всё это были мелочи. К тому же, у неё появилось новое занятие: разобравшись с управлением «Гелиосом», Элис уже не отказывала себе в удовольствии покататься. Те редкие деньки, на которые приходились выходные, девушка проводила за рулём своей новой машины, набираясь опыта и сноровки.
Она гоняла по ночному городу, опустив верх и включив магнитолу на предельную громкость. Музыка гремела, мотор ревел, работая на износ, встречный поток воздуха овевал лицо бодрящей прохладой. Скоро города ей стало мало: на узких, переполненных трамваями и турбомобилями улицах было не разогнаться. Но автострад в пригородах столицы пока что оставалось предостаточно.
Да, она чувствовала себя почти счастливой, — как водится, забывая: ничто не длится вечно.
* * *
В то тёплое воскресное утро жизнь казалась особенно прекрасной. Всё сверкало, как в праздник, всё излучало радость и оптимизм. Всё вокруг улыбалось: улыбались широкие витрины и товары, разложенные на них, улыбались, задорно моргая фарами, проезжавшие мимо турбомобили, улыбались и радушно загорались зелёным светофоры на перекрёстках, а высоко в небе, ярче и веселее всех, широко улыбалось солнце.
Элис медленно выруливала из плотного потока на скоростную трассу, направляясь за город, подальше от суеты.
Солнце палило нещадно, — хотя уже близился конец августа, жара стояла нестерпимая. Время только-только перевалило за полдень. Почувствовав, что начинает уставать, Элис остановила свой «Гелиос» и съехала на обочину.
Трасса была совершенно пустынна. По обеим сторонам от неё расстилались злаковые поля, кое-где пересечённые лесополосами.
Девушка вышла из машины. Полный штиль. «Тридцать пять градусов в тени» сразу дали о себе знать: в движении из-за встречного потока воздуха жара не была столь изнуряющей. Элис расстегнула куртку, бросила её на пассажирское сиденье, и, разбежавшись, прыгнула прямо в густой ковёр пшеницы. Затрещали сминаемые стебли, спелые колосья качнулись над головой.
…Прошло около часа — а, может, всего минута: не всё ли равно? Это место лежало вне времени и пространства. Тишину нарушал лишь не прекращающийся стрёкот кузнечиков, резвящихся в траве. Один из них храбро забрался по тонкой былинке почти на самый верх и, убедившись в полной безопасности, принялся выводить сольную партию. Элис попыталась его поймать, но кузнечик, отчаянно заверещав, шмыгнул в укрытие.
Зажмурившись, девушка подставила лицо солнцу. От яркого света щипало глаза, и перед глазами расплывались разноцветные пятна: зелёные, красные, фиолетовые. Если б можно было лежать вот так, ни о чём не думая, столько, сколько захочется…
Но не думать ни о чём вообще у неё не получилось, — хотя на тренировках их учили очищать сознание от мыслей: так можно было восстановить силы за несколько минут, в случае, если на полноценный сон нет времени.
Она мысленно попыталась дотянуться до сознания Лори. Тысячи миль — не расстояние для мага, хотя навести портал так далеко, конечно, не получится.
Лориан… Я скучаю. Мне тебя не хватает. Никакой «Гелиос» не заменит мне тебя, — так же, как вождение не заменит полёт… Я живу в Грейстоуне, в столице. Здесь не так уж и плохо. Вокруг города — огромные поля, и пастбища, и холмы, много холмов — таких, как ты любишь. Тебе здесь понравится, я уверена. Пожалуйста, прилетай скорее.
Откуда-то издалека до неё донесся еле различимый звук — тонкий, как комариный писк.
«Ты унаследовала это от матери», — вспомнила Элис слова отца.
Она всегда гордилась своим происхождением — хотя и не имела привычки кичиться им. Но сейчас впервые в жизни она усомнилась в… В чём? Родителей, как и родину, не выбирают. Зачем травить душу, злоупотребляя сослагательным наклонением, — ведь прошлое не в силах изменить даже маг.
Пусть. Пусть всё идёт своим чередом: она не станет бороться с судьбой. Она будет делать то, что ей положено. Может быть, её мать из Реверсайда, но она, Элис родилась в Скайленде, она принесла присягу своему отечеству и народу. Её сердце принадлежит Аверсайду, её родному миру, и она всегда будет ему верна.
«Гелиос» стоял на солнцепёке, подставив капот дневному светилу и усердно поглощая свежую энергию. Элис чувствовала мощный поток фотонов, жизненно необходимый для её турбомобиля, и тоже впитывала его каждой клеточкой своего тела. Она поднялась на ноги, и подпрыгнула вверх, так высоко, как только могла, словно хотела вобрать в себя как можно больше солнечного света.
Прямо на поле, среди золотых колосьев, синели крохотные звёздочки незабудок. Несколько цветков, парочка колосков пшеницы — отец плёл для неё такие венки, когда она была маленькой. Примерив венок, девушка посмотрела в лобовое стекло на своё отражение. Травинки торчали во все стороны, но полевые цветы очень шли Элис, придавая ей по-детски невинное очарование.
Неожиданно откуда-то с востока подул слабый ветерок. На горизонте, далеко-далеко, появилась маленькая, но очень нехорошая тучка. Что тучка нехорошая, было ясно каждому, кто на собственной шкуре испытал коварство морского климата: очень часто именно так начинается шторм.
— Не хочу попасть под дождь, — сказала Элис, — Хорошо бы успеть домой раньше тучи, — она завела мотор и развернула турбомобиль в сторону города, — Кажется, пришла пора показать, на что ты способна. Что там тогда Роджер говорил? Двести миль в час?
Элис вдавила педаль в пол, и переполненная энергией машина рванула вперёд.
Восемьдесят пять миль в час… сто сорок… двести!
Полосатый бордюрный камень по обочинам дороги слился в сплошную серую полосу. Ветер гудел в ушах. Не осталось ничего: только скорость. Только дорога впереди, рулевое колесо в руках и панель управления со стрелкой спидометра, прилипшей к крайнему значению.
Элис проехала больше половины пути, когда в зеркале заднего вида появилась чёрная точка. Она росла, и вскоре приобрела очертания дорогого спортивного турбомобиля. Он ехал позади Элис, и, похоже, собирался её обогнать.
Элис выжала педаль до упора, и чёрный красавец остался далеко позади.
Но её преследователь, по всей видимости, тоже не любил признавать поражение, потому что медленно, но неуклонно догонял её. Вот он поравнялся с алой машиной, обошёл на корпус, и вырвался вперёд, посигналив на прощание.
Такого оскорбления девушка вынести не могла. Вцепившись в руль, она сжала зубы и перешла на форсаж. Мотор надсадно фыркнул: «Гелиос» был возмущен таким обращением, но покорно увеличил скорость.
— Вот… Ещё капельку… — умоляюще шептала Элис своему железному коню, — Ну, давай же! Молодец!
Теперь она ехала впереди. Черный вильнул влево, на встречку, пытаясь обогнать амбициозный красный турбомобильчик, но Элис тоже приняла влево, не давая ему возможности завершить маневр. Он попытался обойти её с другой стороны, но и Элис взяла правее, и чёрный сел ей на хвост. Вскоре после этого дорога сузилась, впереди
