— Дальше, я сам.
— Снова ты. — устало выдохнул Дилан. — Не советую тебе стоять у меня на пути.
— Нужно было раньше проявлять свою заботу. — фыркнул Эван решив ткнуть вчерашней историей ему в лицо.
— Ему нельзя знать. — Эмили дернула его за рукав куртки, пытаясь вразумить.
— О чем ты говоришь? — недоумение и незнание всей ситуации заставило Дилана отбросить неприязнь к парню и внимательно выслушать остальное.
— Не надо, прошу тебя. Молчи. — умоляюще шептала Эмили, но все попытки предотвратить разговор провалились.
— Раньше, это когда я нашел ее посреди ночи на улице в полуживом состоянии. Где же тогда была ты, а?
Реакция Дилана была вполне ожидаемой. Совершенно не обращая внимания на Эвана, он подошел к Эмили.
— Почему ты мне не сказала? Кто это сделал? — он в эту же секунду был готов разорвать в клочья того, кто посмел прикоснуться к ней.
Не в силах признаться, Эмили понимала, что война была объявлена исключительно ей, поэтому и справляться с этим она должна в одиночку.
Отойдя на несколько шагов назад, Эмили не нашла другого выхода, как только уйти. Тем более говорить с Диланом при Эване она не могла.
— Оставьте меня в покое оба. — выкрикнула она. — Эван, скажи брату что я буду позже и…иди домой. — быстро перебирая ботинками Эмили спешила домой, где сможет хоть немного побыть одна.
Закрыв изнутри дверь на ключ, она сняла куртку и облокотившись на дверь сползла на пол. Обхватив голову руками, Эмили хотела перестать думать о Ванессе и о всех бедах которые она принесла с собой. Воротник ее свитера слегка сполз, обнажая синяки.
Открыв глаза, Эмили увидела Дилана, который тихо стоял возле перил. Встав, она быстро поправила воротник.
— Только скажи, кто? — аккуратно отодвинув ткань он провел рукой по шее Эмили. Она вздрогнула, потому как даже от такого легкого прикосновения почувствовала боль.
— Я не хочу чтобы Лилу об этом знала. — сделав пол шага назад, она оказалась у самой двери.
— Обещаю, она не узнает, если ты расскажешь обо всем мне. — борясь с внутренней злостью, Дилан еле сдерживал себя в руках.
Будучи уверена, что Ванесса не рискнет ее убить, по крайней мере сейчас, Эмили хотела быть сильной, не впутывая в это никого. Несмотря на страх, она приняла вызов.
— Не нужно заставлять, я все равно ничего не скажу. Это мои проблемы.
— Твои? Ты видела себя в зеркало? — махнув рукой продолжил Дилан, пытаясь вынудить ее рассказать.
— Что, такой уже не нравлюсь!?
Эмили ушла к лестнице. Не став поправлять воротник, она преодолев несколько ступенек, остановилась, держась за поручень.
— Я люблю тебя любой. — признался Дилан, сам того не ожидая. Гнев застилал его глаза, делая слова, мысли и поступки необдуманными. Ему хотелось сказать подобное в совершенно в другой обстановке.
— А как же Ванесса? Она приехала из-за тебя, не отрицай этого. — провоцируя Дилана на откровенный разговор, Эмили хотела узнать остались ли у него какие-либо чувства к Ванессе. Если в его глазах она увидит хотя бы малейшую искорку, то не станет ввязываться в войну, молча отойдет в сторону.
— С Ванессой было хорошо, но также как и с остальными. Между нами все иначе, это сложно объяснить. — говоря о Ванессе он оставался абсолютно безразличен. — Эмили, когда ты наконец поймешь, что я люблю тебя?
Абсолютно не думая Дилан выдавал все свои мысли. Витающий в воздухе запах крови разжигал злость сильнее. Он был потерян, ни малейшего предположения о происходящем. Можно подозревать Оливию, но почему в таком случае молчит Эмили? Нет, значит это кто-то другой.
— Не отходи от разговора, кто это с тобой сделал?
Хаотично перебирая варианты в голове, Эмили заложила руки за спину. Она не знала как выкрутиться, ведь он не Эван которого можно уговорить или же обмануть.
Встав на лестнице напротив Эмили, Дилан облокотился одной рукой на стену.
— Я не скажу ни тебе ни кому другому. — взвесив все еще раз, она решила идти до конца.
«Ну почему ты такая упрямая?» Хотел выкрикнуть Дилан, но вместо этого ударил кулаком в стену. Закрыв лицо руками, Эмили старалась не показывать выступающие на глаза слезы.
— Прости, прости меня. — нежно обняв ее, Дилан несколько раз мысленно проклял себя за несдержанность.
Опустив руки, Эмили и хотела бы прижаться к нему сильнее, отпустив эмоции, но боль превратила эти объятия в муки.
— Мне больно. — дрожащим голосом сказала она и Дилан тут же отстранился.
В дверь громко постучали.
— Если б не ты, он уже был бы мертв. — учуяв запах ненавистного ему парфюма, он едва сдерживал себя дабы не спустить всю агрессию на Эване.
— Если б не я, он оставался бы в стороне от всего этого. — грустно сказала Эмили. — Эван отведет меня к брату.
— Прогоняешь. — быстро бросив взгляд на дверь, Дилан аккуратно взял ее руку. — Я ничего не скажу Лилу, но разговор не окончен. — поцеловав тыльную сторону ладони Эмили, он добавил. — Теперь, я глаз с тебя не спущу.
Оставшись одна на лестнице, Эмили сделав несколько глубоких вдохов направилась к двери. Последние слова Дилана немного ее успокоили, однако не гарантировали безопасности.
— Что? Доволен? — зло бросила Эмили открыв дверь и увидев на пороге Эвана.
— Извини, я не сдержался. — виновато сказал он. — Дилан вывел меня из себя своим поведением.
— Никогда, слышишь! Никогда не ввязывайся в ссору с ним. Я тебя очень прошу. — от переизбытка чувств, бессилия и усталости Эмили обняла Эвана наконец дав волю слезам.
Ему хотелось обнять в ответ, но Эван боялся сделать ей больно, поэтому просто легонько поглаживал ее по волосам говоря что все пройдет.
Успокоившись и приведя себя в порядок, Эмили извинилась перед ним.
— Не смей извиняться, ты всегда можешь на меня положиться.
Найдя аптечку, Эван сменил повязку на ее руке. Порез выглядел хуже, чем вначале, он уговаривал поехать в больницу и наложить швы, но Эмили наотрез отказалась.
— Чем занят Мэтт? — перебила она вопросом уговоры.
— Пытается приготовить нам обед. — свои слова показались ему смешными. Эван уже успел убедиться в кулинарных способностях Мэтта, когда тот сжег пиццу.
— Тогда нужно поспешить, пока он не устроил пожар. — засмеялась Эмили впервые за день.
Эвана мучили угрызения совести. Сомневаясь в правильности своего поступка, он жалел, что рассказал Дилану о случившемся, но исправлять что-либо было уже поздно. Боясь дальнейшего осуждения со стороны Эмили, он не произнес ни слова до самого дома Мэтта.
