— Да, бабуль, слушаю. — Еся включила громкую связь.
— Есь, ещё не доехала? Как дорога?
— Нет, не доехала. Ещё часа 3–4 рулить. Дорога нормальная, машин мало. Ты как? Давление в норме? Не нервничаешь?
— Есь, Маша звонила..
Мама вчера отправилась в город следом за скорой со связанным крепкими санитарами отчимом. Позже сообщила, что в городскую больницу Толика не приняли из-за прописки в другом регионе, и отправили в областную, в какую-то деревню. И вот опять, выходит, позвонила. Есе, если честно, совершенно не хотелось ничего знать и даже слышать упоминание об отчиме после всего произошедшего, но бабушку расстраивать не хотелось ещё больше, поэтому она смиренно слушала и даже пару раз сочувственно поддакнула, поддерживая горемычного "страдальца".
— Что, так и сказали — психоз?
— Да, представляешь? Острый психоз, навещать нельзя, пролежит не меньше месяца в больнице.
— Ну ничего, пусть лежит. Надо, значит надо, врачи лишнего не назначат и просто так держать здорового человека не станут.
До дома Еся добралась только во второй половине дня. Объездную дорогу ремонтировали сразу в нескольких местах, и пришлось целый час пробираться по загруженным городским дорогам, надолго застревая на каждом светофоре. Отстояв напоследок перед путепроводом пробку длиной в несколько кварталов, Еся, наконец, припарковалась возле подъезда, мечтая о прохладном душе и спокойном отдыхе.
Пустая квартира встретила затхлым воздухом и заметным слоем пыли. Планы на уютный диван отодвинулись, и Есе пришлось брать в руки тряпку.
Пару дней девушка потратила на бытовые дела — полностью прибрала квартиру, перебрала гардероб и забила холодильник продуктами. Еся старательно занимала себя, чтобы не оставалось времени на мучительные раздумья и пустые переживания, но стоило ей дать себе небольшую передышку, как в голове тут же звучал вопрос Марка, вспоминались моменты жизни в его доме и, конечно, всплывал образ Ивэна, иногда плачущего, иногда смеющегося и задорно кричащего “Ма!”
Первый рабочий день Еся встречала с неподдельной радостью — с особой тщательностью отпарила чёрную юбку-карандаш и воздушную бирюзовую блузку, выпрямила и гладко причесала ещё больше отросшие волосы, и даже немного подкрасила глаза и освежила губы прозрачно-розовой помадой.
На работу шла, как на праздник — с высоко поднятой головой, улыбаясь и помахивая новой сумочкой.
В больнице её появление встретили восторженными возгласами и комплиментами.
— Ну точно влюбилась наша Еся! Уведут девчонку! — всплеснула руками пожилая санитарка, а заведующий отделением Геннадий Петрович с подозрением посмотрел на абсолютно плоский Есин живот и грозно предупредил:
— Никаких декретов до конца лета! Нет, до конца года! Поняла?
Еся покладисто кивнула, не желая расстраивать Геннадия Петровича спором с цитатами из трудового законодательства. Завотделением у них мировой мужчина, опытный врач и замечательный руководитель. Но есть у них в отделении одна странность — медсёстры здесь одна за другой уходят в декрет и даже на планерке у главного регулярно отмечают этот факт.
— Я бы понял, если бы в родильном была такая ситуация. Там всё ясно, — насмотрятся девчонки на новорожденных и себе хотят таких же кукол. Но у вас, Геннадий Петрович, в чём дело? У вас в отделении практически одни пенсионеры лежат, чем там вдохновляются медсёстры — непонятно.
Коллеги начинали хихикать и строить предположения о наличии среди лежачих пациентов некоего альфа-самца, а зав терапией краснел и злился. Понятно, почему он резко отреагировал на невинное замечание санитарки и заподозрил в Есе очередную желающую уйти в декрет.
Смена, как началась, так и прошла на эмоциональном подъёме. Еся улыбаясь раздавала таблетки, шутя ставила уколы и капельницы, доброжелательно отвечала на вопросы пациентов и участливо помогала санитаркам и родственникам ухаживать за лежачими больными.
