И она была прекрасна. Светлые волосы развевались, длинные стройные ноги отмеряли ровные четкие шаги. Вслед за ней умело и непринужденно шли остальные члены их группы. Да, феминистки могут создать впечатление, это у них не отнять.
Зоя и сама, не заметила, как пошла в ногу со всеми, а ее осанка стала идеальной.
***
Акваферма Костромичева представляла собой гигантскую многоуровневую платформу размером с небольшой город.
Нулевой этаж или аквариум был основой этого гигантского пищевого комплекса. Разделенная на многочисленные бассейны с необходимой для обитателей каждого температурой и степенью опреснения, акваферма давала разнообразие, какое только можно было представить. Форель, устрицы, сомы и зеркальные карпы плескались здесь, дожидаясь своей участи быть поданными на стол.
Все последующие этажи были уже оранжереями и теплицами, всевозможными дендрариумами, поставляющими жителям материка фрукты и овощи, злаки и орехи. Как и на суше, все это обрабатывалось машинной техникой. А территории полей и садов были огромны. Единственное, чего здесь не было на этом искусственном острове-ферме, это животных. Ни птиц, ни животных. Только рыбы, растения и насекомые.
— Акваферма самодостаточна, и это ее главное преимущество, — с гордостью рассказывал один из главных инженеров, когда проводил им небольшую экскурсию по Акваферме. Он сам рулил их каром, показывая окрестности. Он был достаточно молод, его движения были суетливы и неуклюжи, но это больше от смущения перед красивыми девочками. Сомневаться в его компетентности не было причины. Все, кто здесь работал не просто имели рекомендации и опыт, каждый из них был виртуозом своего дела.
Если ты заходишь в туалет, а унитаз и смеситель не в благоговейном шоке от твоего присутствия, то ты не сможешь работать сантехником на акваферме. Дело не просто должно бояться своего мастера, а падать в обморок от одного его вида.
— Ведь аквафермы — это залог выживания человечества, — с гордостью рассказывал их гид. — Пусть это звучит несколько пафосно, но это так. Хотя бы до того времени, как человек не придумает что-то более… производительное.
— Если случится зомби-апокалипсис, то это будет единственное место, где удастся выжить, — улыбнулась Доронина.
— Кстати, абсолютно верно. Если, конечно, он не начнется здесь. Тогда мы станем плавучей бомбой. И единственной целью нашего плавучего бомбо-острова будет доплыть до материка.
— А зомби могут быть целенаправленными? — Паулина прищурила красивые зелёные глаза.
— Ну мы ведь говорим о зомбивирусе, а любой вирус действует целенаправленно. Его цель размножиться, и так как он передается от человека к человеку, то он направит зомби к людям. Вот довольно известный пример — кордицепс односторонний. Гриб-паразит захватывает сознание муравья плотника и заставляет его уйти в лес, туда, где хочет жить гриб. Муравей идёт, вернее это уже кордицепс односторонний в костюме муравья. Он забирается повыше, впивается челюстями в жилку листа и висит, пока не умрет. Довольно целенаправленно.
— А я больше склоняюсь к мысли, — ввязалась в эту странную беседу Скобнич, — что зомбивирус будет одной из мутаций бешенства. Допустим, зомбирование каким-нибудь паразитом потянет нас к людям, а дальше? Георгий? Как по-вашему мы должны заразить спорами такого гриба остальных людей? В природе больше примеров, когда наоборот, такой паразит, как этот гриб… напомните название…
— Квадрицепс, — подсказала Берта.
— Кордицепс. Кордицепс односторонний, — поправил инженер.
— Такой паразит использует своего зомби, как временного хозяина в своем жизненном цикле. Но он не заставляет его убивать других людей или кусать их, потому что он размножается не так. Единственная цель этого паразита, чтобы тот умер там, где ему удобно. Или его быстрее съело другое животное, в котором тот будет размножаться. Как например токсо…
— Токсоплазма гордии! — обрадованно договорил за ней гид.
— Вы правы, Георгий. Вы невероятно эрудированы.
— «Вы правы, Георгий, вы невероятно эрудированы, Георгий, чмок, чмок, чмок», — шепотом перекривляла Скобнич Берта. — Вот зачем ей это? В ее армии поклонников что — нехватка кадров, умер лейтенант какой-нибудь?
— Чего ты злишься, не понимаю, — возразила Зоя.
Зое вообще импонировала Скобнич. Ледяная блондинка Марта Скобнич была такой идеальной. Всегда и везде. Серебряные волосы, перевязанные лентой, лежали как влитые на красивой спине или были аккуратно собраны в безупречном хвосте. И не в том хвосте, что болтается на макушке, придавая своей хозяйке беззаботно-безалаберный вид, а собранный снизу, с которым Скобнич выглядела, как королева, ну или как молодой подающий надежды ученый.
Паулина как-то сказала, что её решение на то достойна девушка пополнить их ряды или нет, и где ее место, основывается на трёх факторах, как на трёх китах. Красота, ум и харизма. Бывает, конечно, что какого-то одного качества не хватает, ума или харизмы, некрасивой здесь вообще делать нечего, и девочку все равно принимают в партию, но тогда остальных двух должно быть в избытке.
«Правда», — призналась Паулина, — «есть девушка, которая не отличается ни харизмой, ни умом. Это жутчайшая посредственность. Но она просто генетический шедевр. Ангелы плачут от благоговения, глядя на эту чистую красоту. Я никогда верила, что из-за женщины можно начать войну, будь это хоть сама Елена Троянская. Теперь верю. Вернёмся из Москвы, я тебе ее покажу.»
Доронина искренне гордилась каждым своим рекрутом. Она создавала элиту общества, тем самым определяя его ценности. Феминистки задавали тренды, решали, чье мнение авторитетно. Каждая девушка, ставшая членом феминистской партии, была уверена, что она стоит на несколько ступеней выше остальных. Они были особенными, и их это объединяло. На удивление, это была самая сплоченная партия в Южной Украине.
Берта не была феминисткой, поэтому она злилась. Злилась на Скобнич, на Доронину. Несмотря на непринужденное общение и симпатию со стороны почти каждой из девочек, Берта все равно не почувствовала бы себя своей. И даже присущая ее непосредственность, принимаемая некоторыми за лёгкую дебильность, не могла до конца скрыть ее обиду от ощущения того, что здесь она чужая.
— Послушай, — решила ее немного подбодрить Зоя. — Мы не Скобнич и не Геворгян, и слава Богу. Они обязаны всем нравиться, они ведь имиджевая группа. Но это ведь априори невозможно. Нельзя понравиться всем. Никто из наших девочек человекоборцев не хуже, чем они. Мы недостаточно красивы только лишь по мнению Паулины. Тебе важно именно ее мнение?
— Тебя она прямо силком к себе тащит.
Зоя усмехнулась:
— Ты знаешь почему. Во мне ей больше всего нравится моя фамилия.
— Вообще-то здесь некоторые генералов очаровывают, так если что.
— Вот-вот.
Все это время они неспешно ехали по Акваферме, пейзажи, которой почти не менялись. Поля и сады. Сады и поля
— А почему все же не выращивают животных? — спросила одна из девочек. — Мясо из животных очень дорогое. Я даже
