общайся приветливо.
— Дразнить не буду, обещаю.
Лорел удовлетворенно кивнула, не зная, что еще сказать. Наконец она решила сменить тему:
— Шар теперь будет здесь?
Тамани покачал головой.
— Только пару дней. У него дела возле врат.
— А как он сюда добрался? У него тоже машина?
Мысль, что феи разъезжают на машинах, по-прежнему очень забавляла Лорел.
Юноша огорченно вздохнул.
— Тамани де Рослин, часовой, фер-глейи и личный шофер к вашим услугам.
— Когда? Я думала, ты наблюдаешь за мной… постоянно.
— Бывают перерывы, когда ты дома. Да и ночью тоже. И не забывай, — добавил он с улыбкой, — у меня есть мобильник. Если что, Аарон может позвонить. — Он наклонился к ней, сверкнув обнаженной грудью из-под расстегнутой рубашки. — И я немедленно примчусь тебе на помощь.
Лорел из последних сил старалась не замечать приятное тепло, которое разливалось по всему телу.
— Вот и хорошо, — сказала она.
Внезапно ей пришло в голову, что без шарфа будет легче дышать, и она развязала узел, выпуская на свободу истерзанные лепестки. Точнее, их жалкие остатки. Цветок осыпался весь день. Завтра утром можно будет уже не прятаться. Наконец-то полегчает.
Внезапно ее осенило. Возможно, она перевязывала цветок в последний раз, ведь в Авалоне маскировка не нужна. Зато в колледже придется носить шарф еще четыре осени. Конверт с результатами все так же лежал под рюкзаком. С такими баллами у нее есть шанс выбрать хороший колледж, может быть, даже Беркли. Прошлой весной после провала на экзамене было ясно, что учиться дальше она не пойдет. К тому же потом она пропела волшебное лето в Авалоне. А теперь? Перед ней открывается новый, неизведанный путь.
Похоже, возможность выбора — это не благо, а тяжкое бремя.
Три дня сидеть взаперти с мистером Робисоном и Дэвидом.
Делать уроки.
Притворяться, что делаешь уроки.
И обмениваться свирепыми взглядами.
В первый день Дэвид метал глазами молнии чаще, чем Тамани. Вполне логично, ведь Тамани был победителем.
Точнее, как бы победителем.
В один прекрасный день он задался вопросом, можно ли умереть от счастья. Быть с Лорел, сжимать ее в объятиях, встречать ее улыбку казалось неземным блаженством. На этом фоне меркло все. Он стал самым молодым командиром стражей за три поколения? Не такой уж и подвиг. Выучился на ведущего специалиста по прикладному взаимодействию с людьми? Всего лишь средство достижения цели. Завоевал Лорел? Вот он, главный успех его жизни. Тамани сам удивлялся, как легко он вошел в роль. Как идеально Лорел помещается в его руках. Какую бесконечную радость приносит ее улыбка. Все остальное неважно.
Они должны снова быть вместе! Раньше он гнался за призрачной мечтой, а теперь знал, что утратил, и отдал бы все на свете за еще один день и старом доме.
Тамани поймал себя на том, что улыбается. Откашлявшись, он скорчил кислую мину и сделал вид, будто слушает Дэвида, который рассказывал о теореме Пифагора. До чего же пустая трата времени!
— Вижу, молодые люди, вы неплохо справляетесь с заданием. Мне нужно ненадолго отлучиться.
Тамани хмыкнул про себя. Обещанное «наблюдение» оказалось фикцией. Сегодня мистер Робисон отлучался уже четырнадцать раз — вдвое чаще, чем вчера. Стоило ему выйти, как Дэвид тут же замолкал и ни на что не реагировал, только пялился на доску в центре комнаты. Когда мистер Робисон возвращался, он снова принимался вяло рассказывать. По правде говоря, хитрил он плохо и продолжал ровно в том же месте, где остановился. Однако мистер Робисон ничего не замечал.
А еще Тамани раздражало, что Дэвид страдал от наказания не меньше, чем от разрыва с Лорел. Сам Тамани считал наказания неотъемлемой частью жизни. Получил свое и живешь дальше — зачем ныть?
Кто-кто, а Тамани не был нытиком.
Интересно, люди без конца чего-то боятся, потому что вечно сидят в четырех стенках? Наверное, тяжело жить без свежего воздуха и физического труда. Когда Тамани не было и десяти, он несколько лет работал с отцом, ухаживая за плотинами вместе с другом сестры или выполняя поручения для матери в Академии. А люди постоянно все упорядочивают и прячутся в квартирах, как скот в хлеву. Видимо, животным нравится быть взаперти. И все-таки в это трудно поверить до конца.