Но вечером следующего дня, когда Еся, отоспавшись после дежурства, отправилась на прогулку по набережной, её опять догнали тщательно избегаемые мысли. По брусчатке новой, открытой в прошлом году, набережной неспешно дефилировали семьи с колясками, в которых спали младенцы; по газонам носилась детвора разного возраста, на ступенях, ведущих к воде, расположились папы и дедушки, передающие отпрыскам опыт бросания камней в воду.
Еся шла мимо этих семей и думала, что и она могла бы прогуливаться здесь с Ивэном, ждать его из песочницы, учить пускать “блинчики” по воде и фотографировать мальчика возле цветочной клумбы. Не выдержав, Еся набрала номер Стеллы и долго слушала протяжные гудки, пока механический голос не предложил записать сообщение на автоответчик. Дозвониться получилось только с третьей попытки, но Стелла ответила так неприветливо, что сразу стало понятно — душевной беседы не выйдет.
— Слушаю!
— Стелла, привет… Это я, Еся. Узнала?
— Узнала. У тебя что-то срочное?
— Да, нет.. — Еся растерялась. — Я просто хотела узнать, как у вас дела..
— Нормально всё.
— Как Ивэн? Пообвыкся в новом месте?
— Ивэн? А что с ним может быть не так? Кстати, где он? — последнюю фразу Стелла пробормотала мимо трубки и, повысив голос, спросила у кого-то: — Оль, а где Ивэн? А? Всё, поняла, спасибо. Есь, ты тут ещё?
— Тут, — вздохнула девушка.
— Ивэн во дворе, с детьми Ольги играет. Оля — это наша домработница, хорошая женщина.
— А сколько лет её детям?
— Ольгиным? Не знаю сколько точно, подростки они. Может, 15.. Или 16. А тебе зачем?
— Да, собственно, не за чем… Ты скажи им, чтобы лучше присматривали за Ивэном.
— Скажу. Есь, у тебя всё? Мне правда некогда.
Набирая номер Стеллы, Еся надеялась, что ей дадут поговорить с Ивэном по телефону или хотя бы расскажут подробно про его дела и здоровье, но сегодня её планам не суждено было сбыться.
Не получилось у неё пообщаться с ребёнком и через пару дней, когда она вновь решилась позвонить.
Так прошёл месяц.
Еся исправно ходила на работу, при любой возможности брала дополнительные смены, дежурила в центре “Надежда” и дополнительно взяла шефство над двумя одинокими стариками, лежащими в больнице. Всё это позволяло максимально заполнить пустоту в жизни, образовавшуюся в разлуке с Ивэном, но беспокойство за ребёнка росло с каждым днём.
Ей бы очень помогло телефонное общение, но и его не было, — Стелла всё реже брала трубку, на вопросы о мальчике и его делах раздражалась и думала, что Еся намекает на её материнскую небрежность по отношению к сыну, к телефону его не звала, и с Есей разговаривала сухо. И в один из дней случилось то, чего Еся боялась больше всего — Стелла отключила телефон и больше его не включала, сколько бы попыток дозвониться Еся не делала.
****
Промаявшись несколько дней, Еся поняла, что не может больше оставаться в неведении, набралась решимости и позвонила Марку. В конце концов, Марк и Дан братья, и кому, как не Строжину знать о делах родственника.
Трубку Марк взял после первого же гудка, словно ждал звонка от Еси.
— Здравствуй, Есения, — глубокий баритон приятно царапнул слух и заставил девушку поёжиться от тёплой волны приятных ощущений. Только услышав голос Марка, Еся поняла, насколько соскучилась.
— Здравствуй.. — Поздоровавшись, Еся замолчала, не зная, как лучше начать разговор.
Марк терпеливо ждал, но, когда пауза слишком затянулась, тактично взял на себя ведущую роль:
— Как у тебя дела? На работе всё хорошо?
— Да, всё отлично. Правда, многие в отпусках, часто приходится замещать, но так даже лучше.
— А Гор вот психует, всё никак не может найти толковую медсестру. Я ему предложил съездить в город, жениться на выпускнице медколледжа или института и обманом привезти к нам.
Еся тихо рассмеялась, живо представив эталонную инстаграмную блондинку с ужасом смотрящую на деревянный деревенский туалет, и Гора, гостеприимно улыбающегося и держащего за длинную ручку изящный розовый чемодан. Проходите, мол, милости просим.
