Дэмин легко прижал Кьяру к стене и навис над ней, удерживая тонкие запястья. Лекарю нравилось, что девушка не боялась его силы — взор был озорным, довольным, немного смущенным, но никак не испуганным.
— Объясни! — потребовала Кьяра, чуть приподнимаясь на цыпочках. — А потом уже целуй!
Дэмин усмехнулся и накрыл ее губы своими, девчонка забавно прогнулась, пытаясь вывернуться, отстаивая свои правила, но спустя пару мгновений уже сдалась, отвечая, и ее ногти расслабленно царапнули камень.
— Только чтобы не делать, как я сказала? — выдохнула она своими очаровательно раскрасневшимися губками. — У тебя ужасный характер.
— Бедняжка, как же ты миришься со мной.
— Не мирюсь!
Дэмин снова прервал ее, не давая ни вдохнуть, ни вымолвить еще хоть слово, и когда, наконец, отпустил, не позволяя себе подчиниться горячей счастливой волне, Кьяра кивнула:
— Ладно, допустим, мирюсь.
— Хорошо.
Кьяра мягко вытащила свою руку из ослабевшей хватки Дэмина и положила узкую ладонь ему на грудь — как живительный огонек.
— С императором что-то случилось, и Олтар не хочет тебя пускать, чтобы ты ему не помог, верно? — уточнила его умница.
— Скорее всего, император опоен или мертв.
— Они могли соврать?
— Нет, никто бы не стал, приказ об этом император отдает сразу, как вступает на трон, и все о нем знают. А благополучие всего континента — и даже больше, всего Альвиара, — зиждется на том, что избранному человеческому правителю подчиняются безоговорочно.
— Отец говорил, что это вроде магического контракта, только я не поняла его смысла. И что если я не послушаюсь императора, это убьет меня на месте.
— Он упростил, чтобы ты не задавала вопросов.
Некоторое время девчонка что-то припоминала, а затем тряхнула головой:
— Это звучит странно, но допустим, хотя потом, так и знай, потребую рассказать больше. Неважно. Я о том, что Олтару может быть плевать на благополучие Империи.
— Судя по тому, что происходит, он хочет властвовать над императором, а эта власть имеет вес только в нашем мире. Олтар провел во дворце слишком много времени, раз уверился, что подобное ценно.
— Контроль того, кто может отдать приказ, который нельзя нарушить под угрозой таинственного неблагополучия мира — звучит достаточно ценно, — заметила Кьяра.
— У этого больше ограничений, чем кажется. Повеление нужно услышать и осознать, истолковать именно так, как приказавший задумал, да еще и знать достаточно, чтобы бояться нарушить. Эти правила сделали наш народ — да и другие участвующие в этом народы — заложниками утомительных ритуалов и подстраховок. Олтар, например, всю жизнь не столько защищает императора от тех, кто может ему навредить, сколько от тех, кто может по глупости, незнанию или умыслу возразить правителю и оставить указание без внимания — и поэтому мастер безопасности имеет право казнить изменников без суда во имя мира. Лучшие умы Империи сочиняли пункты обязательной речи императора, с которой он обращается к каждому, кого видит впервые. За ним приходится следить, как за маленьким ребенком, чтобы он не бросил необдуманных фраз — или хотя бы отменил свои долгосрочные приказы после.
— Ты, наверно, давно заставил императора снять с тебя все ограничения из этой его обязательной речи, да? — догадалась Кьяра и улыбнулась, дождавшись кивка. — Но и Олтара он знает очень давно. Император мог многое разрешить и ему, разве нет? В том числе давать приказы от его имени, например. Пока никто не видит и не слышит.
— Император не остается один на один ни с кем, кроме не обладающих даром наложниц и великого лекаря в моменты близости к смерти.
— Это правило?
— И уверяю тебя, все во дворце соблюдают его под страхом смерти.
— Какой кошмар.
— Ты жалеешь императора?
— Нет, но я сейчас еще лучше поняла, зачем ты стал не просто дворцовым лекарем, а великим лекарем.
— Как же я ужасен в твоих глазах.
— Еще как! Но речь не об этом. Олтар мог подговорить кого угодно. Мне во дворец можно, я все узнаю и вернусь. Согласись, будет полезно. Я найду Лиамею, она точно в курсе всего, что касается Олтара. И с парнями Вартана поговорю.
