волосы горели настоящим огнем, а взгляд умел испепелять, не пел мне колыбельные на ночь, но часто приходил в дом моих родителей. Я привлекал высших тем, что родился под светом одной звезды, я был иным, а новое и необычное на Олимпе — это источник любопытства и сплетен. Дарко посетил меня, несмотря на запрет Загорна, и я помнил высшего. Как и он помнил меня.
— Если она еще жива, мы найдем ее, — ответил Дарко, давая гончим незаметный моему глазу сигнал.
Собаки сорвались с места, поднимая в воздух клубы пепла и золы, и Дарко последовал за ними, расправив за спиной черные крылья. Мне оставалось только бежать, что я и сделал, привлекая стихии, запертые в перстне. Ветер нес меня с такой скоростью, что я задыхался от горячего воздуха мертвых земель, но в голове набатом звучала лишь одна мысль.
«Где бы ты ни была, дождись меня, Арина!»
Из огня да в полымя
(Арина)
Теперь я понимала, что делал старик, показавшийся мне таким странным. Он играл со мной, как кошка играет с мышкой перед тем, как съесть ее, но при этом выражение его лица не менялось. Бесстрастное, холодное, отчужденное, оно пугало меня даже больше, чем его странный потусторонний оскал.
Мы уже третий раз подряд проходили по одному и тому же маршруту, но с каждым разом старик приближался ко мне на шаг. Ровно шаг, который он делал, поводя головой из стороны в сторону и раздувая ноздри, чтобы с силой вдохнуть запах, мой запах. Я же от страха не чувствовала ничего, стараясь отвести взгляд от лица старика и не позволяя себе оглянуться. Мне казалось, если я прерву зрительный контакт со странным зловещим существом, оно нападет на меня мгновенно, прекратив свою игру.
— Арина!
Голос Аврелиана показался мне далеким, как шепот, но я все равно дернулась, поворачивая голову в ту сторону, откуда он разносился. В это мгновение старик двинулся на меня, вытянув вперед костлявую руку, и мороз коснулся моего лица, покалывая кожу неприятными мурашками. Я споткнулась, взмахнула руками и нелепо приземлилась на пятую точку, зашипев от боли. Подол форменного платья, которое пришлось надеть с самого утра вместо привычных рубашки и брюк, зацепился за квадратный каблук полусапожек, и я одернула задравшуюся юбку, уперев глаза в колени старика, который теперь нависал прямо надо мной, загораживая свет, льющийся отовсюду.
— Что тебе от меня нужно? — прошептала я дрожащим голосом, про себя умоляя Аврелиана поторопиться. Это он, мне не показалось!
Я знала, что Уно не продержится долго и, рано или поздно, о ее выходке кто-то узнает, но теперь мне казалось, что никто не успеет меня спасти, даже Аврелиан.
— Душшша, — прошептал старик и наклонился, с силой вдыхая запах. — Твоя душшшша.
Его тихий, еле слышимый голос растворился в грохоте крови у меня в ушах.
«Неужели все закончится вот так? Неужели те испытания, через которые мне пришлось пройти, должны были привести к этому плачевному исходу? — думала я, зажмуриваясь и леденея от страха.
Старик схватил меня костлявой рукой за волосы и потянул вверх, словно не знал, какую адскую боль причиняет этим. Он оказался невероятно сильным, буквально за секунду вздернув меня вверх, как куклу, отчего я неистово закричала, стараясь вырвать свои волосы из его хватки.
— Душша, — прошептал он снова, и его лицо оказалась напротив моего, отчего я, наконец, услышала не только затхлый запах тлена и гниения, но и потусторонний ни с чем несравнимый аромат забвения — горький и сладкий одновременно. Слезы в глазах мешали мне рассмотреть лицо старика, я видела лишь его рот, открытый до хруста, и неестественную черноту, клубящуюся там, где у нормального человека должно быть горло.
Дернувшись из последних сил, я сделала себе еще больнее, расплакавшись от отчаяния и бессилия, поэтому не сразу поняла, что за волосы меня больше никто не держит. Потеряв опору, я рухнула на пятую точку во второй раз, зарывшись руками в горячий песок, и тут же открыла глаза, пропуская красноватые песчинки между пальцами. Вокруг расстилалась пустыня, бескрайняя красноватая пустыня без единого намека на улицу и дома.
— Жалкое зрелище, — услышала я надменный голос и подняла лицо, встречаясь взглядом с высоким могучим мужчиной, который презрительно кривил губы. Из-за его спины показался Аврелиан, который едва доставал макушкой до груди великана.
— Арина, — прошептал Аврелиан, опускаясь на колени и бережно убирая с моего лица растрепанные спутанные пряди волос. — Ты жива. Он успел что-то сделать? Успел тебе навредить?
— Нет, — вместо меня с усмешкой выплюнул великан, который продолжал со снисхождением и презрительный ухмылкой взирать на происходящее. — И когда уже в Турпифе наступит порядок? Загорн не успокоится, пока в этих землях не произойдет что-то ужасное, да?
— Вероятно, — ответил Аврелиан, помогая мне подняться и прижимая к себе. Только в его объятиях, хватая руками полы мантии и зарываясь носом в одежды на его груди, я понемногу отходила от всего произошедшего.
— Сначала неприкаянные души, которые выстраивают на моей территории свои миры, целые вселенные, от которых я не успеваю избавляться. Турпиф кишит ловушками и многогранными лабиринтами, в которые попадают мои несчастные гончие. Я потерял лучших псов, из которых кровожадные неприкаянные высосали душу без остатка. Учти, учет погибшим архангелам я не веду, а у падших, как ты наешь, нет души.
— Мне жаль, — коротко ответил Аврелиан. — Но нам пора, Дарко.
И от этого имени во мне в который раз заледенела кровь. Превозмогая страх и ведомая любопытством, я подняла глаза, чтобы посмотреть на легендарного бога, чьи пламенные волосы сейчас развевались на сухом ветру. Могучий, широкоплечий, с жесткими чертами лица, словно вырубленного из камня, он напоминал мне Зевса Громовержца из мифов о Древней Греции. Ни с кем другим я бы не могла его сравнить, потому что никогда не видела мужчин, подобных Дарко, но сама его сущность определенно походила на демоническую. Он не просто горел огнем, он пах пеплом, гарью и разрушительной мощью пламени.
— Передай Загорну, что он никогда не добьется своего, — жестко припечатал Дарко, пиная ступней горячий песок, на котором мы стояли. — Это место принадлежит мне, как гора Олимп принадлежит ему.
— Это нейтральные земли, — спокойным голосом возразил Аврелиан, все еще продолжая прижимать меня к себе, словно боялся, что отпустит, и я тут же исчезну. — Они никому не принадлежат.
Дарко ожесточенно махнул рукой, избавляясь от нас, как от ненужного слоя одежды, который мешал ему нормально дышать. Безвоздушное пространство, в котором мы с Аврелианом оказались,
