– Как с тобой неинтересно… — поцокал языком Хран, но все же ответил на мой вопрос. – Это же очевидно! – пожал плечами, передернул ими, и массивные наплечники вместе с перевязью исчезли. – Потому что не мог.
Н-да. Действительно. Чего это я? Все ведь так просто!
– А почему не мог?
– Потому что, – словно издеваясь, ответил он, но потом снизошел до ответа. – Все сложно. Семьсот лет назад наш ныне почивший ректор был нормальным и такой гадостью, как Маранжи, не баловался. Мы неплохо с ним ладили. Я не сразу заметил в нем скверну. Эти змеи умели прятать свою сущность до какого-то времени даже от меня. Он сумел провести ритуал и сильно ограничить мои возможности, наложить запрет на разглашение некоторой информации и даже частично осквернить сердце и отколоть от него несколько частей. Помнишь темные точки внутри? Это была запечатанная мной скверна Маранжи. – Он указал рукой на ставший совершенно прозрачным янтарь в чаше. Темные, словно пульсирующие, точки без следа исчезли. – Я сумел тогда отбить основную атаку и отгородиться от ректора, но с тех пор не мог активно действовать, а со временем пришлось сконцентрироваться на защите сердца от распространения скверны. Я запечатал Янтарное подземелье, закрыв ректору сюда ход. Оставил только тот спуск, которым вы воспользовались. О нем никто, кроме меня, не знал.
Я пыталась уложить в голове услышанное, а Грэг спросил:
– Но ведь с тех пор в академии сменилось как минимум десять ректоров. Почему ни с одним из них вы больше не наладили связь?
Хран посмотрел на него, как на маленького:
– Все это время у академии был только один ректор.
Мы с Грэгом подвисли.
– Но как это возможно?! Вы что-то путаете!
– Ничего я не путаю. – Хран поставил одну ногу на бортик чаши, положил на колено подбородок и задумчиво уставился на сердце.
Его юбка сначала провокационно задралась, а потом вполне себе прилично улеглась, куда нужно. Но у меня все равно не проходило ощущение, что она вот-вот как-то так соскользнет, что откроет вид на самое… ценное. Рука Грэга подозрительно потяжелела на моем плече, и я постаралась сосредоточиться на беседе.
– Кстати, разговор обещает быть долгим, присаживайтесь. – За нами возникло два кресла. Ректор нехотя отпустил мои плечи, мы сели, и Хран продолжил. – Все это время Оскар менял личины. Для этого требовался страшный ритуал с множеством жертв. Главной жертвой был тот, чью личину он забирал. Оскар столетие за столетием проживал чужие жизни, имитировал старение и смерть или уход с должности. На место ректора назначали нового мага и все начиналось сначала. Каким-то образом он пожирал не только души, но и воспоминания несчастных. Это давало ему возможность без труда выдавать себя за них.
У меня волосы на голове зашевелились.
– Но зачем ему нужен был именно этот пост?
– О! Причин много. Постепенно он менял мировосприятие выпускников, внедрял в их головы нужные ему мысли, переписывал историю, выпуская новые, исправленные учебники и распространял их в другие учебные заведения. Уничтожал старые, в которых можно было прочесть правду об Ордене и его бесчинствах. Колоссальная работа. Именно здесь впервые взбесился дух, именно отсюда они были выбиты первыми, именно из этой академии выходили самые страшные слухи и взращивалась ненависть к тем, кого раньше считали незаменимыми помощниками и друзьями. – К Храну на руки запрыгнул Гошик. Он, улыбнувшись, его погладил, магией очищая от пыли и грязи и делая его шкурку белоснежной. – Да, ты молодец. Ты все это время был со мной и умело от всех прятался и доставлял мне новости.
Ласка затарахтел.
– А почему взбесился первый дух? – спросила я. – И вообще, отчего они бесятся? Наверняка ведь есть причина?
– Конечно, есть.
Мы с Грэгом заинтересованно ожидали продолжения, но Хран молчал, задумчиво рассматривая потолок. Он так издевается над нами?
– И какая? – терпеливо спросила я, но все внутри бурлило.
Хран словно очнулся от своих дум, хотя было видно, что он просто ждал этого вопроса.