«Неужели Кьяра не понимает, что я не отпущу ее одну?»
— Нет.
— Нет, — упрямо повторила за Дэмином Кьяра.
— Я не позволю тебе подвергать себя опасности.
— Ладно. Но тогда разве мне не безопаснее всего с тобой? — вдруг ухмыльнулась Кьяра. Но потом ее красивое лицо стало серьезным: — Я не оставлю там Лиамею посреди не пойми чего — если с императором что случится, другие наложницы ее живьем съедят. Пойдем внутрь вместе. И даже не думай силой сажать меня на лошадь. Не дамся.
— Конечно, не дашься, — с досадой, но и с нежностью согласился Дэмин. Не сказать, чтобы он всерьез не рассматривал варианта оглушить неугомонную и свободолюбивую девчонку и запереть ее в хорошо защищенном убежище, но в конце концов, она была права: Олтару было наплевать на Кьяру, и опасности она точно не представляла, а о связи мастер безопасности знать быть не мог. Скорее всего, он решил бы только, что Кьяра умрет без Дэмина, и не стал бы этому мешать. — Хорошо.
— Правда? — вдруг по-детски обрадовалась Кьяра, не ожидавшая согласия.
— Правда, — вздохнул Дэмин. — Не связывать же тебя. Вижу, как глаза загорелись. Я возьму тебя во дворец, но! — остановил он подпрыгнувшую от радости и нетерпения Кьяру. — Будешь слушаться меня, поняла?
— Я буду идеальным помощником, — заверила его Кьяра.
— Сейчас пойдешь к своим друзьям, заберешь лошадей и расскажешь историю о том, что злой лекарь приказал тебе отправиться с ним в его дом в Цветочной долине, а ты вынуждена подчиниться. Жалостливо. Чтобы Амону и в голову не пришло, что ты вернешься.
— Не очень хочется ему врать, — вздохнула Кьяра.
— Приказываю тебе отправиться со мной в мой дом в Желтых землях, — улыбнулся лекарь.
— Спасибо! — просияла Кьяра. — Хотя ты плохо на меня влияешь.
— Всего лишь помогаю тебе быть честной.
Девушка стояла, прикусив изнутри щеки, и смотрела на лекаря, не зная, что сказать. Ее сомнение прервал скрип седел и цоканье копыт: Амон выполнил приказ лекаря.
Стражники вывели под уздцы лошадей. Скакунов явно запрягли наспех, чуть неровно лежали попоны, но сами животные выглядели хорошо. Дэмин с некоторой тревогой смотрел, как Кьяра подскочила к Амону, радостно передавшему ей уздечки, как легко их перехватила и солнечно, широко улыбнулась, рассказывая стражнику о своей нелегкой судьбе. Врала девчонка откровенно плохо: все время поправляла то седла, то стремена и смотрела тоже чересчур прямо, да еще и зачем-то добавила ворох неправдоподобных деталей — Дэмин никогда бы не поверил в такую неумелую ложь. Но Амон подвоха не заподозрил, наоборот, с сочувствием похлопал Кьяру по плечу — от фамильярности этого жеста Дэмин ощутил вполне оформленное желание оторвать наглецу руку.
— Поехали, великий лекарь! — с чрезмерным энтузиазмом прокричала Кьяра, махом вскакивая в седло.
***
Полтора часа спустя Кьяра, укрытая отводящими взор завесами так, что даже сам Дэмин терял ее из виду, стоило ему отвести взгляд, шагала вдоль одной из глухих снаружи угловых сторожевых башен и маялась от скуки. Иногда она пробовала залезть на отвесную стену по неровным камням, и, нужно признать, ловко взбиралась довольно высоко, потом спрыгивала — каждый раз у Дэмина сердце замирало, — и снова начинала ходить.
Когда лекарь закончил вскрывать первый контур, солнце было уже в зените, неожиданно горячее для зимы. Услышав, что придется подождать, Кьяра, раньше кутавшаяся в созданную Дэмином накидку, расстелила ее на подернутой льдом траве и уселась сверху, по-мужски скрестив ноги.
— Уже прошло часа два, — вздохнула она. — Нам еще долго сидеть тут?
— Прошло всего три четверти часа, судя по солнцу. Еще часа два, пока артефактолог дворца пытается понять, что случилось с контуром, и осматривает кузнецов, которые только что миновали главные ворота.
