— Держу пари, его это бесит.
Я улыбнулась ему.
— Я думаю, он это ненавидит.
Что делает это еще более приятным.
— А так как он хотел покорную Мерит с того самого дня, когда ты перешагнула порог Дома Кадогана, — отметила Мэллори, — Это ясно даже непосвященным. Ты просто даешь ему то, что он просил.
— Именно, — согласилась я и поклонилась, хотя была не полностью согласна, что это было забавно.
— Ты знаешь, — сказала Мэллори, ее голова наклонилась, потому что она наблюдала как они шли, — Она затхлая блондинка, похожая на адвоката или вроде того. И это не комплимент.
— Пиявка в любом случае, — пробормотал Катчер.
Я похлопала его по руке.
— Ты знаешь, было очень мило то, что ты сделал. Будучи неприветливым с Маленькой Мисс Счастье.
— Не стоит обольщаться. Это не значит, что я нахожусь на твоей стороне, — сказал Катчер, затем кивнул в сторону Мэллори. — Но я буду спать всю неделю на диване, если не приму ее сторону.
— А моя сторона — твоя сторона, — завершила Мэллори, затем протянула свои руки. — Нам надо бежать. Я должна начинать готовить. Ты будешь осторожна сегодня, ладно?
Я шагнула вперед и обняла ее, затем отступила назад.
— Я буду осторожна, насколько это возможно, и вас обоих я хочу попросить о том же.
Я послала им свой лучший материнский взгляд. Катчер фыркнул.
— Если мы не играем голыми в Твистер [41], мы впустую тратим часы нашего бодрствования.
— Да, — сказала Мэллори и потянула его вниз на тротуар, — Это любовь всей моей жизни. В душе он романтик.
Верный своему слову, Этан встретил меня в холле пять минут спустя, без Мастера Дома Шеридан. Но его сопровождали Люк и Малик.
Люк был в джинсах и белой футболке. Малик — высокий, смуглый, зеленоглазый, надел черный костюм, педантичные черные ботинки и накрахмаленную, белую рубашку на пуговицах, верхняя пуговица была расстегнута, демонстрируя медальон Кадогана.
Малик единственный из моих знакомых женатый вампир, был также одним из самых красивых — бритая голова, большие ясные глаза, резкие скулы. Но из всех вампиров, которых я встречала, у него был самый серьезный вид.
— Я полагаю, мы готовы, — сказал Этан, глядя на них. — Малик, Дом переходит под твою заботу и доверие. Люк, свяжись с нашей командой поддержки. С Божьей помощью, нам не потребуется их помощь. Просто на всякий случай.
— Уже сделано, — сказал Люк. — Мы связались ранее, и все на связи. Грей и Наварра на подстраховке. У вас двоих есть наушники?
Как послушные студенты, мы достали наши наушники, спрятанные в карманах, и показали их Люку.
— Хорошие детки, — сказал он с усмешкой. — Вам не нужно вставлять их, пока не окажетесь на месте. Возможно вы захотите сделать это в одиночестве, а не с оборотнями, дышащими около ваших шей, чтобы они не подумали, что мы еще более расчетливые, чем они полагают. Когда вы вставите их, мы будем на проводе.
— Ты хочешь, чтобы я снова связался с Дариусом?
Мы повернулись к Малику. Дариус был главой Гринвичского Совета, Западно-европейского совета.
Этан покачал головой.
— Не сейчас. Мы уже пытались с ним связаться, но он не ответил. На данный момент, лучше просить прощения потом, чем сейчас просить разрешения.
— Ты думаешь, он может сказать нет? — спросила я.
Этан скользнул по мне взглядом.
— Я думаю, что ГС в настоящее время довольно непредсказуем. Мы говорим им, что контактируем с оборотнями, что мы оказываем стратегическую поддержку сотням оборотней, и нажимаем на кнопку "сигнала тревоги" ГС.
— Мы вызовем бурю дерьма, — перевел Люк.
Я кивнула, что поняла. Этан выдохнул.
— Если всех устраивают занимаемые ими позиции, то мы отправляемся.
— Удачи, — сказал Люк и похлопал меня по плечу. — Надери задницы, Страж.
