академии, я готова на всё! Да я так сыграю, что мне Оскар можно будет давать! Лишь бы дело выгорело. В отличие от Маро меня переполняли сомнения.
— Блин, и почему я не заставила его передвинуть шкаф? — очнулась, уже закрыв за собой дверь. — Он, конечно, смотрелся бы там дико, но не так занимательно, как полочка.
«Скажешь, что так и было», — подсказал Огонёк дельный вариант, но тоже… притянутый за уши.
— Академия, миленькая, не дай мне выйти замуж за повелителя, пожалуйста. Очень нужно спрятать на время этот отпечаток, прошу тебя, — попросила, приложил ладони к каменной кладке. Но почувствовала сопротивление.
Поделилась с Огоньком подозрением, что степенному, важному, древнему строению понравилась фривольная деталь интерьера и потому быть ей здесь вечно.
«Они идут», — вместо сочувствия сообщила стихия и притаилась.
В ушах застучало. Думай, думай, думай!
Что там говорил Маро? Я учусь, ничего не знаю. Выходит, для первой театральной сцены нужно успокоиться.
Закрыла глаза, призвала тьму, чувствуя, как кровь очищается от ненужных сейчас гормонов и сумасшедшего нервного возбуждения, охлаждается тело, остывает разум. Я спокойна, уверена в себе. Я тёмная. Мне никто не указ. А полочка — прекрасный элемент дизайна. Не нравится — не смотрите. О вкусах не спорят, в конце концов.
Швырнула в нишу сгусток огня, превращая её в интересную композицию света и тени, в причудливый, нестандартный, но интересный и яркий светильник.
— Неплохо, — оценила эффект.
В дверь уже стучали, когда я подошла к учебникам и открыла один из них, отодвинула стул, создавая видимость обучения. Затем подумала, что меня могут спросить, о чём я столь увлечённо читала, и заменила справочник личным дневником, черкнула там пару фраз так, чтобы последнее словно выглядело кривовато, будто я писала, когда в дверь постучали, и оставила открытым — эти глазастые нелюди издалека всё увидят и оценят, а мне того и надо.
— Да? — спросила, приоткрывая дверь и лишь после этого позволяя тьме отступить, вновь позволить простым человеческим эмоциям плескаться в крови. Округлила глаза от изумления, увидев Маро, который своим стройным телом загораживал мамулю и ещё нескольких посетителей, один из которых, скорее всего, был повелителем Орином. — Что–то случилось? — спросила, хлопнув ресницами и рисуя тревогу на лице.
— Не знаю, — ответил Маро, изящно пожав плечами. — Похоже, башня сегодня не в настроении, заперлась, пускает только своих жителей и их гостей, так что меня попросили запустить к тебе делегацию и постучать в твою дверь. У нас активирован режим тишины. Я живу несколькими этажами ниже, так что единственный могу к тебе попасть, — болтал рыжик, размахивая руками, не позволяя мамуле просочиться в узкий проход. — Когда я открыл окно, чтобы проветрить, и выглянул, обалдел. Там толпа. Видимо, тебя потеряли.
Я вновь хлопнула ресницами.
— В каком смысле потеряли? Я говорила брату, что буду у себя, Нарин тоже в курсе. Мне вещи привезли, разбирала, мы ведь здесь без слуг. Это мама за твоей спиной? Почему так темно? — поинтересовалась я, привстав на цыпочки.
— Ой, прошу извинить, что–то я совсем забылся! — спохватился Маро очень натурально. — Алессаль, пригласи нас к себе, мы не можем войти. Здесь с тобой хотят поговорить, да.
— Может, я лучше спущусь в общую гостиную? — нервно кашлянув, предложила я. — У меня негде расположиться, да и неприлично в спальне принимать гостей.
— Ну уж нет! — раздался из–за спины рыжика голос мамули. — Ты примешь нас и немедленно!
Маро подмигнул и юркой рыбёшкой проскользнул в мои владения, я поневоле сделала шаг назад, чтобы оказаться подальше от разъярённой матери. Та рванула внутрь, однако ударилась лицом, будто приложилась о стекло. Я даже видела её расплющенные губы и нос.
— Что это? — воскликнула я, прижав руку к груди.
— Защита башни, — пояснил Маро. — Говорю же тебе: пригласи их голосом. Башня по–другому не понимает. По крайней мере меня заставляет произносить всю фразу. Может, ты ей нравишься больше. Меня она, кажется, терпеть не может, — просветил рыжик и бессовестно заглянул в раскрытую тетрадь. — О, ты ведёшь дневник. Я тоже. Последние его страницы посвящены тебе, красавица.
Посмотрела на него со злостью. Так бы и сказала сейчас: «Сгинь!», да без него боюсь не справиться. Ситуация сложная и этот гад бессовестный мне нужен. И он это знает!
— Уважаемая башня, не знаю, что происходит, но, пожалуйста, пропусти ко мне маму, — вежливо–вежливо попросила я, разглядывая стены так, словно ожидая от них ответа. — Мамуль, я не вижу, сработало или нет, попробуй аккуратно, — обратилась к утирающей разбитую губу разгневанной сирене. — Как всё странно в этом мире. Даже интересно, если я получу двойку, меня в спальню башня пустит?
— Не факт. Если Хрустальная башня принимает кого–то в свои объятия, Академия страхуется и выделяет дополнительную кровать в общежитии, — просветил Маро.
Мама уже проникла на мою территорию и посмотрела на рыжика ледяным взглядом.
— Ваша задача выполнена. Покиньте помещение, — приказала она.
— Извините, леди Фогрейв, но вынужден вам отказать. Я сегодня дежурный по общежитию и обязан присутствовать, — пояснил он с поклоном. — Правила, — развёл он руками.
Я изо всех сил делала вид, что от волнения позабыла об ожидающих в малюсеньком коридорчике и уходящей вниз винтовой лестнице гостях. Нервничала, конечно, по–настоящему. Особенно тревожил тот факт, что заставляю ожидать не кого попало, а самого повелителя Эрмида. Вот уж кому, должно быть, страшно неловко находиться в столь непривычном положении.
Мне бы хоть толику наглости Маро. Того, похоже, не волнует вообще ничего. Само очарование и спокойствие.
— Пригласи его величество, — потребовала мамуля, топнув ногой.
— Кого? — ахнула я, приложив руки к сердцу и машинально отступив на два шага.
— Его величество, Алессаль. Со свитой…
Я почувствовала лёгкий укол в сердце, а затем погрузилась во тьму. Сознание отключилось. В себя пришла будто бы через мгновение, только за окном уже
