— Н-навеки? — воскликнула я, глядя в отчаянные сонные глаза сестры.
— Да! Свет Человечества погаснет душа за душой, — улыбка, похожая на серп, изогнула губы Сарагона. — Приведите девчонку ближе, чтобы она видела мою темную силу.
Но страж не слушался. Он потянул меня к коридору.
— Я сказал: ПРИВЕДИ ЕЕ КО МНЕ! — прогремел Сарагон.
Страж отступал, тащил меня за собой. Я смогла оглянуться на того, кто меня поймал. Его глаза сверкали, как звезды.
— Асани? — охнула я, узнав его душу.
— Башаа в этой жизни, — ответил мой Защитник, собрание в черных плащах повернулось к нам. Нас могли окружить, и Башаа ударил копьем по большой глиняной вазе у стены, разбил ее. Масло полилось на мраморный пол, сделав его скользким. Но это была лишь половина его плана. Он сбил горящую лампу, огонь поджег масло, превратив пол в пожар. Огонь отогнал Воплощенных, но и отделил меня от сестры.
— НЕТ! — закричала я, Башаа уводил меня. — А как же Ая?
— Я — твой Защитник, в первую очередь, — ответил он, крепко держа меня, пока я пыталась вырваться. — Я не могу спасти обеих.
Я поймала взгляд сестры поверх огня, наша связь была вечной, не могла умереть… так я думала. Сарагон еще раз крикнул «Ра-Ка!» и вонзил золотой кинжал в грудь моей сестры. Она завизжала, и я тоже, наши крики звенели в комнате, как циклон. Тело Аи и душа были разорваны, и я ощутила боль от дыры глубоко во мне, словно и мое сердце вырезали из груди. Невообразимая боль сотрясла меня. Я отчаянно тянулась к сестре.
Она прокричала мое духовное имя:
— ТИШАЛА! — блеск в ее глазах вспыхнул на миг, а потом быстро угас. Заклинание Сарагона, как ледяной клинок, рассекло связь наших душ. Это задело меня, мой Свет, и мир вокруг меня потемнел…
40
— Дженна! Поговори со мной! Ты в порядке?
Я открыла глаза и увидела Калеба на коленях рядом со мной на полу Солнечной Комнаты, его грива белых волос была чуть растрепана, трость валялась рядом, словно была брошена в спешке. Я лежала у мраморного пьедестала, его кристальная верхушка приглушенно сияла, но уже не обжигала ярким светом. Несмотря на теплое присутствие Света в стеклянной пирамиде, мне было холодно, сердце опустело, словно моя душа как-то съежилась.
— Танас… убил… мою сестру, — пробормотала я, грудь сдавило, и было сложно произнести слова. — Уничтожил… ее душу…
Калеб печально вздохнул и опустил голову.
— Да.
Я села, слезы мешали видеть.
— Почему от ее смерти было так больно? — спросила я, держась за еще ноющее сердце. — Я словно сама умирала.
— В чем-то так и было, — ответил Калеб. — Ая была не просто твоей сестрой в той жизни или жизнях до этого. Она была твоим Духовным Близнецом.
Я сморгнула слезы.
— Духовный Близнец?
Калеб кивнул и помог мне встать.
— Когда ты родилась как Тишала, носитель Света, у тебя была сестра-копия, Лакейша.
Он сказал это, и я вспомнила ее ясно, словно она стояла передо мной. Овальное темнокожее лицо, гладкое, как камешек из реки. Ее черные волосы были короткими, украшенными яркими бусинами. Ее сапфирово-синие глаза сияли, милые и невинные. Ее улыбка была широкой и радостной, а смех был как журчание ручья. Мое сердце согрелось от яркого воспоминания о ней, наши жизни были переплетены. Не только как Лакейша… но и как бледная Ая… и вдруг я поняла, что она была и девушкой с длинными волосами и белым мерцающим одеянием в Проблеске в каменном круге с Фениксом у Эндовера. Воспоминания приходили быстро… Мы играли у ручья, пытались поймать лягушку… собирали мед в джунглях Амазонки, за это нас ужалили… охотились на газель в саванне, а потом за нами гнался голодный лев… прятались в пещере Гималаев, пока Охотники проходили близко… Но теперь я знала, что эти воспоминания о ней были древними, до ее смерти от руки Танаса.
