буркнула я, впившись взглядом в мелькающие картинки.
И почему я ревную? Не дело это, привязываться к кому-либо из драконов. Не важно, плодный он или бесплодный, из числа призванных или нет, истинный или случайно подвернувшийся – будущее слишком туманно, чтобы позволять себе мечтать о чём-то большем, чем о восстановлении популяции драконов. Даже Лукас, с которым было на удивление легко, не оказался истинным. А если не он, то кто? У Сумрака даже шансов нет, и от этой мысли становилось неимоверно тоскливо.
Интересно, после того как всё кончится, когда все забудут про этот мой священный долг… Он сможет меня принять? И есть ли в нём что-то большее, чем просто внутреннее чувство долга и вызванное драконьей силой влечение?
Сердце стучало, тоскливо сжималось, как никогда раньше в моей жизни. И от этой тоски хотелось говорить: я люблю тебя…
– Вот ты выходишь, – Лукас указал пальцем на экран. – И он сразу за тобой.
Дракон взял из ящика одного из столов карту храма, развернул её и быстро отыскал нужный коридор, помеченный цифро-буквенным кодом. Затем нашёл экран с тем же кодом и вновь принялся листать картинки.
Какая глупость. Ни один нормальный мужчина не стал бы сдерживать девушку, которая сама готова оказаться с ним в постели. Тем более, если он к ней неравнодушен.
– Ты поворачиваешь направо… и он следом.
Я подняла брови и к следующему экрану уже подбежала вместе с Лукасом.
– Вот, вот ты заходишь ко мне. Смотри, Сумрак подошёл к Аллену и о чём-то с ним говорит.
– А звука нет?
– Звук записывать мы пока не научились, – покачал головой дракон.
– А дальше что?
– Так… так-так-так… Вот он выходит в коридор… поднимается по лестнице… теперь налево… что за?
На очередном экране Сумрак подошёл к широкой арке и, оглянувшись назад, выпрыгнул на улицу. В последний момент мелькнули крылья, а потом всё замерло.
Лукас развёл руками:
– На этом всё.
Я разочарованно села на край стола. Никаких стульев в комнате не было.
– Прости, чем смог…
– Ничего, – отмахнулась я, с трудом сдерживая слёзы. – Всё в порядке. Твоей вины нет в том, что этот недоделанный жрец по ночам где-то шарится.
Он сел рядом и, заглянув мне в лицо, убрал за ухо выпавший локон.
– Не хочу тебя расстраивать, но его поведение мне всегда казалось подозрительным. Последнее время пошли разговоры о том, что в храме есть шпион, и Сумрак был бы идеальным кандидатом.
Нижняя губа предательски задрожала.
Сумрак не может быть шпионом. Не может быть предателем. Он спасал мне жизнь!
– Мы допросили всех, кого могли, – продолжал Лукас. – Но его допрашивать и проверять на артефакте не сочли нужным. Вроде как, если он ценой своей жизни защищал Избранную, значит, он не может быть соучастником заговора. Но, сама подумай, как он выжил? Скорее всего, только благодаря тому, что точно знал, какой будет ловушка и как изобразить своё неведение, оставшись при этом почти невредимым. Теперь все ему доверяют. Никто и не заметит, как он…
– Хватит, – я схватила его за руку, которой он ласково убирал волосы с моего лица. – Замолчи.
Несколько секунд он и правда молчал, а потом вздохнул:
– Прости. Я просто… слишком боюсь за тебя. Да и за всех нас.
– Ты в чём-то прав, – тихо произнесла я дрожащим голосом. – Убийца имеет доступ ко всем помещениям. Он легко передвигается, знает, где и что происходит. Мы не можем списывать со счетов даже Сумрака. Хотя я не верю в то, что он имеет отношение ко всему происходящему.
Он провёл пальцами по моей щеке и нежно поцеловал, едва ощутимо притягивая к себе. Я несмело ответила, но не чувствовала ни капли удовольствия.
В прикрытых глазах копилась влага.
– Даже представить себе не могу, как тебе сейчас тяжело, – прошептал Лукас. – Ты даже не переоделась, так и ходишь в моей рубашке и смущаешь всех своими белоснежными ножками.
Я невольно улыбнулась. Игриво оттолкнула его от себя, но он с улыбкой перехватил меня за затылок и вновь поцеловал, на этот раз чуть смелее. На какое-то время то вожделение, которое разбудил во мне Сумрак на верхнем дворе захватило меня, и сама не заметила, как обхватила ногами бёдра Лукаса, который стоял прямо передо мной и, сдвинув меня глубже на стол, склонился, тяжело опершись о стену за моей спиной. Сквозь тонкие хлопковые штаны обнажённой промежностью я легко ощущала его напрягшуюся плоть, которой он вжимался в меня, и дыхание его становилось всё глубже.
Это было приятно. Но не Сумрак.
Я положила ладонь на грудь Лукаса и несильно оттолкнула от себя.
– Так что там с Писанием?
Дракон на мгновение задержал дыхание – и тяжело выдохнул:
– Да, Писание… да хрен с ним, с Писанием, потом расспросим…
Ещё один страстный поцелуй. Чёрт возьми, да почему у меня в голове только этот недотрога с серебристыми глазами?!
И я ответила на поцелуй, на мгновение подумав, что лучше было бы забыть про Сумрака вообще… и не смогла.
– Прости, нам надо бежать.
Не сейчас, не сегодня. Надо поговорить с Сумраком, надо точно убедиться в том, что я ему не нужна!
И тогда… тогда буду пытаться его забыть.
Но пока ещё ничто не кончено.
Раздался тихий утробный рык. Лукас ударил кулаком по стене и сильнее прижался ко мне напряжённым членом.
– Да плевать.
Он обхватил мои ягодицы, буквально вжимаясь в меня, и впился в шею сильным поцелуем.
– Лукас, – выдохнула я, упираясь в его плечи. – Прекрати.
Он рычал, и лёгкая дымка потянулась от нас к вентиляционным отверстиям. Затем ловко спустил штаны и вырвал из меня резкий выдох, когда вошёл в меня одним плавным движением. Ему не пришлось даже входить до конца, чтобы заполнить меня целиком, а оставшаяся после встречи с Сумраком влага обеспечила ему мягкость и скольжение.
Я снова попыталась оттолкнуть его, но Лукас был не просто сильнее, а намного сильнее. Он смёл в сторону несколько экранов, освободив при этом место на столе, повернул меня к себе спиной и уложил на живот, после чего принялся вбиваться, не слишком быстро, словно растягивая удовольствие. Я оттолкнулась было руками от стола, но он завёл их за спину и, одной рукой удерживая обе кисти сзади, другой надаваливал на поясницу, крепче прижимая меня к столу.
И тут я почувствовала то, о чём говорил Сумрак. Вибрация, едва заметная из-за ритмичных движений, возникла во всём теле и начала покидать меня, доставляя при этом неописуемое удовольствие. Насколько я не хотела этого секса, настолько же он
