луо-наари усилить оружие. Я люблю тебя, Мина. Ты всегда была мне дочерью. Абрахас Мариес Дейтор».
– Я богатый человек, – тихо сказала я. – У меня есть моя песья мать и было два отца.
– У тебя есть компаньон, – ревниво напомнил Гамильтон.
– И наставник Митар, и жених, – улыбнулась Ауэтари. – Я рада, что ты измеряешь богатство в правильных вещах. А еще мои хвостики донесли мне о твоем разговоре с Тарлионой. Я не хочу, чтобы ты общалась с этой женщиной без меня.
– Я…
– Она и сама никогда не любила твоего отца, – напомнила леди бассет. – Она вышла замуж за статус, но оказалось, что окраинный барон живет по-окраинному. Вначале ей все нравилось, ведь после смерти родителей она оказалась у своей тетушки. Тетушка невзлюбила избалованную белоручку, которая палец о палец не ударила, чтобы прижиться в новой семье. Потому после свадьбы она на какое-то время удовлетворилась. А после…
Леди Ауэтари грустно вздохнула:
– Барону было нужно тепло. Он бы и сам был рад полюбить вновь, раз не сложилось в первый раз. Я ведь прожила все это вместе с ним. Но Тарлиона была холодна, как камень. Тебе нет нужды искать в ней тепло.
– Я не…
– Тогда почему ты осталась и слушала?
– Потому что узнала кое-что важное, – серьезно сказала я. – Баронство пытались отнять через месяц после смерти отца. Тарлиону искушали особняком в столице, в оч-чень богатом районе. Все сорвалось, когда выяснилось, что передать титул и фамилию могу только я и только мужу.
– И только после тридцати лет, – кивнул Гамильтон. – Мы вместе изучали хроники, чтобы быть готовыми ко всему.
– Мы храним эту землю, – дрогнувшим голосом сказала я. – И меня пугает, что луо-наари могут покинуть нас.
– Не могут, а покинут, – безжалостно поправила меня Ауэтари, – но это произойдет не скоро. Да и потом, милая, мастера окраинной стали почти вымерли. Ты на сегодняшний день единственная, кто может выплавить слиток. Так стоит ли волноваться о том, что будет в нескорый час, если есть и более серьезная причина для волнений?
– Тем более что никто не помешает найти компаньона из луо-наари, – зевнул Гамильтон. – Я, кажется, припоминаю бабочковый мирок. Мерзкое место.
– И очень далекое. Парад миров, когда все на несколько лет смешается, а после вновь выстроится идеально, состоится даже не в этом тысячелетии. – Ауэтари, шелестя своей накидкой, подошла ко мне поближе. – Лучше озаботиться поиском магической мутации. Как-то же мастер Дейтор определил в Тарлионе ее зачатки. И в тебе.
– Вся надежда на Тину, – я пожала плечами, – никому другому я это знание не доверю.
И, едва договорив, вдруг поняла: есть еще один человек, которому я обязана сказать правду. Захочет ли Кристоф связать свою жизнь с магическим мутантом?
– Позволь угадать, – мягко проворковала Ауэтари, – ты сейчас занимаешься самокопанием? Гадаешь, изменилась ли ты и примет ли твой возлюбленный эти изменения?
Смущенно кашлянув, я пожала плечами:
– Это естественный процесс, не так ли? Особенно учитывая то, как безапелляционно говорит об этом мастер Дейтор.
– Ну, положим, он уже не говорит, – не особо тактично высказался Гамильтон.
– В тебе такта столько же, сколько и грации, – фыркнула Ауэтари. – Хвостик, твой Кристоф принял тебя такой, какая ты есть. А вашим детям твоя магическая мутация, скорее всего, не передастся. Вспомни: дети, рожденные от двух мастеров окраинной стали, не получали дар.
– И что самое главное, – вступил мой компаньон, – у них, в отличие от тебя, будет выбор. Идти в гнездо луо-наари или же прожить обычную жизнь.
Фыркнув, я встряхнулась и, потянувшись, улыбнулась:
– Спасибо. Вы как страховочный трос – не позволяете рухнуть в бездну.
– Обращайся, хвостик, обязательно обращайся, – совершенно по-кошачьи мурлыкнула Ауэтари.
Спустившись вниз, я заварила чай и две порции сладкого какао. День совершенно невозможный, суматошный и безумный. Слишком много событий, слишком много…
«Официальная почта рыдает в одиночестве», – с отвращением вспомнила я.
– Тот случай, когда сутки промедления могут стоить слишком дорого, – со стоном произнесла я и допила ставший невкусным чай.
Но направиться в кабинет не успела: в дверь забарабанили так, будто хотели выбить.
– Мина, открывай! – восторженный крик Тины было невозможно не услышать. – Открывай!
«Тц, еще же нужно кровью капнуть в ямку с землей», – вспомнила я.
И поспешила открывать дверь. Правда, по пути меня прохватило ощущение, что меня утягивает куда-то на дно. Что всего стало настолько много, что еще чуть-чуть – и все, меня просто смоет.
– Бежим скорей, – раскрасневшаяся подруга схватила меня за руку, – к дому дядюшки Митара! Давай-давай, а то все пропустим!
– Да что там?!
Открывая портал, я, признаться, представила себе очередь из разгоряченных жителей, каждый из которых жаждет справедливости и спасения от моих бабочек. Ну потому что мало ли что? Ночь длинная, баронство невелико – многое можно успеть.
А потому переход я открыла не прямо во двор, а чуть в стороне. Чтобы успеть оценить происходящее и…
Кристоф стоял перед воротами Митара. Усталый, потрепанный и, кажется, раненый, он ногой опирался о тушу рионтара. О тушу твари, на которую ходят отрядами – просто потому, что рионтар не только нереально быстр, но еще и выстреливает из своего тела ядовитые иглы.
– Почтенный мастер, – громко, звучно позвал Кристоф, – я пришел просить руки твоей дочери!
Тут я на мгновение страшно затупила и прошептала:
– Но у Митара нет незамужних дочерей.
– Ты издеваешься? – шепотом возмутилась Тина.
А. Ой.
– Я желаю взять в жены Вильгельмину Фоули-Штоттен, – так же уверенно проговорил он. – Где я могу развести костер?
Тут оторопела Тина:
– Ты же еще ничего не сделала, за что жечь?
– Может, за прошлое? – проворчал Гамильтон.
– Да тише вы, – цокнула я, – это традиция.
– Сжигать невест? Хм, понятно, отчего население в баронстве так неохотно прирастает, – расстроилась Тина. И тут же пояснила: – Мне дали посмотреть родовые книги. Грустное зрелище, надо признать.
Из тени ворот выступил Митар.
– Достойная добыча, воин. Проходи, разводи костер. Угости нас всех, если сможешь.
Я прикусила губу. Вообще, это немного нечестно – никто и никогда не заставлял женихов
