буду в зеленой гостиной, если тебе понадоблюсь.
— Не понадобишься.
Он смотрел, как она уходит и закрывает дверь. Потом отодвинул свой нетронутый завтрак и откинулся на подушки, призывая на помощь беспокойный сон. Но сон не шел — вместо этого Джеймс увидел лицо Элоди, стоило ему только закрыть глаза.
Боже, помоги ему.
Джеймс обнаружил, что ко всем своим недостаткам он оказался еще и гнилым лжецом. Вернется ли она, если он позовет ее снова? Он обращался с ней так грубо… Но он и правда нуждался в ней, хоть это и было очень и очень плохо. Плохо в первую очередь для нее.
* * *
Когда Элоди вышла из спальни, ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она успешно справилась с миссией не заплакать в присутствии Джеймса, но теперь слезы грозили устроить водопад у нее на щеках.
Она вздохнула так глубоко, будто пыталась втянуть в себя весь воздух в этом доме.
Что ж… Ее предупреждали, что это будет непросто. Но она и подумать не могла, что непросто будет настолько.
Было гораздо проще, когда Джеймс нес всякий бред. Когда он трясся, потел и выкрикивал проклятия, — или бормотал что-то невнятное, — всё можно было списать на болезнь.
Но прошло уже достаточно времени, чтобы убедиться, что Джеймс наконец-то в здравом уме. Хотя, после последнего разговора она начала сомневаться и в этом, ведь как он быть так жесток? Разве он не видит, что она просто хочет помочь ему? Хочет просто быть рядом…
Но он прогонял ее и кидался ужасно грубыми словами, а этот его намек…
Элоди закусила губу. Ее подбородок дрожал, а сердце дрогнуло.
Вдруг за неделю пьянства Джеймс всё-таки привел кого-нибудь в свою постель? Если это правда, то она этого не переживет. Немыслимо! Это добьет ее окончательно, и она просто… Просто уйдет в монастырь!
Ревность скручивалась у нее в груди, когда она подошла к окну и вцепилась руками в подоконник. На улице уже становилось прохладно, и Элоди была этому рада, как если бы прохлада могла потушить пожар, разгоравшийся у нее в душе.
Но она заставляла себе мыслить здраво настолько, насколько это было возможно. Джеймс ведь прямо ничего не сказал, не так ли? Если бы он так отчаянно желал ее выгнать, то, без сомнения, новая измена была бы его первым, — и самым убийственным, — аргументом.
К тому же, Элоди была в постоянной переписке с Изабель, а Генри наводил справки о том, что с Джеймсом происходило в ту злосчастную неделю. Пока что не было ни одного сообщения о другой женщине, — знатной или не очень.
Судя по всему, большую часть времени Джеймс провел в джентльменских клубах, рассказывая о разбитом сердце всем и каждому, кто готов был его послушать. Хотя, говорили также, что он упал с лестницы и чуть не сломал ногу, но, слава Богу, всё обошлось.
Никаких женщин. Никаких чашей для пунша.
Элоди твердила себе это, когда немного успокоилась и направилась в зеленую гостиную. Нужно сочинить послание Изабель и сказать, что у нее всё хорошо, а Джеймс постепенно поправляется.
Потом надо дать распоряжения слугам, чтобы те подготовили еще две гостевые комнаты, ведь завтра вечером приедут жены Уильяма и Джорджа. Необходимо проследить, чтобы ужина на всех хватало…
Если занять свою голову делами, то пережить новый день станет немного проще. А завтра, возможно, Джеймс станет чуть приветливее с ней…
У самого входа в гостиную Элоди остановил Джефферс. Выражение его лица показалось ей излишне беспокойным, но в ужасе последних дней у нее едва ли хватало сил, чтобы переживать еще и за слуг.
— Что такое? — рассеяно спросила она.
Джефферс вздохнул и покачал головой.
— Миледи, простите, что беспокою вас по такому вопросу, но я всё же решил уточнить. Видите ли, к нам прибыла миссис Уилсон, она ждет в холле…
Сердце Элоди пропустило удар. Потом болезненно забилось где-то в горле.
— Миссис Фанни Уилсон? — переспросила она шепотом.
Джефферс кивнул.
— Да. И она настаивает на том, чтобы увидеть вас.
— Виконта, вы хотели сказать?
— Нет, именно вас.
Глава 31
Пока Элоди была внизу, пуская слезы или разрабатывая план мести, Джеймс всё-таки разделался с завтраком, а потом к нему пришли Уилл и Джордж. Новости, которые они принесли, были неутешительны.
Лондонские сплетники вцепились и в Джеймса, и в Элоди. Вполне ожидаемо, конечно же.
И если на самого себя ему было плевать, тем более что сплетни про него, как правило, были правдой, то вот Элоди… Ее репутация стремительно катилась в пропасть, и всё потому, что она продолжала упрямствовать.
— То, что она кинулась за тобой в Лондон из своего поместья, не помогает, — сообщил Джордж. — Общество думает, что пока ты был у графа Дорсета, вы переспали, и теперь она пытается женить тебя на себя.
Джордж стоял у изножья кровати, в то время как Уилл расхаживал по комнате, беспокойный, как и всегда. И он звучно фыркнул на замечание брата.
— Обществу нужно протереть очки, если оно так думает. Все знают, что когда Джеймс пьян, он даже веки поднять не может, не то что член.
Джордж рассмеялся, а Джеймс покраснел и стиснул зубы.
— Я не пил, когда был у графа, — ответил он, проглатывая гордость.
Уилл остановился и сверкнул глазами.
— Значит, ты и правда с ней переспал?
Джеймс подался вперед.
— Еще одно такое предположение, — процедил он, — и ты вылетишь отсюда.
Уилл поднял ладони к верху.
— Ой, боюсь-боюсь.
Джеймс шумно выдохнул и закрыл лицо руками. Ну вот, его слабость и необдуманные поступки привели к тому, что Элоди оказалась запятнана. И единственный способ это исправить — жениться на ней.
— Джеймс, — позвал его Джордж.
Виконт вопросительно посмотрел на брата. А тот пригвоздил его настолько пристальным взглядом, будто пытался прочесть его мысли.
— Ты же собираешься на ней жениться?
Джеймс вздрогнул. Джордж что, и правда проник к нему в голову?
— Я… я не знаю.
Братья удивленно переглянулись.
— Но разве ты не этого хотел?
— Хотел, — кивнул Джеймс. — Кажется, я всегда только этого и хотел.
Не было смысла лгать ни им, ни себе.
Джордж сузил взгляд.
— Тогда в чем проблема? Спускайся вниз и делай предложение.
Джеймс нервно усмехнулся.
— Может, проблема в том, что она отвергла меня дважды? Или в том, что слишком жестоко приговаривать ее к жизни вот с этим? — он указал на себя ладонью.
— Но теперь, когда ее репутация подорвана…
Джеймс вздохнул и покачал головой, потом поднял лицо к потолку. Да, теперь, когда ее репутация подорвана, у Элоди есть