— Вы были из одной искры Света, — объяснил Калеб, провел пальцем по краю пьедестала, и сияние в кристалле стало крохотной частицей. Она парила в центре камня на верхушке, яркая, как звезда. — Вы разделяли душу друг друга.
Он коснулся пальцем, искра разделилась на две.
— Она ощущала то, что ощущала ты. Ты испытывала то же, что и она.
Две искры крутились, и я стала понимать свою глубокую связь с сестрой — общий Свет связывал нас, как притяжение.
— Нарушив уникальную связь душ, Танас вызвал мучительную боль у тебя и твоей сестры, — сказал мрачно Калеб. Он взглянул на меня, уголки рта слабо приподнялись. — Но, как в рассечении атома, он выпустил огромную вспышку энергии. Ты, Дженна, несешь больше Света, чем другие Первые Предки. Твою сестру убил Танас, ее душа уничтожена навеки, но в смерти она передала тебе часть своего Света.
Я посмотрела на Калеба с вопросом.
— Так я отличаюсь от других?
Калеб кивнул.
— Да. Ты сияешь ярче.
Думая об этом, я вспомнила слова Эмпоте: «Но одна Душа сияет ярче и смелее других». Мое сердце забилось быстрее, я заставила себя вдохнуть, а потом сказала:
— Эмпоте думает, что Пророчество Души обо мне.
— Знаю, — ответил бесстрастно Калеб.
— И… что вы думаете? — робко спросила я, боясь его ответа.
Он снова заглянул в мои глаза, словно искал что-то. Борьба была на его старом лице, а потом он сказал:
— Не могу сказать.
— Что это значит? — я растерялась от его ответа. — Вы не скажете мне или не знаете? Есть разница.
Калеб опустил взгляд на две искры, кружащие друг с другом в камне, и притих.
— Вы — Пророк! — возмутилась я. — Вы-то должны знать!
— Я много раз ошибался, — с горечью признался он.
Я попыталась поймать его взгляд.
— Как?
Но Пророк глядел на камень, стиснув зубы и хмурясь.
— Это не важно! — процедил он. — Это в прошлом. Я даже не знаю, верю ли я все еще в Пророчество!
— Ладно, — мягко ответила я, опешив из-за его непривычного гнева. — Пророчество или нет, Танас нужно убрать. Только так можно спасти Свет Человечества.
— Нет, — Калеб покачал головой. — Мы можем прятаться и так защитить Свет.
— Но как долго? — возразила я, думая, как мало нас стало за века.
— Сколько нужно! — резко ответил он. — Что бы ни случилось, я не буду больше рисковать твоей душой или твоим Светом — как и душами оставшихся Первых Предков!
Калеб взял трость и решительно вышел из пирамиды.
Его шаги разносились эхом, а я стояла наедине с мыслями, буря эмоций бушевала во мне. К гневу на Танаса за убийство моей сестры Лакейши, ее угасший Свет добавилось недовольство — где был ее Защитник? Горе из-за убийства родителей в этой жизни было еще свежим, и я переживала о судьбе свих Духовных родителей. А еще был шок от признания Калеба, что он ошибся в понимании Пророчества в прошлом… и раздражение, становящееся яростью из-за бессилия перед лицом Воплощенных.
Я страдала от этих мыслей, сжала кулаки и хотела кричать так, чтобы стекло в пирамиде разбилось.
Постепенно буря утихла. Я понимала осторожность Калеба, почему он так всех защищал. Хейвен был его способом уберечь выживших Первых Предков и их души.