— Я действительно надеюсь, что до этого не дойдет.
— Это зависит от нас с тобой, — сказал Этан.
Он и Малик пошептались о чем-то вдвоем, вероятно, это был один из ритуалов, связанный с отъездом Этана и заботой Малика о Доме.
Затем мы двинулись к лестнице ведущей в подвал.
Глава 16
БОЛЬШИЕ СЕРЫЕ ВОЛКИ
Поездка до Украинской Деревни прошла в тишине. Приехав, Этан припарковал Мерседес на улице.
Мы приехали на Созыв Стай рано, но для остальной части населения города был поздний вечер пятницы, было тихо и почти не было движения.
Выйдя из машины, мы прикрепили катаны, и пошли в сторону церкви Св. Бриджита, которая была хорошо освещена уличными фонарями и прожекторами на газоне.
Я остановилась и огляделась.
"Церковь" было определенно соответствующим названием.
Св. Бриджит была величественным зданием из камня персикового цвета, с несколькими башнями, увенчанными бирюзовыми куполами, которые были похожи на лыжные шапки. Гигантский витраж был установлен в передней части здания, его три прямоугольные панели показывали пасторальную сцену с деревьями и бабочками, с оленем мирно лежащим посередине.
Церковь была архитектурной жемчужиной, стоящей посреди домов рабочего класса, как потерянный остаток со страницы древней сказки, как забытая история, привезенная из глубоких лесов Восточной Европы в западную часть Чикаго.
Она была, однако, очень похожа на окрестности вокруг нее в одном — здесь было очень, очень тихо.
Не то, чтобы я ожидала пикетчиков и протестантов, но из того, что мы видели прежде, оборотни не были тем типом, который ходил тихо в спокойную ночь.
— Я утверждаю, это странно, что они встречаются в церкви, — сказала я.
— Это необычно, — сказал Этан рядом со мной, — Но это не наш Созыв.
Мы постояли немного молча, достаточно долго, чтобы я взглянула на него. И встретилась с его пристальным взглядом.
— Что? — спросила я.
Он посмотрел мне в глаза.
— Мы находимся здесь по делу. Я хочу, чтобы воздух между нами был ясным.
— Воздух ясен так, как только это возможно. Мы совершили ошибку. Мы оба с тех пор исправили ее, так что будем двигаться дальше, не так ли?
— Ошибка?
Он на самом деле имел наглость, чтобы казаться удивленным моим ответом, но я не купилась на это. Он не использовал слово "ошибка" в своей обвиняющей речи после Брекенриджа, но было довольно много, что он тогда сказал.
— Ошибка, — повторила я. — Можем ли мы приступить к работе?
— Мерит... — начал он, с сожалением в голосе, но я подняла руку.
Его вина не заставит меня почувствовать себя лучше.
— Давай приступим к работе.
Мы поднялись по лестнице к дверям, которые вели в переднюю часть церкви.
Я предположила, что это было место, где люди собирались после службы, возможно обмениваясь рукопожатием с духовенством, возможно планируя обед или ужин.
Двери были не заперты и открывали вид на небольшую приемную, на стенах которой висели указатели, направляющие прихожан туда, где можно позаботиться о детях или об утреннем кофе.
Мы толкнули вторую пару дверей, и я разинула рот при виде интерьера, открывшегося перед нами.
Снаружи церковь была внушительной, но это было ничем, по сравнению с внутренним интерьером. Святилище походило на сокровищницу с полами из мерцающего камня, стены с витражами, иконы в золотой оправе, позолоченные ниши и фрески.
Сверкающие колонны и декоративная медная решетка отмечали церковные проходы.
Робин, Джейсон, Габриэль, и Адам стояли в передней части святилища, но именно Берна первая привлекла наше внимание.
— Ты будешь есть, — сказала она, выступая перед нами, с алюминиевой кастрюлей в ее протянутых руках.
Кастрюля была покрыта фольгой, сквозь которую просачивался запах того, что было внутри: мясо, капуста, специи — восточно-европейское наслаждение.
— Возьми, — сказала она, и сунула кастрюлю, еще горячую, в мои объятия.
— Я ценю твои чувства, но ты не должны продолжать кормить меня.