– Духи не переносят адептов Маранжи. Они нападали именно на них. Такие сильные адепты, как бывший ректор, некоторое время могли прятать свою сущность, но более слабые изначально были мощным раздражителем для духов, которые как красная тряпка для быка защищали своих хозяев дом или другое место, которое считали домом: пруды, озера, леса… Поначалу этого не понимали, потом разобрались и благодарили, а потом, не в последнюю очередь благодаря Оскару, забыли и возненавидели своих защитников. Еще духи могли сойти с ума, если в их дом каким-то образом попадал проклятый предмет, такой как жертвенный кинжал или гребень твоей сестры. – Хран посмотрел на меня и невесело усмехнулся. – Они не могли взять и выбросить такой предмет из дома, и он начинал исподволь на них влиять, и со временем духи утрачивали над собой контроль. Немногие близко с ними общались и понимали их знаки. Сейчас духов осталось мало и все они прячутся от людей. В основном остались те, кто черпали силу от места. А те, что зависели от людей и их домов, почти исчезли. И это огромная потеря, – печать Храна была неподдельной. – А ведь когда духи исчезнут из этого мира, начнет уходить и магия. В мире Великого дракон все взаимосвязано.
Я ужаснулась. Мне понравилось чувствовать магию в крови, лечить ею. И лишиться её из-за глупости людей, которые сами почти уничтожили своих защитников и помощников, не хотелось.
Хран посмотрел на меня и улыбнулся, будто прочитал мысли, а потом хлопнул в ладоши, и его улыбка стала широкой, как у продавца, который собирается втюхать залежалый товар.
– Но у меня есть решение этой проблемы! Вы станете теми, кто вернет все на круги своя!
– К-как это? – обалдела я.
– Из этой академии пошла скверна — из нее же пойдет и очищение! – он перевел дебильно-радостный взгляд на Грэга. – У нас ведь теперь такой замечательный молодой ректор, полный сил и новых идей!
По тому, каким мрачным выглядел мой мужчина, я поняла, что он уже давно догадался, к чему ведет хранитель.
– Я так понимаю, что нам нужно восстановить историческую справедливость и рассказать всем правду о духах? – спросил он.
– О, не только это! Главное: вы должны принять в академию тех из них, кто захочет воспользоваться вашим гостеприимством, дать им защиту и позаботиться, чтобы адепты их приняли и перестали считать злом.
Я даже подвисла, не представляя, как можно быстро изменить устоявшееся за десятилетия мировоззрение людей.
– Для начала нам нужны не исправленные Оскаром учебники. Это ведь он устроил пожар, в котором сгорели бесценные экземпляры? – заговорил Грэг
– Он. И не только здесь, в академии. И да, я поспособствую решению этой проблемы…
Мужчины еще долго обсуждали нюансы того, что и как делать, а я слушала, далеко не всегда понимая, о чем они говорят — слишком мало еще знала об этом мире и магии. И даже не заметила, как задремала.
Проснулась уже утром и… снова в постели Грэга. На этот раз я оказалась в ней не одна. Рядом, подложив руку под голову, поверх одеяла лежал одетый ректор и с улыбкой меня разглядывал.
– Доброе утро, – хриплым со сна голосом поздоровалась я.
– Доброе.
– А как я здесь снова оказалась?
– Я принес, – и двусмысленно добавил: – и хочу всегда видеть тебя в своей постели.
У Храна, что ли, набрался умения говорить двусмысленности?
Я покраснела. А как в этом мире относятся к связям до брака? Память Тэйлин в этом смысле совершенно бесполезна. Но в любом случае у нас с Грэгом все непросто. Да, я его люблю, верю ему и хочу быть с ним во всех отношениях, но отец не позволит нам пожениться до конца учебы, а если узнает, что между нами что-то было, то никогда ректору этого не простит, как и слухов, которые неминуемо поползут по академии.
– Тэя, не смущайся так. Я все понимаю и буду ждать, сколько нужно. Но… — он вздохнул и отвел взгляд. – Ладно, поговорим чуть позже. Я буду ждать тебя в гостиной, – поднялся и покинул комнату.
