Мы держимся в тени, практически бесшумно маневрируя по грязи и мусору, усеивающим все переулки. Удивительно, но даже местные бродяги покинули обычные места обитания. Или, может, что-то добралось до них. Какова бы ни была причина, жуткая тишина заставляет меня нервничать. Нам предстоит долгий путь на Южную сторону, если мы вообще туда доберёмся. У меня плохое предчувствие, как будто действуют силы, которые надеются удержать нас. И это чувство только усиливается, когда мы поворачиваем за угол, и ощущение пауков, ползущих по спине, вызывает сильную тревогу. Что-то ждёт нас на другой стороне.
Я останавливаюсь и сую руку под куртку за одним из ножей с ангельским ядом, но всё происходит слишком быстро.
Он одет в грязные, рваные лохмотья, его лицо покрыто коркой грязи, когда он с рёвом приближается к нам, держа над головой металлическую трубу. Каин действует первым, ловя его правым хуком, который должен, по крайней мере, усмирить бездомного, но это едва ли оглушает. Он крутит металлическую трубу, но, к счастью, Каин пригибается всего за миллисекунду до того, как труба может попасть в голову. Тойол наносит удар мужчине, прежде чем тот приходит в себя, отправляя его в переполненный мусорный контейнер. Но бродяга сразу же вылезает, едва останавливаясь, чтобы перевести дыхание. Он не человек. Он на такое не способен. Никто из плоти и костей не смог бы выжить от такого удара.
Оружие обнажено, Сем7ёрка готовится к атаке, но Люцифер небрежно выходит из тени. Ни пистолетов, ни ножей, он просто поднимает ладонь, и бездомный останавливается, роняя металлическую трубу на влажный бетон.
— Хозяин, — хрипит мужчина, падая на колени. Кромешная тьма затмевает белизну его неестественно широко раскрытых глаз.
— Почему ты здесь, дитя моё? — спрашивает Люцифер. Я делаю шаг вперёд, сжимая рукоять клинка в предвкушении.
— Меня освободили.
— Кто?
— Я… я не знаю. — Его чёрные глаза-бусинки перемещаются справа налево, и между бровями образуется хмурая складка. — Ты здесь… с ними. С предателями. Ты стоишь рядом с Сем7ёркой.
— Почему? Зачем тебя послали? — спрашивает Люцифер, игнорируя заявления о предательстве.
— Чтобы остановить их.
— Почему?
— Потому что они угрожают уничтожить нас всех. Они хотят, чтобы мы слегли под их тиранией. Пришло наше время. Падшие будут царствовать.
Люцифер потирает рукой в перчатке подбородок, обдумывая признание. Я сама в замешательстве. Падшие будут править? Какие ещё падшие? В тело бездомного вселился низший демон.
— Иден, дорогая, подойди, пожалуйста.
Я ошеломлена его просьбой, но иду вперёд. Нико хватает меня за руку, прежде чем я успеваю подойти.
— Осторожно, — бормочет он, и в ярко-синих глазах светится предупреждение.
Я киваю, и, кажется, успокаиваю. Когда я подхожу к Люциферу, он покровительственно кладёт руку мне на поясницу, его жар просачивается сквозь одежду и обжигает кожу.
— Ты знаешь, кто она?
Мужчина обнажает пожелтевшие зубы и плюёт мне под ноги.
— Нам не нужен нефилим. Она умрёт вместе с остальными.
— Тогда кого ты хочешь?
— Всех. Каждого. Они все погибнут. Этот мир будет создан заново, и он будет нашим.
Люцифер кивает, прежде чем повернуться ко мне, с нежной улыбкой на губах.
— Иди к Николаю, моя дорогая.
Я качаю головой
— Нет. Он может знать, где Ле…
— Иди. Он ничего не знает.
Я хмурюсь от гнева. Почему он не расспрашивает этого демона о местонахождении Легиона, а обращается с ним как с ребёнком? Он может что-то знать.
Кипя от разочарования, я разворачиваюсь и направляюсь к своему месту рядом с Нико. Он сжимает мою руку, но продолжает смотреть вперёд.
Люцифер поднимает ладони и командует:
— Выходи.
