невозможно спорить, — устало вздохнула, прикрыв глаза.
— Это правда. Спроси любого, кто со мной знаком.
В его голосе послышался смех. Объятия обратились в мягкие, теплые, а не обжигающие. И так уютно вдруг стало в прогнившей от бессердечного времени комнате. Это место, кладезь плохих и хороших воспоминаний, наполнилось совершенно иной энергией — светлой и спокойной.
Я привела его сюда в надежде, что атмосфера дома развяжет мне язык, и мое признание польется как вода из кувшина. Однако это была не единственная причина. Я много раз рвалась сюда, желая четче вспомнить то, что Лорд требовал забыть. Но всякий раз не решалась. Было страшно ступать на родную территорию в одиночестве.
С Рейданом этот страх практически исчез. Как и в любое другое время рядом с ним.
— Я бы не смогла, — шепот сам сорвался с уст, не успела я прогнать откровение в голове.
Рей ослабил объятия, немного отстранился, чтобы встретить мой взгляд.
Всегда было сложно смотреть в его пронзающие фиолетовым пламенем глаза, но сейчас в особенности. В них застыл немой вопрос.
— Я не смогла бы отобрать у тебя крылья. Знаю, что не смогла бы. Рука дрогнула бы в самый последний момент…
Почему-то в это мгновение я ни капли не сомневалась в правдивости своих слов. Повторила бы их и при других обстоятельствах, в другое время, под натиском опасности. В любом другом случае я сказала бы ровно то же самое.
Повисло молчание. Он долго смотрел мне в глаза, крепко держа за талию, как бы предупреждая, что не отпустит, если я осмелюсь дернуться. Не получалось увести взгляд, хотя страстно хотелось выбраться из ловушки его пламени. Выдерживала. Что было просто поразительно.
В следующий миг он глянул на мои губы и нервно сглотнул. Кадык дернулся — и мое тело среагировало на одно это движение, стремительно покрывшись колкими мурашками.
— Хочу поцеловать тебя, Элли, — огорошил хриплым шепотом, незначительно подавшись вперед. — Но без пощечины.
Я почувствовала, как щеки опаляет румянцем, но это не помешало мне усмехнуться.
Не помешало встать на носочки, сократить безопасную дистанцию и мягко коснуться губами его губ.
Замерла, а он словно оцепенел, не спеша делать второй шаг. Не знаю, вызов это или ожидание, что я передумаю…
Как бы там ни было, я не могла больше ждать. Прикоснулась смелее, обвила руками шею и наконец словила его реакцию. Он довольно зарычал, притягивая меня ближе, обхватывая своими ручищами, закрывая абсолютно от всего мира. Защищенность ощущалась даже без крыльев.
Ладони накрыли горящие щеки, и поцелуй стал в разы требовательнее. Губы сминали — жадно и горячо. Языки сплетались, дыхание сбивалось. Сердце горело огнем, а легкие будто наполнил страстный трепет, не оставивший места для воздуха.
Сгорали. Оба. От обоюдного желания. От накрывшего с головой возбуждения.
Я не боялась. С ним страх близости попросту не имел возможности на существование. Я так сильно хотела его. Целиком и полностью…
С ним все будет по-другому. Приятно. Правильно. До дрожи сладко.
— Рей… — прошептала в губы в тот самый миг, когда послышался треск дерева.
В ноздри неожиданно ударил запах гари. Секунда на осознание — и мы отстраняемся друг от друга, безошибочно утыкаясь глазами в источник звука и запаха.
Огонь. Ярко-малахитовый, как северное сияние.
Я даже не поверила своим глазам, пока пламя не прыгнуло на стены и пол, молниеносно облизав полкомнаты.
— Держись рядом, — мрачно приказал Рейдан, очнувшись от потрясения гораздо быстрее, чем я. Жестко ухватил меня за руку, дернул на себя.
Я не сразу сообразила, что произошло в следующую секунду…
Звук разбивающегося стекла и резкий свист сбили с толку. Глухой удар, болезненное шипение. И мой взгляд незамедлительно падает на стрелу, вонзившуюся в шею принца.
Я замерла от шока, с ужасом глядя, как из раны бежит темно-красная кровь, и слыша, какие жуткие хрипы вырываются из его пронзенного горла.
— Рей…
От оперения исходил легкий зеленоватый дымок, но я не придала этому особого значения. Сердце застучало так громко и тяжко, что, казалось, могло без труда пробить грудную клетку.
Мужчина пошатнулся — я успела поймать его и неуклюже осела с ним на пол. Глаза его закатились, но он пытался держать их открытыми, не закрывать надолго. Упрямо ловил мой взгляд.
И дышал. О боги, как же часто и тяжело он дышал…
— Рей… Эй, смотри на меня. Слышишь? — зашептала, прижимая трясущуюся ладонь к его щеке. — Прошу тебя… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, смотри на меня!..
Я услышала, как выбило дверь. Услышала твердые торопливые шаги. Заметила краем глаза тени и мужские силуэты.
Догадка пронзила сознание, и я закачала головой, чувствуя, как по щекам бегут слезы.
Не может быть. Этого просто не может быть.
— Я не знала, — продолжала говорить, гладить по щеке, стараясь смотреть только в его глаза, а не на ужасную рану и лужу крови. — Рей, я не знала. О боги… Клянусь, я не знала!.. Прошу, посмотри на меня!
Не слышал. Не взглянул.
Глаза закрылись, ресницы перестали дрожать, и его дыхание оборвалось, как до предела натянутая нить.
От этого вида мое сердце разбилось на мириады осколков.
35. Долгожданная встреча. Рейдан
Первый вдох оказался чудовищно болезненным.
Легкие обжег спертый воздух, пропитанный омерзительной вонью. Но мне было все равно. Я хотел дышать. Часто. Глубоко. Жадно.
Еще один вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Сердце гремело, разрывая грудь, крича, что я жив. Что это реальность, а не жестокая иллюзия перед переходом в мир мертвых. Мозг отказывался работать быстрее, кровь кипела, наполняя меня силой, чтобы я мог дышать и соображать.
Вокруг стояла темнота. Тело было ватным и тяжелым — я едва мог шевелить руками. Но когда это все же случилось, я понял, что не могу притянуть их к себе. Сидел на коленях, на холодном каменном полу, в распятом виде. Глаза привыкли к мраку, и я увидел сталь на запястьях и мощные цепи, тянущиеся к голым стенам.
Обездвижен. Физически беспомощен. И магически опустошен. Наручи блокируют магию, не позволяют Хаосу пробиться сквозь невидимый барьер.
Он все еще со мной, но, как и я, чертовски слаб.
Минуту-две я приходил в себя, усиленно вспоминания мгновения до моей якобы смерти и пытаясь привести в порядок дыхание. Воспоминания сыпались на голову лениво, но они все же остались, и я был этому бесконечно рад.
Элин. Ее дом. Пламя — ярко-зеленое, как огонь некромантов. Стрела…
При мысли о наконечнике, вонзившемся в мою плоть, шея заныла, напоминая,