Слова заключены в вибрирующий тембр, который сотрясает даже мои кости, заставляя внутренности биться в тревоге, и я с благоговением и ужасом наблюдаю, как рот мужчины открывается неестественно широко, что кажется, будто его лицо разрывается надвое. И между кривыми, грязными зубами протягивается костлявая, краснокожая рука и вонзает когти в челюсть мужчины, и какое-то ужасное существо внутри него вырывается наружу. Я проглатываю желчь, наблюдая за выворачивающим внутренности зрелищем. Демон сбрасывает человеческого хозяина, будто он не более чем кожаный костюм, извиваясь и корчась, освобождается. Зазубренные рога усеивают его выпуклую голову, бледнеющую по сравнению со скрежещущими клыками и острыми как бритва когтями. Я рефлекторно делаю шаг назад, натыкаясь прямо на твёрдую грудь Феникса. Он крепко сжимает мои плечи, чтобы унять дрожь.
— Низшие демоны не могут принимать человеческий облик. Поэтому завладевают телами невинных, — шепчет он.
— С ним всё будет в порядке? — шепчу я в ответ дрожащими губами.
— Да, но не могу сказать, как долго.
Как только демон полностью избавляется от человеческого хозяина, встаёт перед Люцифером и улыбается, ожидая, что его хозяин вознаградит его за откровенность. Но как только Люцифер улыбается в ответ, демон падает на землю, крича в агонии. Его тело корчится, каждая кость ломается и раскалывается, заставляя зазубренные осколки пронзать красную кожу, обнажая разорванную плоть и сухожилия. Гнилостный запах разъеденных внутренностей окутывает нас, и мне приходится зажать рот рукой, чтобы сдержать рвоту. Демон прогнил насквозь, судя по чёрной крови и желчи, которые сочатся из ран. Но я стою прямо, подавляя слабость своей человечности, не желая отворачиваться от кровавой бойни. Я научилась этому в Аду.
Ещё через несколько секунд пыток плач прекращается, и демон превращается в груду дымящейся, пузырящейся чёрной грязи на испачканном мочой тротуаре. Люцифер подходит ближе, вглядываясь в месиво из разорванной кожи и сломанных костей.
— Помни, кому ты служишь, — скрипит он, хриплым от сдерживаемой ярости голосом.
Каин вышагивает вперёд, морщась при виде и запахе демона.
— Нужно продолжать двигаться. Возможно, кто-то слышал.
Люцифер кивает и поворачивается к нам, я замечаю, что его глаза живые, переливающиеся сверкающими оттенками фиолетового, обсидиана и тёмно-бирюзового. Он моргает, но я вижу злую силу, кипящую прямо под поверхностью.
Мы продолжаем путь сквозь тени, но я так и вглядываюсь в Люцифера, вопросы на языке, как свинец во рту. Я знаю, что сейчас не время и не место спрашивать, учитывая, что мы надеемся избежать драк, но кое-что беспокоит меня. И если есть хотя бы намёк на сомнение — капля недоверия, — тогда мы все падём. От рук Уриэля или от наших.
— Выкладывай, — бормочет Люцифер, подходя ко мне.
Я оглядываюсь на Николая, проверяя, уловил ли он слова Люка в порыве ледяного ветра.
— Почему ты отпустил его? — шепчу я.
— Потому что он ничего не знал.
— Откуда тебе это известно, учитывая, что ты убил его до того, как допросить? Он мог знать, где Легион.
— Он не знал.
— Но ты даже не…
— Он ничего не знал, — бросает он в ответ, достаточно громко, что все с прищуром на нас смотрят.
Кипя от ярости, Люцифер продолжает двигаться вперёд, беря на себя инициативу и игнорируя любопытные взгляды. К несчастью для него, я иду прямо за ним, несмотря на приглушенные требования Каина, держаться подальше.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я после нескольких секунд напряжённого молчания.
— В противном случае, мы бы его не беспокоили. Каждый меньший демон в городе попытался бы убить его. Или услужить. Никто, кроме нас, не знает об исчезновении Легиона, и мы должны сохранить это в тайне.
Он прав. Я ненавижу это, но он прав. Но, конечно, меньший демон мог бы нам что-нибудь дать. Он не знал, кто дёргал за ниточки, но, возможно, знал, где их найти. Он должен был откуда-то получить инструкции. Но казнь Люцифера лишила возможности узнать потенциально важную информацию.
— Ты слишком эмоционально увлечена, — бросает Люцифер.
— А ты нет?
— С чего бы?
— Он — твой брат. И пропал без вести.
Люцифер пожимает плечами.
